У стен Малапаги - Рохлин Борис

Смотрю и удивлён. Узнаю себя в одной. Точная копия. Как мог оказаться здесь? Загадка. Поражён. Не скрою. Испуга нет, но удивительно. Не то что ждал. Однако в этом роде и подготовился к встрече. Смотрю. Похож так, что начинаю путаться. Где настоящий? Вот-вот заговорит и пойдёт. Он — это я? А я? Где?

Так и знал. Улыбнулся. Подаёт руку. Я невольно. И пожимает мою. Тёплая и живая. Заговорил. Голос один к одному. Отличие есть. Вальяжен, размерен и барин. Мог бы быть, да обстоятельства. Сон или схожу? Нет, реальность. Принимаю и сказать в ответ. Что и как? Голос не повинуется. Невнятный шёпот. Смотрит с пониманием и сочувствует.

«Я вижу, вы один. Не согласитесь ли взять меня в спутники? Вместе веселее. К тому же я совсем чужой здесь. Ничего не знаю и ни с кем не знаком. Вы могли бы помочь мне. Я давно привык к одиночеству. Но сейчас, увидев вас, я понял, что оно мне наскучило. Мне захотелось общения. Прошу, не удивляйтесь и воспринимайте меня как друга. Я — ваш друг с давних и долго ждал вас. Увы, вы заставили себя ждать. Прошу, не отталкивайте меня. Поверьте, я заслужил вашего внимания. Пойдёмте, — сказал он, — надеюсь, прогулка будет приятной и вы не пожалеете».

Он взял меня под руку. И мы вдвоём покинули зал скелетов и оживающих восковых фигур. Я был вне себя. Не мог пролепетать ни слова. Он продолжал:

«Вы, конечно, удивлены нашим сходством. Согласен, мы похожи. Не столь, как вам кажется. Сходство есть, но. Знаете, игра природы. Причудлива и не поддаётся».

Дар слова вернулся ко мне. И, заикаясь, — споткнулся и немота, остановка на каждом не произнесённом, — я согласился с ним, что, конечно, да, игра природы, и понятно, принимаю и нет возражений. Но вы были, — я надолго замолчал, он смотрел на меня с пониманием, словно зная, что я скажу, — восковой фигурой, персоной.

Я запутался, нет, испугался и замолчал, внимательно смотря на него.

Он не смутился и с приятной, немного грустной улыбкой, — у него вообще были приятные и располагающие, невольно вызывали доверие, — ответил:

«Вы ошибаетесь. Здесь нет никакой загадки. Никакой мистики. Не воображайте. Я сразу заметил, что вы воображаете. Всё очень просто. Я долго не мог найти работу и согласился быть живым экспонатом. Временно. Но временное имеет забавное свойство. Затягиваться и окаменевать. И я задержался в этой роли. Возможно, если б не вы, остался бы в ней навсегда».

Это простое объяснение одновременно и успокоило, и огорчило меня. Я ждал пусть страшного, но удивительного и необыкновенного. Однако пришлось согласиться. Объяснение было удовлетворительно со всех точек зрения. К нему нельзя было придраться. Хотя неприятный привкус остался. Тёмное пятно недосказанности. И что значит «если б не вы»? Но я не решился спросить. Он был искренен, доброжелателен и откровенен. Так незатейлив в своих объяснениях, что я побоялся быть бестактным.

Мы шли медленно. Он придерживал меня за руку, словно боясь споткнуться. Вероятно, это было именно так. Долгое время он был экспонатом и совершать прогулки ему не полагалось. Запрещено музейными правилами.

В конце концов мы оказались в зале античной скульптуры. Обнажённые фигуры, мужские и женские, белели в полумраке подвального помещения. Ещё более пленительные в этих сумерках.

