Викарии Христа. Папы Высокого Средневековья. С 858 г. до Авиньонского пленения - Елена Майорова

«Весь христианский мир, — пишет Перрен в своей «Истории альбигойцев», — был потрясен страшным зрелищем: люди, вздернутые на виселицах, сожженные на кострах, замученные пытками только за то, что они отдавали свои помыслы одному всевышнему Богу и отказывались верить в пустые церемонии, придуманные людьми».

Однако раскол в Церкви продолжался, что лишало германских епископов опоры, которую они находили в единой папской власти. Для них было чрезвычайно важно, чтобы схизма прекратилась, они даже готовы были признать Александра, лишь бы он, в свою очередь, признал епископов, назначенных его противником.

Теперь всё решалось в Вечном городе.

Вместе с прелатами-воинами архиепископами Христианом Майнцским и Рейнальдом Кёльнским антипапа Пасхалий двинулся к Риму. Встав лагерем у его стен, он призвал императора, написав ему: «Наступил час пожинать жатву и собирать виноград». Александр III покинул Латеранский дворец, который трудно было защищать, и укрылся в доме-крепости семьи Франджипани рядом с Колизеем, затем, переодетый паломником, бежал в Гаэту, затем в Беневент.

Барбаросса захватил Рим, хотя горожане, ненавидевшие его со времени коронации, героически пытались этому воспрепятствовать. Собор Св. Петра поспешно окружили рвами и превратили в крепость. Продержались защитники восемь дней. Войскам императора удалось ворваться через большие бронзовые ворота. По словам современников, алтарь был забрызган кровью, на мраморном полу нефа осталось множество мертвых и умирающих. Население Рима, еще раз испытавшее силу германского оружия, принуждено было вступить в соглашение с победителем. 20 июля 1167 г. преемник Виктора IV служил мессу в соборе Св. Петра. Затем он вторично возложил императорские короны на головы Штауфена и Беатрисы.

Чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что Фридрих — верный сын Церкви, с помощью папы Пасхалия он организовал торжественное причисление к лику святых Карла Великого (эта канонизация не была признана официальной Католической церковью. Все постановления Пасхалия III были аннулированы Третьим Латеранским собором в 1179 г.).

На юге Александр с помощью значительных денежных субсидий, полученных из Палермо, рассчитывал организовать оборону. Он был нацелен на борьбу и не учел, что лев может прикинуться лисицей.

Император предложил отречься обоим папам с тем, чтобы собор назначил нового понтифика. Александр сухо ответил отказом, на что, видимо, и рассчитывал Фридрих, получивший возможность обвинить своего противника в катастрофической ситуации в Вечном городе и нежелании идти на переговоры. Его агенты распространяли слухи, что папа предпочитает свой трон свободе своей паствы.

К тому же Александр ощутил угрозу, откуда не ждал. Ситуация в Англии стремительно выходила из-под контроля. Король Генрих огласил, вопреки резкому протесту со стороны епископа Кентерберийского Томаса Беккета, Кларедонское уложение, обеспечивающее полный суверенитет короны над Церковью. Беккет обратился к Александру III и нашел у него поддержку. Так что Генрих II был склонен к союзу с империей.

Рейнальд фон Дассель добивался признания Пасхалия во всех владениях Барбароссы. Но многие, напротив, единодушно проклинали его, открыто называя архиеретиком. Архиепископ Майнцкий даже пригрозил легату Пасхалия вырвать глаза, если тот еще раз появится в его епархии. Однако на Вюрцбургском рейхстаге участников принуждали признать императорского папу с таким нажимом, перед которыми меркли все меры, принимаемые ранее Фридрихом и канцлером для его легализации. Оппозиционер Конрад Майнцкий вынужден был бежать к папе Александру III.

Пасхалий предоставил императору полную свободу действий, и Фридрих правил самовластно. Но судьба нанесла ему неожиданный удар: в Риме вспыхнула эпидемия чумы. Ее жертвой стали Рейнальд фон Дассель и два кузена Фридриха. Для многих эта страшная эпидемия явилась новым реальным доказательством, что Бог против императора.

Сам Рим оставался для Пасхалия недоступным, но некоторое время он мог жить в Латеране. Опасаясь нового сената, избрание которого должно было состояться 1 ноября 1168 г., Пасхалий принужден был искать приюта в транстеверинском замке Стефана Тебальди, но там он умер уже 20 сентября.

Кончина Пасхалия III привела к назначению нового императорского антипапы, Каликста III (12.1168–29.8.1178), который в миру звался Джованни, занимал должность аббата монастыря в Струме близ Ареццо и был давним сторонником императора Фридриха. Антипапа Виктор IV сделал его кардиналом.

Каликст справедливо опасался, что Рим окажется вредным для его жизни и здоровья, поэтому обосновался в Витебро, где для него был возведен дворец.

Города Ломбардской лиги (союз включал уже 36 городов), как бы в насмешку над императором, дали крепости на правом берегу По, которую они выстроили в это время, название Алессандрия в честь законного папы. Эта крепость и была ближайшей целью императорских войск, когда в 1174 г. Фридрих двинулся в свой пятый поход в Италию. Он запасся осадными орудиями, однако не смог взять Алессандрию. Города лиги тоже собрали значительное войско, но до генерального сражения дело не дошло. Противники начали переговоры; папа Александр прислал трех кардиналов; император был готов на уступки, но требовал непременно разрушить Алессандрию. Это условие помешало подписанию мирного договора, хотя он и был уже почти заключен.

Фридрих снова решил прибегнуть к силе. Но он понимал, что собственных войск у него недостаточно. С просьбой о помощи он обратился к Генриху Льву, который как герцог Саксонии и Баварии обладал огромными военными ресурсами. Но Лев отказал своему королю и двоюродному брату. Напрасно Фридрих, упав на колени, умолял Льва не губить его дело — тот остался непреклонен. Этот драматический момент противостояния императора и его могучего вассала и родича, после которого уже не могло быть примирения, привлекал внимание художников пера и кисти на протяжении многих столетий.

29 мая 1176 г. при Леньяно (между Миланом и Лоди) Фридрих дал битву, которая длилась шесть часов. Вначале перевес был на стороне императора, но затем натиск немцев сломился о несокрушимое сопротивление отборного ломбардского войска. Появилась богато украшенная миланская колесница, на которой возвышалось знамя с золотым крестом и колоколом. Она вывозилась на поле битвы как священный символ республики и охранялась избранным отрядом воинов, решившихся на смерть. На ее потерю смотрели как на величайшее несчастье или величайший позор для чести города. Дружина ратников из Брешии неожиданно ударила немцам во фланг. Гвельфы победили, а Барбаросса понес самое сокрушительное за его карьеру поражение и едва сам не распрощался с жизнью[56]. Под ним убили коня, и все думали, что он погиб. Эта весть летела молнией. Убитая горем императрица Беатриса уже успела надеть траур, когда лишь с незначительной свитой, переодетый оруженосцем, король появился в Павии.