Княжна на продажу. Как дочерей русских государей меняли на мир и новые земли - Ника Марш

фрейлина Вера Столыпина, а среди своих сестер Олли больше других выделяла младшую, Адини. Вместе они часто музицировали и обменивались впечатлениями.

Распорядок дня великих княжон соблюдался неукоснительно. Тщательно прописывались все мелочи, учитывались все возможные траты. На стол выделялись 25 серебряных рублей, рассчитывая, что девочки будут есть одно блюдо во время завтрака, четыре – в обед и два во время ужина, назначенного ровно на 8 вечера. Конфеты и мороженое оставались под запретом, кроме праздников (даже в воскресенье их не давали). Преподавателям платили по 300 серебряных рублей в год (кроме Жуковского, чье жалованье составляло 5 тысяч рублей), столько же выделяли на гардероб девушек. Еще сверх того 5 тысяч рублей в год шли на милостыню. Расходы проверялись раз в год лично императором Николаем I.

У подросших княжон, которые обзавелись своими покоями, был и собственный штат прислуги: камердинер, два лакея и столько же истопников. Имелись два верховых для поручений на всех, за которыми следил общий гофмейстер. Но кучера выделяли каждой из девушек своего. Шашин, приставленный к Олли в 1837 году, отправился вместе с ней в Штутгарт, когда она вышла замуж. Всего он прослужил великой княжне тридцать семь лет.

Вскоре стало очевидным, что эрцгерцог Стефан не приедет в Россию. Проект брака был разрушен его мачехой, не желавшей иметь русскую невестку. Эта женщина, урожденная Вюртембергская принцесса, безумно ревновала своего мужа… к его первой, умершей, жене, великой княжне Александре. Формальной причиной для отмены помолвки стало вероисповедание девушки.

Канцлер Меттерних уведомил русскую сторону, что православие эрцгерцогини может привести к ненужным волнениям среди населения государства, состоящего из территорий, где приняты разные традиции. Иначе говоря, Олли могла стать для обитателей Австро-Венгрии символом. Этого допустить в империи не могли.

Стефан-Франц, к слову, так никогда и не женился. Он скончался от туберкулеза в 1867 году.

Император пообещал дочери, что не станет торопить ее с выбором и примет тот, который она посчитает для себя правильным. И едва не разыгралась драма! Великая княгиня Елена Павловна, тетка Олли, начала прилагать усилия, чтобы девушка сблизилась с принцем Фридрихом Вюртембергским. «Он ровесник моих родителей», – возмущалась Олли.

Когда в Россию приехал принц Фридрих Гессен-Кассельский, почти никто не сомневался, что он покинет империю супругом Олли. Но принц, неожиданно для всех, влюбился в младшую из Романовых и сделал предложение ей. Адини была просватана раньше Ольги. Также предпочел другую из княжон и герцог Адольф Нассауский. Ему предлагали на выбор двух девушек – Олли и ее кузину Елизавету. Поскольку герцог очень быстро определился в пользу Лили (так девушку звали дома), император пришел в недоумение – он был уверен, что Олли намного превосходит свою родственницу. Правда, в России оказался еще и младший брат герцога, Морис, но здесь уже сама Ольга ответила отказом. В случае замужества с этим молодым человеком (привлекательным и остроумным, что великая княжна с удовольствием отмечала), ей пришлось бы остаться в России. Младший сын герцога не владел землями, и этот брак повторил бы бесславный союз Катишь с Георгом Ольденбургским. «Существует ли что-либо более унизительное, как быть только мужем своей жены?» – вопрошала Олли в своем дневнике.

Мэри, путешествовавшая по Италии, написала сестре, что познакомилась с принцем Гессенским и он вполне мог бы ей подойти, но и эту кандидатуру рассматривать всерьез не стали – история вышла бы точно такая же, что и с Морицем Нассауским. Но на время о свадебных хлопотах пришлось забыть: скончалась юная сестра Олли, Адини. Романовы переживали эту утрату крайне тяжело – Адини была всеобщей любимицей, настоящим светлым лучом в императорской семье.

Она появилась на свет в том самом 1825-м, когда Николай I волею судеб стал императором. Ни родителям, ни учителям, ни братьям и сестрам Адини никогда не доставляла ни малейших хлопот.

«Как я была счастлива дома! – писала Олли в своем дневнике. – Как мы любили друг друга, Адини, Мари и я! Отец Бажанов сказал нам, что жизнь молодой девушки подобна поездке на лодке по чудным водам, но всегда с целью приплыть к берегу. Да, конечно, но ведь можно же было продлить эту поездку, ведь качаться на спокойных волнах было так сладко!»

Адини вышла замуж в январе 1844 года, причем по любви. Как мы помним, принц Гессен-Кассельский выбрал ее, а великая княжна ответила согласием. Перед свадьбой было получено разрешение от короля Дании Кристиана VIII, которому жених приходился племянником. Дело в том, что у этого государя был лишь один бездетный сын, и жених Адини являлся потенциальным претендентом на датский трон.

Замужество Адини было счастливым, но очень коротким. Буквально сразу после свадьбы у девушки обнаружили туберкулез – настоящий бич того времени, наводящий ужас и на королевские семьи, и на самые простые. За пять лет до произошедшего с Адини схожую драму пережили во французской правящей семье: тогда заболела и сгорела за несколько месяцев дочь короля Луи-Филиппа I, принцесса Мария Орлеанская. Правда, была у ее кончины и мистическая основа: уже после погребения принцессы выяснилось, что она незадолго до смерти сделала у модного художника Томаса Джонса Баркера странный заказ – картину «Невеста смерти», изображающую мертвую молодую девушку, подле которой рыдает безутешный жених. Полотно было готово, когда Мария Орлеанская уже упокоилась в гробнице в Дрё, и выкупала эту картину сестра заказчицы, Клементина. О том, что «нехорошая картина» предопределила судьбу королевской дочери, еще долго говорили во Франции…

Плохое самочувствие великой княжны Александры стало препятствием для путешествия в Гессен, где она собиралась жить вместе с супругом. Несчастная девятнадцатилетняя принцесса Гессен-Кассельская в июле 1844 года разрешилась от бремени раньше срока.

«Ребенку было только шесть месяцев, – написала Олли, – меня впустили к ней. „Олли, – выдохнула она, – я – мать!“. Затем она склонила лицо, которое было белое, как ее подушки, и сейчас же заснула. Лютеранский пастор крестил ее маленького под именем Фриц Вильгельм Николай. Он жил до обеда. Адини спала спокойно, как ребенок. В четыре часа пополудни она перешла в иную жизнь…

Я посыпала на ее грудь лепестки розы, которую принесла ей за день до того с куста, росшего под ее окном. Священники и дьяконы служили у гроба, не могли петь и служить от душивших их рыданий. Ночью ее перевезли в Петропавловскую крепость: Фриц, Папа и все братья сопровождали гроб верхом.

Мама могла плакать и облегчала тем свое горе. Папа же, напротив, старался бежать от него и проявлял чрезвычайную энергию. Он избегал всех траурных церемоний, не любил черного и слез. Он не