Пока мы шли, он был скорее погружён в себя, чем смотрел вокруг. Задумчив, рассеян и не обращал ни на что внимания. Хотя мы прошли несколько зал с разным и не без интереса. Но тут он неожиданно оживился и стал внимательно осматривать скульптуры. Но только женские. Обратил внимание. Лицо порозовело, глаза потемнели. Он был взволнован. Каждую обходил со всех сторон. Медленно, иногда задерживался на неопределённое. Одной коснулся рукой. Осторожно и боязливо. Тут же отдёрнул, словно обжёгся. Глаза стали похожи на собачьи. Печальны. И жалобные, словно просили о прощении. Странный субъект.

Но как похож! До ужаса, до дрожи. Близнец, да и только. Глаза закрываются, чтобы не видеть.

Он был увлечён и не замечал меня. Я отошёл в сторону. Тень от атлета или героя падала на меня. Я весь скрылся в ней. Она вернула меня к себе. Эта встреча и было то, что я ожидал или она, — случайное, непреднамеренное отклонение?

«Где вы живёте?» — неожиданно спросил он.

Я вздрогнул. Он был рядом. Незаметно, неслышно.

«Я?»

Переспросил и почувствовал неловкость. Ещё подумает, что стыжусь его.

«В тюрьме», — сказал я.

«То есть как? Всё ещё там?»

«А вы откуда?» — спросил я, не скрывая удивления.

«Слышал, — как-то неопределённо сказал он. — Ну и как?»

«Неплохо, — ответил я, — можно сказать, хорошо. — И вдруг добавил: — Мне нравится. Лучше, чем в других местах».

«И чем же?» — спросил он равнодушно и не скрывая.

«Лучше и всё», — ответил я, раздражаясь.

Тюремная была моя и только моя. Эта жизнь принадлежала мне. Вся, без остатка. Я её заслужил. И не хотел делиться ни с кем. Да и вряд ли кто-нибудь был способен понять меня.

Он стоял неподвижно и прямо. Слишком неподвижно и слишком прямо. Превращается в экспонат? Или привычка и бессознательно согласно предписанным правилам?

Странно. Он услышал. И сразу ответил:

«Нет, нет. Я не хочу с вами расставаться и предлагаю продолжить прогулку. Если вы не возражаете».

Помолчал и добавил:

«У нас прекрасно получается. Впервые испытываю такое удовольствие в музее».

И повторил:

«Так вы не возражаете?»

Я не ответил. И мы в молчании покинули античный зал. Я шёл впереди. Он покорно следовал за мной.

Портретные галереи императоров, героев и полководцев, голландские бордели семнадцатого, зал натюрмортов. Изобилие, превышающее воображение и потребность. Утка взлетает со стола, рука персонажа в шляпе и брыжах поднимает бокал и опрокидывает.

Ночной дозор, блеск оружия и кирас. Служба безопасности. На страже и не дремлет. Далёкая эпоха. Но нравы учтены. Примеряется ожерелье и театр марионеток. В движении и разевают рты.

Адамы и Евы. Апостолы и Пророки. Переход через Красное. Аргонавты и Обнажённая с попугаем.

Свадьба на лоне летним полднем. Танец предков под сенью давно опавшей листвы. Охотники в снегу и перепись младенцев в Вифлееме.

Мы молча переходили из зала в зал. И мне начинало казаться, что другого не дано, что я уже там, среди них. Не могу расстаться и покинуть. Раз я вошёл. Неожиданно он нарушил молчание. Я вздрогнул. Он знает, о чём я думаю. Он слышит мои мысли.

«У меня есть предложение, — сказал он. — Давайте останемся здесь. Выберем зал, приемлемый для жизни. Впрочем, тут везде неплохо. Мне показалось, мы оба не любим мир, в котором нас заставили поселиться.

Вы выбрали тюрьму. Пусть поневоле и не сознавая. Вы сделали неверный и дурной выбор. Тюрьма не для вас. Я выбрал музей. Уверяю, это верный ход. И единственно возможный. Но быть экспонатом надоедает. Скучно.