Ефремовы. Без ретуши - Федор Раззаков

До своего следующего, семьдесят третьего дня рождения Олег Ефремов уже не дожил. В последние месяцы жизни он серьезно болел: у него обострилось давнее заболевание легких и он мог дышать только с помощью кислородного аппарата. Однако Ефремов не жаловался и продолжал работать – руководил МХАТом, репетировал. Летом 1999 года Ефремова подлечили во Франции, он вернулся на родину совсем другим человеком – полным надежд и новых планов. Но вскоре случилось неожиданное: в ноябре Ефремов упал и сломал руку. Его выносили из подъезда его дома на Тверской, чтобы отвезти в больницу, и, видимо, плохо укутали. В результате – воспаление легких, все французское лечение пошло насмарку. Шли переговоры со шведской клиникой о трансплантации легкого, но московские эскулапы говорили, что шансов на выздоровление почти нет. Ведь у Ефремова была масса других сопутствующих болезней…

Рассказывает дочь героя нашего повествования Анастасия Ефремова: «У отца начала усыхать и стала совсем тоненькой одна нога. Он уже не мог пройти больше 100 метров, останавливался и ждал, пока не станет легче. Кто-то посоветовал ему поехать к хилерам на Филиппины. Папа относился к нетрадиционной медицине с юмором, но решил попробовать. Потом рассказывал: «Завели в маленький домик, рядом с которым паслась коза, положили на кровать, поковырялись и говорят: «Вот ваш тромб, мы его вынули». Откуда я знаю, может, его у той козы вынули?» Смех смехом, но нога-то восстановилась! Смерть же наступит от закупорки сосудов…»

Но Ефремов был еще жив, когда 21 января 2000 года в Москве скончалась «великая старуха» МХАТа Софья Пилявская. Ей шел восемьдесят девятый год. В Художественный театр она пришла в 1931 году и проработала в нем почти семьдесят лет. После ее смерти из «стариков и старух» в труппе МХАТа имени А. П. Чехова осталась одна лишь Ангелина Степанова. Но и ее часы уже отсчитывали последние месяцы жизни. Кстати, она умрет в день рождения С. Пилявской – 17 мая 2000 года на девяносто пятом году жизни. В труппу Художественного театра она пришла в далеком 1924 году. Актрису похоронили на том же кладбище, что и Пилявскую, – на Новодевичьем. Там же, где очень скоро найдет свое последнее пристанище и герой нашего рассказа. Но до этого есть еще несколько дней.

Еще в апреле, на Пасху, Ефремов собрал своих детей и внуков, поскольку понимал, что жить ему остается недолго. Завещания им не оставил, но все и без того знали, кому и что он завещает: сыну Михаилу отходила квартира на Тверской, дочери Насте – дача в Валентиновке, а домашняя библиотека – музею МХАТа. Последний возглавлял в ту пору Владлен Давыдов. Вот что он вспоминает:

«Незадолго до своей смерти, уже очень больной, Олег Ефремов решил сделать «обход» дома № 3а по Камергерскому переулку. Пошел по всем этажам здания сверху вниз…

Мы спустились на первый этаж. Там – учебная сцена и зрительный зал Школы-студии. О. Н. сказал: «Здесь я хочу сделать варьете… А тут рядом, в подвале, ресторан «Сережа»…»

19 мая 2000 года Ефремов съездил в Мелихово на фестиваль «Чеховская весна», где его мхатовский курс показывал спектакль «Бабье царство». А спустя пять дней скончался. Последние часы жизни Ефремова выглядели следующим образом.

