Голован - Федор Березин

– Посмотри заодно, может туда, на ветку, кто-то закинул радиоприемник, – посоветовал Йо подчиненному.

Мор Хи лазал вверх и обратно не меньше получаса. Дабы Шоймар не взбеленился окончательно, Маргит Йо посоветовал ему покуда, двигать дальше, вместе со всем отрядом, и оставить при нем только двоих военных.

Когда позже солдаты догнали отряд, выяснилось, что на деревьях они ничего не нашли.

– Доктор, вы точно уверены, что слышали человеческое пение? – спросил меня Маргит Йо.

Я пожал плечами:

– Честно говоря, ротмистр, в этих местах я уже ни в чем не уверен. Но вроде бы, да, я слышал это самое пение. Вначале оно как бы нарастало, ну, как бы приближалось, а потом стало затихать. Но пение было как бы хоровое. Не один человек пел.

– Будем все-таки надеяться, что вам померещилось, Гаал. Сами знаете, чего там, в верхнем ярусе, только не водится – на все голоса крикуны.

– Да я ж и не настаиваю, Маргит. Совсем не настаиваю.

Хотя теперь-то понимаю, что надо было настоять. Правда, чтобы это, собственно, изменило?

В группе люди разного возраста, но нет, да и не может быть, таких, кто в период Всеобщей войны был младенчиком и ничего не помнит. Слишком недавно закончилось общемировое побоище, чтобы о нем забыть напрочь. Однако не всем из группы «посчастливилось» непосредственно попадать под атомные бомбардировки, не все поимели «откровение» – лично наблюдать ядерные подрывы, причем со столь удобной дистанции, чтобы пронаблюдав, не получить смертельные ожоги или калечащую спинной мозг дозу. Мне лично подобное счастье приваливало дважды. Первый раз на «неприступной» Линии Императора, когда Голубой Союз, кажется впервые в истории, провел массированную артподготовку атомными снарядами. Четыре ядерных облака до жути синхронно встали на далекой развертке чаши мира. Так, мелочи, в десяток килотонн каждое. Участку фронта бронеходной группы генерала Бочрака, ну и мне самому, по поводу приписки именно к ней, повезло. По соседям слева – корпусу генерал-аншефа Лёкинца тоже бросили сверху что-то килотонн в пятьдесят. Зрелище вышло отменное.

А еще как-то штаб-врач Гаал, в моем лице, стал свидетелем бомбардировки Сигурска – именно туда двигалась госпитальная колонна. Наблюдать всего с двадцати километров воздушный подрыв приблизительно четверти мегатонны – это еще то ощущеньице. Даже жаль, не насладился им вволю: наличествовали отвлекающие факторы. Требовалось разворачивать в обратку госпитальные «скарабеи», а так же прочую мелочь, и давить начавшуюся панику среди персонала. Всему этому персоналу, больным, и мне заодно, подвалило счастье – осадки сыпануло на востоке от города. В смысле, от развалин города. То есть, не с нашей стороны.

Короче, доктор и ветеринар Гаал имеет бесценный личный опыт непосредственного наблюдателя. Потому, когда кое-кто из членов команды предположил, что в деле ядерные боеприпасы, я сильно засомневался. Хотя конечно, мало ли? Может, кто-то из выживших подобно Стране Отцов, государств, продолжает развивать науку – понятное дело, какую – и уже изобрел какую-то новую оборонительно-наступательную хрень? Или, допустим, подрыв подземный? Конечно, неплохо бы запустить наверх аэростат, чтобы поискать на чаше мира грибоподобное дымное образовании, но только сумасшедший решится сейчас посылать людей на деревья. Жуж Шоймар, естественно, малость тронутый, но все же не сумасшедший. При недавнем сотрясении с деревьев ссыпалось все что «плохо лежало». Да что там, с деревьев. Здесь, внизу, на твердой, покрытой мохом почве, многие из членов группы умудрились упасть. Где-то поблизости с жутким треском сломалось дерево. Совсем рядом с нами, с ветки свалилось нечто мохнатое, может большое кошачье или даже неизвестная науке гигантская обезьяна. Упало, впрочем, удачно, ибо тут же вскочило и дало стрекача. А в общем, сотрясения почвы продолжались несколько минут не меньше. Вот тогда и высказалась мысль о ядерном ударе поблизости.

