Хищные птицы - Уилбур Смит

Каждый из сидевших за столом мгновенно стал серьезным и внимательным при упоминании о священных Семнадцати, словно произнесли имя некоего божества. Шредер позволил тишине немного продлиться, чтобы она подчеркнула его слова, потом продолжил:

– Но работы идут намного медленнее, чем того желают их превосходительства.

Майор Лотен, отбывающий в отставку командир гарнизона, вмешался:

– Да, работы идут немного медленнее необходимого, но к тому есть серьезные причины.

Строительство являлось прямой обязанностью майора и главным делом губернатора. Ван де Вельде уставился на Лотена и сунул в рот еще кусок лобстера. Соус был воистину восхитительным, и новый губернатор вздохнул от удовольствия, предвидя впереди пять лет такого прекрасного питания. Определенно, он должен купить шеф-повара Клейнханса, пока тот его не увез.

Но ван де Вельде изобразил на лице торжественную серьезность, слушая, как объясняется Лотен.

– Мне очень не хватало рабочих рук. Этот весьма прискорбный бунт рабов оставил нас без них, – запинаясь, произнес майор.

Ван де Вельде нахмурился.

– Именно об этом я и хотел поговорить, – тут же подхватил Шредер. – Если нам не хватает людей, для того чтобы исполнить ожидания Семнадцати, не стоит ли нам принять мудрое решение и использовать двадцать четыре пары рук сильных и крепких английских пиратов, вместо того чтобы казнить их?

Все сидевшие за столом уставились на ван де Вельде, чтобы понять его реакцию, ожидая, что он даст указание. Новый губернатор глотнул, потом поковырялся указательным пальцем в зубах, извлекая кусочек скорлупы лобстера, и лишь после этого заговорил:

– Кортни пощадить нельзя. И нельзя отправить на работу на укреплениях. Согласно словам лорда Камбра, чье мнение я уважаю, – он склонил голову в сторону присутствующего за столом Буззарда, – этот англичанин знает, где спрятана недостающая часть груза. А кроме того, моя жена и я, – теперь он кивнул Катинке, сидевшей между Клейнхансом и Шредером, – вынуждены были терпеть недостойное обращение с его стороны…

– Полностью согласен, – сказал Шредер. – Его необходимо заставить признаться, где он спрятал золотые слитки. Но остальные? Казнить их – пустая трата сил, в то время как нам на стенах нужны руки. Как вы полагаете, сэр? В конце концов, они просто тупоголовые скоты, они даже не понимают всей серьезности своих преступлений, зато у них крепкие руки и спины, они могут работой заплатить за содеянное.

Ван де Вельде уклончиво хмыкнул.

– Мне хотелось бы услышать мнение губернатора Клейнханса по этому вопросу, – сказал он и снова набил рот.

Вжав голову в плечи, он уставился маленькими глазками на своего предшественника. Ван де Вельде весьма дальновидно перекладывал ответственность за принятие решения на него. А позже, в зависимости от последствий, он всегда сможет выйти сухим из воды.

– Конечно, – заговорил губернатор Клейнханс, небрежно взмахнув рукой, – сейчас хорошие рабы стоят почти тысячу гульденов за голову. И такое добавление в кошелек компании должно быть высоко оценено их превосходительствами. Семнадцать уверены, что колония должна сама себя обеспечивать, а не тянуть деньги из казны компании.

Все присутствующие принялись серьезно обдумывать услышанное. И в наступившей тишине Катинка произнесла музыкальным голосом:

– Вообще-то, и мне понадобятся личные рабы в хозяйстве. И я была бы рада возможности приобрести хороших работников даже по столь непомерной цене.

– Но по международному соглашению и протоколу продавать в рабство христиан запрещено, – напомнил ей Шредер, видя, что его перспектива получить хороших работников на укреплениях начинает затягиваться туманом. – Даже англичан.

– Но не все пленные пираты – христиане, – возразил Клейнханс. – Я там видел несколько черных лиц. А чернокожие рабы весьма пригодятся в колонии. Они хорошие работники и хорошо размножаются. И не станет ли наилучшим компромиссом, если их продадут бюргерам и тем порадуют Семнадцать? А потом мы можем приговорить пиратов-англичан к пожизненному каторжному труду. Их можно использовать на укреплениях, и это тоже понравится Семнадцати.

Ван де Вельде снова хмыкнул, шумно подчищая тарелку и привлекая внимание к тому факту, что он уже готов попробовать говядину. Пока перед ним меняли тарелку, он обдумывал противоречивые аргументы. В его размышлениях присутствовало и еще кое-что, о чем никто не догадывался: лютая ненависть губернатора к полковнику Шредеру. По правде говоря, ван де Вельде совершенно не желал облегчать полковнику жизнь, он был бы крайне рад, если бы полковник потерпел неудачу на новом месте и его с позором отозвали домой… но только при условии, что его провал не дискредитирует самого губернатора.

Ван де Вельде мрачно посмотрел на Шредера, наслаждаясь мыслью о том, чтобы отказать ему. Он прекрасно знал, что́ у полковника на уме, и перевел внимание со Шредера на свою жену. Катинка сияла этим вечером. После прибытия на мыс в своем новом, пусть временном, жилище в замке она за несколько дней полностью оправилась от долгого путешествия и от плена в лагере сэра Фрэнсиса Кортни. Конечно, она сияла молодостью и ее переполняли жизненные силы, ведь ей не исполнилось еще и двадцати четырех лет, но не только это было причиной ее веселья и бодрости этим вечером. Как только этот самоуверенный Шредер начинал говорить (а говорил он слишком часто), она обращала на него свои огромные невинные глаза, полные внимания. Когда же она обращалась к полковнику напрямую (что тоже случалось слишком часто), она прикасалась к нему, клала на его рукав изящную белую ручку, а однажды, к полному унижению ван де Вельде, коснулась пальцами кисти его жилистой руки, и касалась достаточно долго, чтобы все это заметили и ухмыльнулись.

Это почти, хотя и не совсем, испортило аппетит ван де Вельде. Как смеют они так нагло вести себя не только прямо перед его носом, но и перед носами всей колонии?

Даже случись такое втайне – то есть случись ван де Вельде столкнуться с фактом, что этот доблестный полковник шарит под юбками его жены, – это уже было бы достаточно плохо. Но делить такое знание с разными мелкими сошками, со своими подчиненными, и вовсе невыносимо. Как может он требовать уважения и льстивого послушания от них, если его жена публично наставляет ему рога? «Когда я отправлял его в Амстердам на переговоры о моем выкупе, – угрюмо думал ван де Вельде, – я думал, что больше полковника Шредера не увижу. Похоже, придется в будущем принимать более суровые меры…»

И, пожирая по очереди все шестнадцать перемен блюд, губернатор обдумывал различные варианты мести.

Ван де Вельде съел столько, что недолгая прогулка от большого зала замка до комнаты совещаний сопровождалась тяжелым дыханием и остановками время от времени – под тем предлогом, что губернатору хотелось восхититься картинами и прочими предметами искусства, украшавшими стены; эти кратковременные остановки давали ему необходимое время, чтобы набраться сил для следующего шага.

В комнате совещаний он с глубоким вздохом опустился на подушки одного из кресел с высокими спинками и принял стаканчик бренди и трубку.