Опустошение - Егор Роге

На следующий день я, без всякого сопровождения, зашел в офис «Арины». Все очень вежливо здоровались со мной, но общения избегали. Артем вышел мне навстречу, немного наигранно улыбаясь, пригласил в свой кабинет.

– Что же так, как чужой – начал Артем, – не позвонил, не встретился, а сразу привлек посторонних в наш спор.

– Да решил не тратить время, Артем, – я открыто улыбнулся, – зато теперь-то на одной ступени социальной лестницы. Давай-ка лучше к делу.

– О деле, конечно, – продолжил Артем, – только у меня нет денег.

– «Грин Раунд» добил тебя? – поинтересовался я. – Мне вообще-то все равно, просто приятно быть иногда правым.

– Нет, не добил. Это отличный проект, – Артем, похоже, противоречил себе, – не хватает оборотки, прежде всего благодаря твоим стараниям.

– Понимаю желание найти виновного, – парировал я, – но винить надо только себя, Артем.

– Могу я передать привет участникам нашей конференции? – неожиданно сказал Артем.

– Ты намекаешь на диктофон? – улыбнулся я.

– Конечно, только, по закону, меня нужно предупредить, что идет запись, и поинтересоваться моим мнением.

– Записи нет, – ответил я, – она больше не нужна, Артем.

Артем был в незавидном положении: подтвердить провал «Грин Раунд» означало признать свою ошибку и ослиное упрямство, приведшее к краху компании. Утверждать же об успешности проекта означало стать дойной коровой для Тенгиза и Георгия.

– Война нас обоих уничтожит, – продолжил Артем, – ты не победишь и никогда не докажешь, что уходил из прибыльной компании, я докажу, что она сидела в убытке.

– А сейчас? – поинтересовался я. – Сейчас она вернулась в прибыль?

– А это уже не твое дело, – ответил Артем, – ты ушел три месяца назад.

– Конечно, – подтвердил я, – три месяца назад. И сейчас к твоим убыткам я не имею отношения. Пятьсот тысяч, Артем.

– Докажи!

– С доказательством выйдет больше. – Я взял лист бумаги и принялся записывать: – Подписанные контракты должны были принести прибыль миллион сто двадцать тысяч, это я докажу.

– Дальше.

– Имущество компании, по самым скромным подсчетам, включая твою квартиру, за которую ты не вернул деньги, машины, оборудование, плюс вся складская мебель – еще семьсот тысяч по моментальной ликвидности.

– Допустим, – односложно продолжал отвечать Артем.

– Отнимем затраты за три месяца.

– Почему за три?

– Ровно столько потребовалось бы, чтобы выполнить обязательства по контрактам, заключенным на момент моего ухода.

– Похоже на правду. Сколько у тебя получилось?

– Триста шестьдесят тысяч, с учетом «взноса безопасности». Итого в плюсе миллион шестьсот двадцать, в минусе триста шестьдесят. Треть от разницы – четыреста восемьдесят тысяч. Не будем мелочиться – округлим до пятисот.

Артем взял лист бумаги, на котором я записывал все цифры, и, закурив, позвонил Ларисе и попросил два кофе. Я отказался.

– Ты боишься выпить чашку кофе? – удивился Артем.

– Нет, Артем, совершенно не боюсь. Я уверен, что со мной ничего не случится, да и ты это знаешь. Просто не хочу пить с тобой кофе.

Артем помрачнел, но ничего не ответил.

В комнату зашла Лариса и принесла две чашки кофе. Поменяв пепельницу, она быстро удалилась.

– Интересная у тебя математика, – произнес он, – только неправильная.

– Приводи аргументы.

– У меня был долг перед «Лассалем» на миллион, забыл? Кресла стояли в порту Риги.

– Разве такое забывается, – рассмеялся я, – только это не считается. Ты ничего за них не был должен. Если бы ты их не выкрал, Марк отозвал бы груз назад. Ты заплатил бы тысяч сто штрафов и простоев, и все. Можешь уменьшить сумму моих претензий на треть от этой суммы.

Аргументы Артема удивили меня, я был уверен, что он лучше подготовится к разговору.

– У меня к тебе тоже претензии, – продолжил Артем, – на полмиллиона, и иск уже по дороге в суд Монреаля.

– Это я знаю, Артем, а Марк по дороге на кладбище, а это почти убийство.

– А что мне делать было?! – вскричал Артем. – Ждать, когда вы меня разорите?

– Надо было расстаться честно, – тихо ответил я, – это единственное, что надо было сделать.

Артем встал и подошел к окну. Он всегда так делал, когда нервничал, я давно это заметил. Истории с Арменом, Кирой Борисовной, пропажей Вахи всегда включали в себя стояние у окна.

– У меня нет денег, – не поворачиваясь, произнес Артем, – мне нечего дать тебе, это правда. Хоть ты можешь мне не верить.

– Давай выписки со счета, кассовую книгу и «черный» гроссбух, я буду смотреть, – ответил я.

– Ты увидишь всю историю «Арины» после своего ухода, – сказал Артем, – а я этого не хочу!

– Тогда будешь общаться с Георгием, – произнес я, – а этого я не хочу.

Последняя фраза была сказана с ударением на «я», и Артем понял, что, возможно, для него не все потеряно.

Пока несли все документы, я размышлял о том, что хорошо готов к этому развитию событий.

То, что у Артема нет денег, я отлично понимал.

Весь вчерашний вечер я сидел с калькулятором на кухне и пытался на основании известных мне фактов понять финансовое состояние «Арины». Очевидно, что он был уже почти банкротом.

Наверно, так ведет себя игрок в казино, он уже проиграл все деньги, но все еще надеется на удачу. Ведь никто не идет в казино для того, чтобы проиграть все деньги, да еще и «подсесть» на зависимость. Но при этом он не способен остановиться даже после крупного проигрыша. Да и выигрыша тоже. Психологическая зависимость переходит почти в физическую. Я вспомнил Макса с его безобидными компьютерными игрушками…

– Вот документы, – перебила мои мысли Вероника, – это для вас?

Я с удивлением посмотрел на вошедшую девушку. Мельком я видел ее и раньше, когда она работала у американцев, но близко увидел ее впервые. Она была одета в строгий офисный костюм синего цвета, но совсем не темный, довольно простая, без изысков, блузка, черные туфли на невысоком каблуке.

Длинные светлые волосы аккуратно уложены.

«Американская школа, – подумал я, – человек знаком с понятием дресс-код».

Но ни один дресс-код не был в состоянии скрыть тот факт, что Вероника, совершенно очевидно, была беременна.

Артем попросил Веронику остаться.

– Она все равно в курсе всех наших дел, – произнес он, – если ты не возражаешь, конечно.