Я все же склонялся к мысли, что в деле землетрясение. Не уверен, конечно, сам-то никогда землетрясений не переживал. Так что напирать со своей версией не стоило. Да и как было проверить? Как уже сказано, послать кого-то с зондом в верхний ярус джунглей, когда деревья только по странной прихоти природы не полопались и не рухнули скопом, было невозможно. Если бы тряхнуло в момент восхождения, то разведчики размазались бы в кисель: люди – не кошачьи, они похрупче будут.

В общем, явление следовало уверенно занесли в список необъяснимых. А куда было деваться. Данная категория списка пополнялась ныне чуть ли не ежедневно.

Мы перли через этот колдовской – как еще назвать? – лес, и тупели, тупели. Жара, влажная слизь на немытом теле, тяжелая работа по перестановке ног – ать-два! ать-два! И груз на мокрой спине – шир-шир! шир-шир! Болят все мышцы, тело чешется в разных местах – там, где до него добралось что-нибудь кровососущее. Летающее или же ползающее – без разницы. Кобур с «меньхертом» сдвигается на середину и колотит в промежность. Надо бы протянуть его по ремню куда-нибудь за спину, но тогда уж точно не успеешь достать, если что. В смысле, нападение чего-то плотоядного. Конечно, я мало надеюсь на свой короткий десятимиллиметровый ствол, за все время я только и прихлопнул, что одного паучару и одну змею. В плане обороны я, конечно, более всего полагаюсь на ребятишек гвардейцев. Вот где наша сила. Однако если что-то свалится с верхних веток или с лианы непосредственно на меня – они могут не успеть. Правда, имеются сомнения, что я сам выйду из коллапса своей ходилки «ать-два», умудрюсь расчехлить кобур, извлечь «меньхерт», снять с предохранителя, взвести, направить куда надо, и наконец выстрелить. При этом попасть: причем не в себя и не в бредущего соседа впереди, а в цель. А почему существует опасность разрядить «меньхерт» в себя? Да потому что, то кошачье, или, там, паучачье, змеевидное, древо-крокодиловидное, и далее по списку, кое сиганет сверху, окажется висящим на мне уже через полсекунды.

Есть смысл нести пистолет в руке, взведенным и с досланным патроном, а палец уже на курке. Ну, тогда, как говорится: «У вас в походе несчастные случаи были? – Будут», ибо спотыкаться о корни приходится часто. Бывает и падаешь. Со взведенным многозарядником такое будет особо приятственно. Выбросить магазинную машинку на фик? Ага-ага! Между прочим, в нашем отряде туземцы-людоеды… В смысле, последнее не исключено и в порядке вещей. А еще носильщики-рабы. И чего этому рабу терять собственно? В общем, поскольку я, все-таки, член клуба рабовладельцев, ибо оные рабы в нашем коллективном пользовании, то мне положено быть при огнестрельной сбруе. Смутно верится, что если вспыхнет бунт, о возможности которого на каждом инструктаже напоминает Мартит Йо, то статус врачевателя изменит что-либо в моей судьбе.

Вообще-то картинки всей этой вероятной жути в мозгу давно не возникают. Мы слишком выдохлись и слишком отупели. Хотя, почему я собственно обобщаю? Вполне вероятно, что это только я выдохся, и я отупел. Это я из слишком мягкого теста. Оказывается, участие во Всеобщей Атомной нисколько меня не закалило, и не покрыло спасительной, хрустящей корочкой. Но в мире имеются люди другого покроя. И кто бы мог подумать, что не какие-нибудь аборигены марайя, которым здесь дом родной?