Шведский стол - Михаил Алексеевич Ланцов

Флот же так быстро им не создать.

— Но шведов возглавил новый король. И он рвется в бой.

— Фридрих простой рубака. — пожал плечами Леопольд. — Или ты думаешь, что он повторит чудо Густава II Адольфа и выставит на поле что-то новое? Скорее всего он займется возрождением старой шведской армии. А Швеция очень истощена. Так что… это все не важно. Куда важнее в предстоящем деле решить вопрос с Бурбонами в Варшаве.

— Великий Конти не такой дурак, чтобы ввязываться в войну с русскими. Во всяком случае — не сейчас.

— Боюсь, мой мальчик, в такой стране как Речь Посполитая, его мнение не так уж и важно. А Петр горяч. Несколько провокаций да неприятных инцидентов и он уже будет рваться в бой.

— А принц? Говорят, именно он был тем человеком, который останавливал Петра от вступления в войну со шведами.

— Останавливал? О нет. Он помогал ему выторговать как можно больше всяких выгод от этого вступления. Тут же, не думаю, что принц станет сильно возражать. Хотя если нам удастся его правильно женить и отвлечь более насущными делами всем будет лучше.

— Франция же может вступиться за Великого Конти.

— А это уже наша забота. — улыбнулся Леопольд…

***

— Тяни! Тяни … твою за ногу! Что у вас мухи в руках елозят?! — рявкнул унтер.

И стаксель вальяжно и вяло пополз на другой борт, перекладываясь.

Алексей отхлебнул кофе и поставил чашечку на стол. Скосился на «носок» флюгера, показывающий направление ветра. И вернулся к созерцанию разворачивавшегося перед ним небольшого шоу…

Чуть в стороне от Воробьевых гор — на самой высокой точке подле Москвы построили каменный пруд. С полноразмерным макетом корабля в весьма непростой обвязке из тяг и прочего, дабы макет этот мог крутиться вокруг своей оси, смещаться в пределах пруда. Ну и главное — чтобы на нем можно было проверять тягу того или иного парусного вооружения в разных условиях.

— Лево на борт! Пять румбов! — раздался крик.

Закрутился штурвал.

Заскрипели канаты.

И макет стал разворачиваться, попадая в очень невыгодное положение к ветру. Из-за чего сильно накренился. Что пытались компенсировать…

— Неплохо, ты не находишь? — спросил царевич Якова Брюса.

— Да, очень интересно. — согласился тот.

— Жаль только зимой он будет на прикол становиться.

— Против природы не поспорить, — пожал плечами Яков.

— Если только не построить большой ангар и не поставить внутри сильный вентилятор.

— Вентилятор?

— Что-то вроде ветряной мельницы. Обычно эти лопасти вращаются от ветра, но если их сами вращать, то они этот ветер и породят.

— Ты думаешь?

— Я знаю. Проверял. Только с маленькой мельницей и ручным воротом. А тут придется делать что-то большое. Да… Только чем его вращать? Тут разве что где-то около воды поставить и вращать этот большой вентилятор водяным колесом.

— Полагаю, что это пока излишне.

— Соглашусь. Здесь нужно все продумать… да… — кивнул после небольшой паузы Алексей. — А было бы хорошо. Сделать таких с десяток закрытых стендов и круглый год опыты ставить. Когда же это не будет требоваться — обучать матросов и морских офицеров.

— Это не заменит моря. — покачал Брюс головой. — Морские народы с самой юности плавают, чтобы набраться опыта.

— У нас такой возможности, увы, нет. — тяжело вздохнул царевич. — Да и не должна такая штука заменить море. Просто подготовить. Дать определенные навыки. Или ты думаешь, что это пустое?

— Кто знает? Все-таки это не корабль…

— Да… тут пока не попробуешь — не поймешь. Впрочем, это в любом случае дело будущего.

— Будущего… — покачал головой Яков. — Нам столько в этом будущем предстоит сделать, что порой меня охватывает ужас.

— А сколько мы сделали? Взгляни назад. Я активно тружусь только шесть лет. Всего каких-то шесть лет. А вон уже сколько изменилось. А до меня, что, не делали? Отец мой сколько старался. Дядя. Дед. Прадед. В этом деле главное не останавливаться.

— Неужто не будет покоя?

— Покой нас ждет всех. После смерти. Но это не точно.

— Думаешь и там придется трудиться?

— Кто знает Яков Вилимович, кто знает… — печально произнес Алексей, вспомнив о своей смерти. Он то думал тогда, в XXI веке, что уходит в небытие. Но вместо этого его просто бросили «грудью на пулеметы». Образно выражаясь.

Парень ни на секунду не сожалел.

Вторая жизнь — второй шанс.

Да еще какой!

Однако задумываясь об этой ситуации, он никак не мог понять, как такое могло получиться. Прошлое ведь уже произошло. Его не было. Это просто память о былых делах.

А тут раз — и он там… в нем…

Странно.

Не логично.

Впрочем, чтобы судить о логике мироздания требовалось знать его устройство. Он же об этом не мог даже догадываться. Лишь один маленький эпизод. Да и тот не ясно как произошедший и что из себя представляющий.

Пока он не мог даже определиться где он оказался.

Это прошлое в его прямом смысле слова? Но как это возможно? Если такое предположить, то выходило, что все сущее от начала до конца существует одновременно. Ведь если он смог попасть в прошлое, то и его родное время для кого-то было прошлым.

Дикая конструкция выходила.

Как какая-то опытная модель или компьютерная игра. Думать про это хотелось меньше всего. Потому что раз за разом он приходил к тому, что в таком варианте — вся реальность, это просто какая-то чертова «муравьиная ферма» для какого-то стороннего наблюдателя. А они все — муравьи. Или того хуже — бактерии какие, вирусы…

Если не это, то что?

Параллельная ветка реальности? Об этом часто любили говорить фантасты. Но физическая компонента такого варианта от него ускользала совершенно. Особенно, когда он пытался представить себе бесконечное количество миров. Мозг просто взрывался.

Ну и так далее.

Раз за разом Алексей упирался в то, что даже представить себе произошедшее не может. И ему оставалось лишь принять ситуацию. По факту. Не забивая себе голову всякими глупыми мыслями.

Яков Брюс посмотрел на резко помрачневшего царевича и напрягся. Легенды вокруг парня ходили разные. И эта странная эмоциональная реакция несколько его напугала. Царевич словно что-то вспомнил. Словно что-то знал сокровенное про жизнь после смерти. И… эта оговорка…

Алексею потребовалось несколько минут, чтобы собраться с мыслями после этого отвлечения. После отравления он стал чаще задумываться о таких философских вопросах и сильнее погружаться в них…

Зря.

Толку от них не было никакого, а время и силы они забирали.

— Что-то ты кисло выглядишь, — вымученно улыбнувшись, спросил царевич у Брюса, напрягшегося от странных слов и реакции визави. — Разве не рад, что