Британские СС - Лен Дейтон

Лишь когда ветер пробежал над рекой, стали различимы желтые огоньки легкого крейсера «Эмден», стоящего на якоре у дальнего конца моста.

– Хороший день выбрали, – констатировал Гарри Вудс. – Наверняка выяснили прогноз, прежде чем отправлять к нам Гессе.

Они подъехали ко второму блокпосту. Гарри опустил стекло. Из караулки, прижимая к лицу платок, им навстречу выбежал офицер. Вскочив на подножку, он чихнул и простонал:

– Что за мерзкая страна! Нельзя человеку жить в таких условиях!

На погонах у него были лейтенантские звезды и змеи, символ принадлежности к ветеринарной службе.

– Езжайте прямо, – велел он. – По мосту и дальше через башни. Если нас попытаются остановить, говорю только я.

Ориентируясь по фонарям, Дуглас провел фургон по Внешнему двору, в объезд Уэйкфильдской башни, мимо Кровавой башни и дальше во Внутренний двор, где огромным утесом возвышалась обезглавленная туманом Белая башня. Фургон вспугнул пару воронов, и они заметались над дорогой, как пьяные, громко хлопая крыльями. Офицер ветеринарной службы так и ехал на подножке, держась за зеркало.

– Здесь остановите, – вдруг приказал он, спрыгнул с подножки и скрылся в тумане.

Впрочем, за его перемещениями несложно было следить по звуку – он кашлял и чихал на протяжении всего пути через лужайку Тауэр-Грин, а потом чуть не сшиб знак «По траве не ходить».

Густой туман принес с собой неестественную тишину. Ветра, которые с самого начала военного положения дули непрестанно, внезапно стихли. Воздушное патрулирование приостановили из-за нулевой видимости. По мосту, глухо урча, медленно проехал тяжелый грузовик, и опять стало тихо, как в могиле.

– Прямо мурашки, а? – Гарри поежился.

Дуглас молча кивнул. Он смотрел на табличку, где краской по-немецки было выведено: «Королевские покои. Здесь Анна Болейн провела ночь перед казнью и допрашивали Гая Фокса перед последующим судом в Вестминстерском дворце».

Со стороны Белой башни послышались шаги. Кто-то с густым силезским акцентом отметил, что денек холодный. Другой человек засмеялся этому, будто какой-то остроте.

– Вот они, – сказал Гарри.

Белый медицинский фургон едва виднелся в тумане, и вновь прибывшие в него чуть не врезались. Их было пятеро. Впереди гремели сапогами два лейтенанта кавалерии. За ними, с двух сторон сопровождаемый улыбающимися ассистентами, шагал заместитель гауляйтера Германского трудового фронта – то есть нацистского эквивалента профсоюзного движения.

Портной попытался скрыть его круглый живот и тяжелый зад под великолепным пальто с цветными нашивками и золотыми значками, однако он ничего не мог сделать с расхлябанной невоенной походкой, хриплым смехом и удалой манерой изъясняться.

– Лопни мои глаза, «неотложку» притаранили! И куда мне? В кабину или на носилки? – Заместитель гауляйтера расхохотался, зашелся кашлем и сплюнул. – Треклятый туман прямо в глотку лезет…

Ассистенты имели неосторожность разинуть рты, смеясь его шутке, и вскоре тоже кашляли и жаловались на туман.

– Ваш автомобиль здесь, сэр, – холодно произнес один из лейтенантов.

Заместитель гауляйтера повернулся ко второму.

– Вот вы у нас знаете историю, лейтенант. Все эти басни про сэра Уолтера Рэли и про леди Джейн Грей. Вас послушаешь, и они как живые перед глазами! – Он похлопал лейтенанта по груди. – А сэр Томас Мор всегда был моим героем!

– Да, сэр, – ответил лейтенант.

Из кабины фургона Дуглас и Гарри наблюдали, как представителей Германского трудового фронта увозят в «Роллс-Ройсе» для особо важных гостей. Один из лейтенантов, не подозревая, что его слышат, процедил сквозь зубы:

– Чиновники из министерства сельского хозяйства, комиссар по здравоохранению, заместитель главы женской лиги, глава администрации немецкой спортивной лиги… а теперь еще свиньи из трудового фронта. Это особо охраняемая тюрьма английского короля или цирк?

Второй лейтенант говорил тише, расслышать его было гораздо сложнее.

– Спокойствие, Клаус. Я знаю способ, как со всем этим справиться.

– Какой способ?

– У меня в казарме бутылочка шнапса припрятана. Как насчет разок нарушить свои принципы и хлопнуть рюмочку до обеда?

– И о чем вообще болтала эта нацистская сволочь? Сэр Томас Мор был его героем? Томас Мор был ученым, отвергавшим тиранию!

– Успокойся, Клаус. Нам приказано вернуться в казармы к половине одиннадцатого. Остались считаные минуты.

– А зачем нам приказано вернуться в казармы?

– Кто с доблестью дружен, тем довод не нужен. По первому знаку на пушки в атаку мчатся и мчатся шестьсот[5], – произнес офицер с потугой на британский прононс, однако безбожно переврав цитату.

– «Вот вы у нас знаете историю, лейтенант, – передразнил второй, изображая тягучий силезский акцент. – Вас послушаешь, и они как живые перед глазами!»

В десять сорок появился очкастый лейтенант ветеринарной службы. Перед собой он катил инвалидное кресло, в котором восседала безмолвная и неподвижная фигура. Плечи человека в кресле были сгорблены, голова поникла, смотрел он лишь на свои затянутые в перчатки руки. На нем был дешевый халат в шотландскую клетку, из-под которого выглядывали коричневый свитер, серые фланелевые брюки и потертые ботинки, а голову обхватывал защитного цвета вязаный шлем, какие приобрели популярность у британских солдат в первую зиму «сидячей войны».

Гарри Вудс распахнул дверцы фургона, Дуглас откинул ступеньку и приготовился подать монарху руку, но лейтенант ветеринарной службы произнес:

– Сам он не встанет.

Король молча поднял взгляд на Гарри и Дугласа – одни глаза, голова едва шевельнулась.

Гарри наклонился и подхватил короля на руки, как мать подхватывает малое дитя. Внеся короля в фургон, Гарри уложил его на носилки.

– Пристегивайте, – велел лейтенант ветеринарной службы. – Он обессилен. Кому-то надо ехать с ним в кузове.

– Я поеду, – сказал Гарри.

– С вами все в порядке, сэр? – нервно спросил Дуглас.

Он не знал, следует ли говорить «Ваше Величество».

Король ответил едва различимым кивком и шевельнул губами, но не вымолвил ни слова. Дуглас кивнул Гарри, и тот захлопнул двери фургона.

– Я доеду с вами до внешнего периметра, – сообщил лейтенант ветеринарной службы. – Дальше сами.

– Хорошо, – ответил Дуглас.

Лейтенант шумно высморкался.

– Он чем-то одурманен? – спросил Дуглас.

– Да болен он! Сильно болен.

На Лоуэр-Тэмс-стрит лейтенант просто соскочил с подножки, лишь хмыкнув на прощанье.