Белые трюфели зимой - Н. Келби
Шрифт:
Интервал:
Когда они наконец добрались до места, огни бухты Ле-Пале светились где-то далеко внизу. Дом Сары находился на абсолютно отвесном обрыве и смотрел прямо в бушующее море. Собственно, это был даже не дом, а заброшенный форт Пуант-де-Пулен весьма впечатляющих размеров, мощный, приземистый, почти квадратный, сложенный из розовых каменных плит. Когда Эскофье вошел внутрь, там оказалось так тихо и холодно, словно он невольно пересек запретную черту и проскользнул из реального мира в мир иной.
Когда они оба стащили с себя мокрую одежду, вытерлись и переоделись, Сара спросила:
— Ты есть хочешь?
Никто и никогда еще не задавал Эскофье этого вопроса.
— А что, у тебя есть еда?
Сара рассмеялась, откидывая назад голову.
— Мой дорогой сэр, ни одна дама не станет приглашать Эскофье в свое убежище, не имея еды.
Она стояла посреди кухни в роскошном вечернем платье, отороченном норкой, и грубых шерстяных носках, какие обычно носят жители этого дикого побережья. Эскофье никак не ожидал увидеть Сару Бернар в таком виде.
Его она, разумеется, тоже заставила надеть такие же носки и красное кимоно, которое, как она клялась, было мужским и принадлежало ее сыну, но Эскофье знал, что в Японии красный цвет — прерогатива женщин и детей. Или внуков. Может быть, кимоно принадлежало внучкам Сары, Лизиане или Симоне. От него исходил тот неистребимый сладковатый запах, который так часто свойствен детям. Однако в доме больше не нашлось ничего подходящего, а собственная одежда Эскофье промокла насквозь. «Детское кимоно — господи, до чего же я дошел!» Эскофье привел в порядок свои седые, уже начинавшие редеть волосы и тщательно расчесал усы: но и это не помогло.
— Я выгляжу как деревенский дурачок.
— Если бы на мне были домашние шлепанцы, а рядом охотничий пес, мы с тобой составили бы идеальную английскую пару, — сказала Сара.
Он нежно ее поцеловал и спросил:
— Итак, veuve Damala, что у вас имеется из еды?
— У меня есть Far Breton!
И действительно, на кухонном столе стояло блюдо с пирогом. Эскофье слегка ткнул в него пальцем, пробуя упругость теста. Тесто оказалось достаточно упругим, и все же плотным, как это обычно и бывает в открытых пирогах с ягодами или фруктами.
— Это что, сlafouti?[125]
— Non. Это совершенно другой зверь.
Сара подбросила в огонь еще полено, вытерла руки о свое элегантное платье и принялась закручивать свои непокорные волосы в пучок на макушке.
— Неужели, мой дорогой Эскофье, ты никогда не ел Far Breton? Корица, ваниль, молоко и немного сливового бренди. Сливы и виноград вымачивают в «Арманьяке».
— И ты это сама испекла?
— Естественно. Здесь каждый умеет печь Far Breton. Это очень просто.
— Я и не знал, что ты умеешь готовить.
— Умею, но никогда этого не делаю. Впрочем, сегодня я буду готовить. Я попросила своего знакомого — он присматривает за домом в мое отсутствие — принести нам кое-какие продукты. Так что сегодня вечером у нас с тобой будет пир. И на этот раз поварихой буду я.
На одном из кухонных столов и впрямь лежала рыба — это был солнечник — и стояла корзинка мелких мидий; а еще там имелись буханка плотного деревенского хлеба, свежее масло и кувшин сидра. Эскофье взял в руки одну рыбку.
— Неплохая рыбешка, — похвалил он.
— Из Ле-Гилвинека.
— Действительно хороша.
Рыбка была серебристо-зеленоватая, как оливки, с острыми, похожими на лезвие ножа плавниками и безобразной, словно надутой, мордой. Эскофье тщательно ее обнюхал; от нее все еще пахло морем.
— Сегодняшний улов?
— Утренний. Если бы сейчас был июнь, он бы еще и целый таз лобстеров нам принес.
Эскофье принялся быстро скоблить чешую вдоль острых спинных плавников.
Сара отняла у него нож.
— Нет. Сядь.
— Но они такие мелкие и очень костлявые. Ты поранишься.
— Я хочу сама готовить еду. Я никогда не готовлю. Пожалуйста, позволь мне. Когда мой зверинец бывает здесь, готовят слуги, и я ничего не могу с этим поделать, потому что все были бы ужасно разочарованы, узнав, что я простая смертная.
— Но если ты будешь готовить, то чем заняться мне?
— А что ты обычно делаешь, когда кто-нибудь для тебя готовит?
— Обычно для меня никто ничего не готовит.
— Ну, а чем бы ты в таком случае хотел заняться?
— Готовкой.
— Потому что не веришь в мои способности?
— Потому что мне это необходимо.
Сара торжественно вручила ему нож и сказала:
— Хорошо, я сдаюсь. Но только ради тебя.
— Сядь у огня, — сказал Эскофье. — Согрейся.
— А ты знаешь, что я тебя люблю?
— Только потому, что я умею хорошо готовить.
— Да, и в этом твое волшебство, твои чары.
Он закатал рукава красного кимоно.
— Сливки есть?
— Конечно. А еще в кладовой есть очень хорошие анчоусы. И картошка. И лук. И чеснок.
Эскофье открыл дверь в кладовую и обнаружил там не только анчоусы, но и несколько колбас, подвешенных, чтоб провялились.
— Это Andouille de Guemene?[126]— спросил он.
— Не знаю. Вполне возможно.
Он соскоблил немного плесени со шкурки и понюхал.
— Она и есть. От нее всегда так сладко пахнет сеном. А тулузской колбасы у тебя нет?
И это у нее имелось. А еще в кладовой нашлась соленая треска, маринованный гусь, два горшка конфитюра — из лука и из черной смородины — и большой выбор сушеных бобов.
— Это же чистый рай! — воскликнул Эскофье. — Завтра мы могли бы приготовить cassoulet.
— Мы? Ты позволишь мне готовить?
— Нет. Конечно же, нет. Я просто старался быть вежливым.
И впервые за много недель Эскофье засмеялся. Сара тоже засмеялась. И им показалось, что во всем мире их осталось только двое.
Вокруг бушевала буря, но это приземистое жилище, сложенное из розовых каменных плит, постепенно наполнялось ароматами дома.
— Тогда ты должен поужинать вместе со мной, — сказала Сара.
— Я непременно это сделаю.
— Ты поешь вместе со мной?
— Обязательно.
За все эти двадцать три года без малого они ни разу не садились трапезничать вместе. Эскофье всегда лишь готовил и подавал кушанья, а потом следил за тем, чтобы она непременно поела.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!