Большой шухер - Леонид Влодавец

— Я ж говорю — лох! — Штырь оскалил золотые зубы. Агафон коротко ударил его под дых, заставил согнуться и сказал довольно строго:

— Не проси смерти, братан! Это одолжение большое, понимаешь?! А легкую смерть мы только по большому блату выдаем.

— Оставь его в покое, — Гребешок нетерпеливо перебил Агафона с его воспитательной работой. — Я понял, что делать надо! Колеса с «шестерки» снимем и переставим на «девятку». Домкрат у Чики был? Инструмент какой?

— Был, кажется, — выговорил Штырь, держась за живот и пытаясь восстановить дыхание.

— Нормально! Ставим обе на домкраты с одной стороны, мои колеса снимаем и бросаем, лавровские снимаем и крепим ко мне; если постараться, то за час справимся. Этого чухана покамест к дереву привяжем, чтобы не убежал, а работать будем попарно: ты с Налимом, а я с Лузой. Запросто можно за час все четыре колеса поставить!

— Посмотрим… — проворчал Агафон и пошел к багажнику «шестерки». Защелка не сработала, багажник не открылся.

— Заперто! — объявил Агафон. — У кого там ключи?

— У меня, — откликнулся Луза, доставая связку. — Только не знаю, который от багажника.

— Разберемся…

Агафон открыл багажник «шестерки», вынул оттуда лежащие поверх резинового коврика домкрат и торцевые ключи. Он уже собрался закрывать крышку, когда вдруг увидел, что из-под коврика выглядывает ручка чемоданчика. Через пару секунд он вытащил на свет Божий коричневого цвета «дипломат» с замками! золотистого цвета и спросил у Штыря:

— Это чей?

Штырь озадаченно посмотрел на чемоданчик и сказал:

— Хрен его знает, наверно, Чикин.

— И что тут может быть, тоже не знаешь?

— Понятия не имею.

На связке ключей, изъятых у Чики, обнаружился один подходящий. Когда Агафон отпер замки и поднял крышку, удивленно ахнул даже Штырь:

—Е-мое!

«Дипломат» был плотно загружен пачками стодолларовых купюр в заклеенных и опечатанных банковских пачках.

— Богатый был парень ваш Чика! — заметил Гребешок. — Если это не «куклы», конечно. По-моему, вся ваша Лавровка такой суммы не стоит…

Штырь растерянно глядел на деньги и чесал подбородок здоровой рукой:

— Это не «куклы», — пробормотал он. — Это «нал» «зеленый». Ну, народ! Ну, народ…

Гребешок влез в салон «шестерки», немного пошуровал внутри, открыл «бардачок», но там ничего интересного не нашел, кроме пары наручников, граненого стаканчика да «Правил дорожного движения».

«Правила…» оставил на месте, стаканчик переложил в «девятку», а наручниками приковал Штыря к елке. Чтобы не мучить, усадили наземь, лицом к стволу, заставили обнять дерево ногами и руками. После этого закипела работа.

Меньше чем за полный час, без перекуров и перебранок, замена резины была проведена. Мертвого Барбоса оттащили подальше в кусты, «шестерку» без колес оставили на просеке, Штыря отстегнули и усадили в «девятку» на заднее сиденье, между Лузой и Налимом, «дипломат» с валютой пихнули под ноги, оружие рассовали по карманам и под ремни. Гребешок сел на водительское место, Агафон — рядом, и покатили дальше.

— Так, — сказал Агафон, едва машина тронулась с места, — настал час откровений, товарищ Штырь. Вы себя вели больше чем похабно, надо было тебя очень больно замочить, пристегнуть к елочке, посадив задницей на муравьиную кучу. Но в жизни все сложнее. Короче: или ты четко проясняешь, зачем вам нужна была Элька, а также сообщаешь, что у вас там в Лавровке стряслось, или будет очень больно.

— Ну да, а если я скажу, то больно не будет. Сразу пришьете.

— Знаешь, вообще-то можем и не пришить. Представь себе такой вариант: мы высаживаем тебя где-нибудь, а ты потом сам идешь на все четыре стороны по своему выбору. Подъемных и суточных, правда, не выделим, но свет не без добрых людей, верно?

— Сладко поешь, кореш. Только веры тебе нет.

— Но в то, что мы тебя в противном случае попишем, ты веришь?

— Однозначно.

— Вот и выбирай. Надежда умирает последней.

— Хорошо, — с неожиданной решимостью произнес Штырь, — мне один хрен. Все одно Лавровка кончилась.

— Интересное заявление!

— Понимай как хошь. Сегодня в шесть мне адвокат Фили по сотовому позвонил. Сказал, что Рыжего РУОП прибрал. Утром, прямо на даче. Четыре пушки незарегистрированные нашли. Все, зацеп есть — повязали.

— Вас же, козлов, вчера предупреждали! — с досадой сказал Агафон. — Сам Сэнсей! Он у нас всю ночь на базе порядок наводил, хотя ему весточка пришла,

что шухерить будут у вас. А может, ты своего пахана не упредил, а?

— Мамой клянусь — все передал. Самолично сразу от вас к нему почесал. Поддатый он, конечно, был, но не очень. Должен был врубиться. Все выслушал и сказал, чтобы я отдыхал. Ничего конкретного. А мне чего? Больше всех надо?! Отдыхать, так отдыхать. Значит, думаю, сейчас обзвонит всех и скажет, что делать. Ему виднее, я даже не все точки знаю.

— Ну, хрен с ним, в это поверить можно. Что дальше?

— Дальше я не знаю, поехал отдыхать. С пацанами вот, ныне покойными. А что было ночью и утром до шести — не знаю. В общем, Филю повязали где-то в четыре утра, тепленького. С охраной из четырех морд. Пискнуть не успел — разоружили, мордой в грязь и ствол к затылку. И фиг поймешь, их пушки были или подкинули. Почти тогда же на офис наехали. Там Леша Бетон дежурил с бригадой. Как у них во дворе «Газель» с ворованными запчастями оказалась — сами не понимают. А тут собровцы или спецы, хрен поймешь, с разных сторон, в масках, налетели. Бетона прибрали. И всех, кто с ним был, — тоже. Шесть человек. Ну а потом четко по адресам прошлись. Всех — под гребло. Нам, пятерым, повезло. На шашлыки с бабами ездили. Двадцать верст от города, а место нормальное. Даже искупнулись.

— Ладно, это уже лирика. Значит, заступник Филин вас упредил? Фига ли тогда вы в город поперлись?

— Погоди, я же не досказал. В том-то и дело, что нам Филя через адвоката своего Додика кинул цеу: срочно ехать на вокзал, в камеру хранения. Назвал номер ячейки и код, все чин чинарем. Оттуда надо было взять «дипломат» и отвезти к Додику в контору.

— Не тот самый, что нашелся в багажнике? — быстро спросил Агафон.

— Может, и тот. Только тогда в ячейке ничего не оказалось. Пусто, как подмели.

— Ты сам ходил?

— Сначала Чику с Монтером послал, каюсь, опасался, что там менты ждать будут. Они пришли, говорят: «Нет ни хрена!» Я после этого сам пошел, с Барбосом. Точно, ни хрена, пустой номер в прямом смысле. Только сейчас, блин, начинаю понимать, что Чика с Монтером меня кинули. Взяли «дипломат», донесли его до киоска, который почти у самого выхода из вокзала, а там у Чики знакомая баба работает. Ей и оставили. Потом вернулись к машине, а когда я побежал проверять, забрали «дипломат» и запихали в багажник.