Любить - значит страдать. - Ребекка Донован

– Тебе стоит с ней поговорить. Выяснить, что происходит. Она не имеет никакого права так с тобой поступать.

Я молча кивнула. Сейчас у меня не было сил, чтобы думать о завтрашнем разговоре. Похоже, лбом каменную стену не прошибешь. А я иссякла.

Он внимательно посмотрел на мое измученное лицо:

– Тебе надо хоть немного поспать.

– Боюсь, что ее вырвет во сне и она задохнется. – Я бросила взгляд в сторону кровати.

Мама лежала с открытым ртом, подушка была насквозь мокрой от натекшей с волос воды.

– Я посижу с ней, – заявил Джонатан. – Лягу на полу и не спущу с нее глаз. Даже если ненароком засну, то у меня очень чуткий сон.

– Ты вовсе не обязан. Я ведь тоже могу.

– У тебя такой вид, что еще немного – и ты вырубишься. А если ты заснешь, то тебя, наверное, уже и пушкой не разбудишь.

И он был абсолютно прав. Я так вымоталась, что едва держалась на ногах.

– Еще раз большое спасибо, – сказала я и поволоклась к себе.

И на всякий пожарный не стала закрывать дверь – вдруг ему понадобится моя помощь. Повалилась на кровать и заснула как убитая.

– Эмма. – Я слышала его голос. – Эмма. – Край кровати неожиданно прогнулся. – Эмма. – Он провел холодным пальцем по моей щеке, убирая выбившуюся прядь. – Эмма, открой глаза. – Рядом со мной на кровати сидел Джонатан. Сон сразу как рукой сняло. – Я собираюсь уходить. – Часы показывали начало восьмого. – Думаю, мне не стоит быть здесь, когда она проснется. Ей и так предстоит тяжелый денек. Позвони попозже. Хорошо?

– Хорошо, – не в силах поднять тяжелые веки, простонала я в подушку.

Но уже буквально через минуту открыла глаза от надрывного гудка мобильника на прикроватном столике.

– Ты где?! – возмущенно спросила Кейси.

Подскочив как ужаленная, я бросила взгляд на часы. Начало одиннадцатого. Мне уже давно пора было быть на тренировке. Я испуганно отбросила в сторону одеяло и уже собралась бежать к машине, но до футбольного поля было как минимум полчаса езды.

– Я что-то приболела, – соврала я, снова упав на подушку. – Прошу прощения.

– Так ты поэтому ушла пораньше с вечеринки? Эван так и сказал.

– Да, – слабо отозвалась я. Значит, легенда, придуманная для Эвана, каким-то чудом оказалась мне на руку. – Извини, что не позвонила. Но я лежу в кровати. – И формально не погрешила против правды.

– Я передам тренеру, – сказала Кейси. – А то он уже на меня орет, что я болтаю по телефону. Мне надо бежать. – И быстро добавила: – Если тебе вдруг полегчает, думаю, стоит прийти на завтрашний матч. Он еще может поставить тебя играть.

Но я понимала, что она просто хочет меня утешить. Пропустить две тренировки подряд! Мне еще крупно повезет, если разрешат играть на следующей неделе. А о завтрашнем матче можно забыть. Горестно вздохнув, я уставилась в потолок. Еще никогда в жизни я не нарушала взятых на себя обязательств, и теперь при одной мысли, что подвела тренера и товарищей по команде, терзалась чувством вины. Нет, надо будет непременно прийти на завтрашнюю игру, сослаться на свою болезнь и молиться, чтобы мне поверили.

«И вообще пора вставать», – подумала я и соскочила с кровати.

Дверь в мамину комнату была открыта. Я осторожно заглянула внутрь. Мама еще спала. Мусорное ведро рядом с ней было пустым. И тут я вспомнила о крыльце. А когда представила, как оно выглядит при дневном свете, меня аж передернуло.

Надев старые кроссовки, я спустилась вниз и обнаружила, что мешок с мусором исчез. Тогда я прошла на кухню, отрыла два пластиковых кувшина для «Маргариты» и наполнила их горячей мыльной водой. Затем усилием воли заставила себя открыть входную дверь – крыльцо было абсолютно чистым.

Тогда я вышла на улицу. От мерзопакостной массы, загадившей вчера крыльцо, не осталось и следа. Разве что темные разводы на мокрых досках. Я сразу заметила шланг на стене. Конечно, при свете дня я без труда отыскала бы его. Должно быть, перед уходом Джонатан вымыл ступеньки.

Я решила не ложиться обратно в постель, а свернулась калачиком на диване в гостиной и накрылась одеялом. Посмотрела на дисплей мобильника. Сообщение от Эвана и пропущенный звонок от Сары. Я послала обоим эсэмэски с обещанием перезвонить чуть позже. Мне надо было сосредоточиться, чтобы придумать более или менее правдивую ложь, на которую прямо сейчас я была просто-напросто не способна. А о том, чтобы сказать правду, не могло быть и речи.

Тянуть дальше с ответом на звонок Вивьен было неприлично, и я послала ей голосовое сообщение, что с удовольствием встречусь с ней за завтраком. К тому времени я смогу собраться и выглядеть соответственно случаю. По крайней мере, очень хотелось в это верить.

Меня разбудил скрип ступенек. В гостиной было светло, лучи полуденного солнца играли на стеклах. Я сощурилась, пытаясь сосредоточиться.

Из спальни неверной походкой, держась за голову, вышла мама. На ней были спортивные штаны и просторная футболка. Ее глаза превратились в две щелочки. Мама посмотрела на меня и подняла руку.

– Не желаю сейчас об этом говорить, – увидев выражение моего лица, простонала она.

– Тебе что-нибудь надо?

– Аспирин, кофе и, ради бога, отрежь мне голову, – прохрипела она.

Я прошла вслед за ней на кухню и в шкафчике над раковиной нашла аспирин. Положила перед ней две таблетки, поставила стакан воды и принялась заваривать кофе. Она уронила голову на сложенные на столе руки. Осторожно сунула в рот аспирин и скривилась, сделав глоток воды.

Когда кофе был готов, я налила ей полную чашку, села напротив и стала ждать. Она отхлебнула кофе и неохотно посмотрела в мою сторону:

– Хочешь поговорить об этом, да?

– Мне кажется, мы просто обязаны это сделать, – ответила я, теребя большой палец. – Но сначала хочу тебя кое о чем спросить.

– Интересно, и о чем же?

Теперь я поняла, в чем выражается похмельный синдром: это остекленевший взгляд и полуоткрытые, налитые кровью глаза.

– Не смей больше в пьяном виде садиться за руль, – сказала я. Мои слова прозвучали скорее не просьбой, а предупреждением. Она сразу обиженно вздернула голову. – А если бы с тобой что-нибудь случилось… или с кем-то еще… – Я не смогла закончить фразу. О таком даже думать не хотелось.

– Не буду, – прошептала она. – Жуткая глупость, конечно. Не стоило ехать домой.

– Ты ведь всегда можешь мне позвонить.

Мама отрывисто рассмеялась, правда, ее смех больше походил на кашель.

– Но только не вчера вечером. Я страшно на тебя разозлилась. Мне было легче умереть, чем попросить тебя об одолжении.

– Почему? – ошарашенно спросила я.

– Не прикидывайся невинной овечкой, – впившись в меня глазами, сказала она. – Я слышала, как ты разговаривала с ним поздно ночью. Видела эсэмэски на твоем мобильнике. Почему ты продолжаешь общаться с Джонатаном буквально каждый божий день?