23 мая у него был врач, который честно сказал режиссеру, сколько ему осталось жить, – около полугода. И больной… обрадовался. За это время он планировал успеть закончить «Сирано де Бержерака» и осенью ввести в «Бориса Годунова» нового исполнителя вместо себя. Его любимый драматург Александр Гельман написал наконец новую пьесу – на этот раз о выборах. Правда, не о тех, которые прошли совсем недавно – в июне 1996 года. Тех самых, что чуть позже будут названы самыми бесчестными выборами в постсоветской России, когда больного и полностью утратившего доверие населения Ельцина снова выбрали в президенты путем чудовищных махинаций и оголтелого пиара под названием «Голосуй или проиграешь!». Кстати, Гельман подписал знаменитое «письмо 42» под названием «Раздавите гадину!», где подписанты призывали Ельцина «раздавить гадов», засевших в Белом доме в октябре 1993 года. Это письмо просили подписать и Олега Ефремова, но он отказался. Видимо, понимал, что жить ему осталось недолго, и не захотел брать лишний грех на душу.

В среду, 24 мая, в 11 часов утра на квартиру Ефремова на Тверской пришла домработница Галя. Как обычно, приготовила кашу, чай. Хозяин дома был еще в постели и сказал, что встанет попозже. Галя, увидев, что Ефремову явно нездоровится, предложила вызвать скорую. Но тот отказался: дескать, само пройдет. Потом добавил: «Отлежусь и пойду в театр». В МХАТ он в тот день не спешил, поскольку назначенная на утро репетиция спектакля «Сирано» была отложена на более позднее время из-за болезни одного из актеров. Ефремов позвонил в театр и попросил свою помощницу Татьяну Горячеву прийти к нему в пять вечера, чтобы вместе с ней отправиться посмотреть антрепризный спектакль Бориса Щербакова. Горячева так и сделала. Но когда она вошла в квартиру мэтра, то первое, что ее удивило, – тишина. Гостья подумала, что хозяин спит, и не стала заходить в спальню. Но когда спустя какое-то время она все-таки решилась потревожить Ефремова, то увидела его лежащим в постели без всякого движения. На полу лежала пьеса Бернарда Шоу «Дом, где разбиваются сердца». Женщина дотронулась до лба режиссера и обнаружила его холодным. Тут же позвонила театральному доктору Тумкину и попросила немедленно приехать: «Кажется, Олег Николаевич умер».

Тумкин пришел быстро, поскольку идти было недалеко – МХАТ через дорогу. Он подтвердил, что Ефремов умер. Он установил, что это случилось часа через два после ухода домработницы, где-то между 13 и 14 часами. Именно около двух часов, точнее, в 13:40 у сына Ефремова Михаила вдруг остановились наручные часы, чего раньше никогда не случалось. В пять он позвонил в МХАТ и узнал скорбную весть.

Рассказывает М. Райкина:

«Вызванные врачи из «кремлевки» предположили, что смерть наступила от затрудненного дыхания[44].

– У Олега Николаевича была крайняя, так называемая терминальная степень дыхания, – сказала врач, записывая что-то в карту на кухне. На столе давно остыли чай и каша, приготовленные домработницей. В квартире, как только узнали о случившемся, были сын, из Валентиновки приехала дочь Настя, артисты Борис Щербаков, Татьяна Лаврова, директор фонда Станиславского, Валерий Шадрин из Конфедерации театральных союзов. Ждали министра культуры… Всхлипы, тяжелые вздохи… А со стен улыбался Ефремов – долговязый, веселый, в гриме и без…»

Похороны О. Ефремова состоялись спустя неделю – 31 мая, поскольку ждали возвращения МХАТа имени А. П. Чехова, который был на гастролях в Тайване. Центральные СМИ так описывали эту траурную церемонию.

М. Панюков («Экспресс-газета»):

«Опустела без тебя земля…» – пела в знаменитом фильме «Три тополя на Плющихе» суперпопулярная тогда Татьяна Доронина киногерою Олега Ефремова. Горькая ирония судьбы – Доронина чуть ли не единственный театральный корифей, не посетивший панихиду по Олегу Николаевичу, отдать последний долг которому посчитал нужным даже президент России.