Жнец-3. Итоги - Нил Шустерман

Лучше всего устроенный Годдардом Армагеддон был виден с верхушки костра – тем более что включившийся вентилятор разгонял клубы дыма, поднимавшиеся от его полыхающего основания. И техник видел все, включая огонь, который поднялся уже к середине сооружения, окрасившись синим цветом.

На трибунах жнецы, сверкая драгоценными камнями на своих мантиях, уничтожали свои жертвы с ужасающей скоростью.

Я сегодня здесь не один, думал техник, глядя, как огонь, превратившись из зеленого в ярко-желтый, подбирается к нему все ближе. Он чувствовал, как начинают плавиться подошвы его башмаков, ощутил запах горящего каучука. Приблизившись к нему вплотную, огонь стал оранжевым. Крики толпы на трибунах затихали. Скоро огонь станет ярко-красным, вспыхнет его пироксилиновый кляп, и ему будут слышны лишь его собственные крики.

Но тут техник увидел на поле одиноко стоящего жнеца в малиновой мантии. Этот жнец не гонялся за людьми из толпы на трибунах. На мгновение жнец и обреченный на страшную смерть техник встретились взглядами. И тогда, когда языки пламени уже обняли ноги страдальца, Жнец Константин выхватил пистолет и исполнил свой единственный на сегодня акт жатвы. Выстрелом прямо в сердце он избавил техника от мучительной смерти в пламени костра. И последней мыслью несчастного, когда жизнь покидала его тело, была искренняя благодарность к малиновому жнецу за этот акт милосердия.

Когда они уезжали со стадиона, погрузившись в лимузин, Годдард сказал, обращаясь к Жнецу Рэнд:

– Я прощаю тебя за то, что ты пыталась остановить меня. Но меня удивляет то, что, единственная из жнецов, ты уклонялась от исполнения своих обязанностей. В чем дело?

Эйн могла бы назвать в свое оправдание сотню причин, но решила промолчать. Роуэн был уже забыт – его исчезновение затмили события более значительного масштаба. Ходили слухи, что он покинул стадион в сопровождении Жнеца Трэвиса и еще нескольких техасских жнецов. Рэнд могла повесить вину за произошедшее на них, но кого она обманывала? Ведь именно она предложила Годдарду представить дело так, будто отсутствие Роуэна было частью более обширного плана. Правда, она и не подозревала, что Годдард поведет дело так, как повел.

– Я ждал не такого поворота событий, но когда имеешь дело с чем-то серьезным, редко получается так, как планировал, – сказал Годдард спокойным, бесстрастным тоном, словно обсуждал театральную постановку. – И тем не менее этот день послужит нам на пользу.

Рэнд недоверчиво посмотрела на него.

– Как? И как вы можете так говорить? – спросила она.

– Разве это не очевидно? – произнес Годдард.

И, когда Эйн ничего не ответила, он продолжил, используя свое искусство мягкого красноречия, которым был так известен.

– Страх, Эйн, есть возлюбленный отец уважения, – сказал он. – Простые граждане должны знать свое место. Должны понимать, какую черту им нельзя переходить. Поскольку Гипероблако их покинуло, людям нужна твердая рука, которая дарует им стабильность. Установит четкие границы. Они будут чтить меня и всех моих жнецов и уже никогда не пойдут против нас.

Он оценил собственную логику и одобрительно кивнул.

– Все хорошо, Эйн, – сказал он, наконец. – Все хорошо.

Но Жнец Рэнд знала – с этого момента ничего хорошего уже не будет.

Евангелие Набата

Уверенные в своем превосходстве Шипящие, готовые самовольно начать войну, возбудят гнев и презрение Набата. Биением тысячи яростных крыльев он обрушится на них, и небеса взорвутся гневными раскатами Грома. Непокорные падут, но раскаявшиеся и упавшие на колени будут пощажены. И Набат покинет их и исчезнет в успокоившихся небесах, вновь растворившись в буре могучих крыльев.

Да возрадуется отныне всяк живущий!

Комментарий викария Симфониуса

Набат был не просто человеком из плоти и крови. Плоть во всех своих проявлениях была подвластна ему, и эта способность обеспечивала Набату возможность по собственной воле трансформироваться в любое существо или даже множество существ. Приведенный фрагмент иллюстрирует способность Набата превращаться в большую стаю птиц, вероятнее всего – орлов, соколов или сов, птиц изящных, благородных и мудрых, но также вызывающих страх и уважение. Созданий, которые стали высшим воплощением сущности Набата.

Анализ комментария викария Симфониуса, проведенный Кодой

Как и всегда, главная проблема Симфониуса-комментатора – это непостоянство. Он придает вещам и явлениям символический или буквальный смысл в зависимости от того, что лучше соответствует его интересам. Поэтому его интерпретации – плод скорее прихоти, чем мудрости. Мы допускаем, что Набат мог превращаться в птичью стаю, хотя не менее вероятно и то, что он просто обладал мистической способностью летать – как герои архивной графики.

Кафедральные колокола, своим звоном отбивавшие часы в ЕвроСкандии более тысячи лет, умолкли. Сорванные с колоколен, разбитые на куски, переплавленные в самодельных плавильнях. В этом же регионе концертный зал подвергся нападению в самой середине представления, и тоновики, пробиваясь через охваченную паникой толпу, бросились на сцену, в щепки разбивая маленькие инструменты и обрушиваясь с топорами на те, что покрупнее.

Ваши голоса есть музыка для моих ушей! – провозгласил когда-то Набат, из чего со всей ясностью проистекало, что все прочие источники музыки должны быть уничтожены.

Шипящие-экстремисты, ослепленные верой, решили навязать свои убеждения всему миру. Из сект, исповедовавших идеи Шипящих, ни одна не была похожа на другую – каждая по-своему искажала базовую доктрину Тонизма, давая ей самые ужасающие интерпретации и иначе, чем другие, выворачивая наизнанку слова Набата. Единственное, что делало их похожими, – склонность к жестокости и нетерпимость, жертвами которых становились и другие тоновики, поскольку каждый экстремист, находящий в ком-то отклонения от того, во что он верит сам, считает отклоняющегося хуже и ниже себя.

О Шипящих никто и не слышал, пока не умолкло Гипероблако. Нет, и до этого были экстремисты, но Гипероблако, действуя рука об руку с агентами Нимбуса, держало их под контролем, не допуская с их стороны и малейших проявлений жестокости.

Но с тех пор, как все население Земли обрело статус фриков, а Гипероблако замолчало, в разных частях мира начало буйным цветом расцветать то, что раньше не выходило на поверхность.

В старейших городах ЕвроСкандии группы бродячих Шипящих жгли на площадях костры из разбитых фортепиано, виолончелей и гитар, и хотя полиция хватала их и сажала в тюрьму, остановить бесчинства радикалов-тоновиков она не могла.

Люди надеялись, что Гипероблако, пусть и хранящее молчание, вмешается и заменит радикалам содержание их сознания на что-нибудь менее склонное к жестокости. Но такого рода действия со стороны Гипероблака могли бы быть восприняты некоторыми как нарушение религиозной свободы. Поэтому Шипящих арестовывали, заставляли компенсировать стоимость предметов, которые они разрушали, после чего выпускали на свободу, где они вновь брались за свое.