Мертвая фамилия - Алексей Макеев

– А немножко понятнее можно?

– Товарищ полковник, ультразвуковая сварка применяется для соединения деталей, незначительных по толщине. Это фольга, другой листовой материал, проволока. Данный метод сейчас все шире используется в микроэлектронике, полупроводниковых приборах, при изготовлении различных нагревателей, бытовых холодильников, приборов тонкой механики и оптики. Даже для сращивания рулонных тонколистовых материалов типа меди, алюминия, никеля, различных сплавов.

– Значит, он тут готовился какое-то производство открывать? – осведомился Гуров.

– Не думаю, – ответил Волошин и покачал головой. – Видите ли, толщина свариваемого металла ограничена. Чем она выше, тем большую амплитуду колебаний необходимо использовать. Иначе будут слишком велики потери в толщину металла. А вот увеличение амплитуды допустимо лишь до некоего предела, связанного с опасностью появления усталостных трещин.

– Металл будет разрушаться?

– Стареть, так точнее. В итоге, конечно, терять прочность, а потом и разрушаться.

– Значит, этот человек изобрел способ разрушать самые разные материалы?

– Это громко сказано. Использование ультразвука для резки бетона и камня придумано давно. А сейчас есть процессы и интереснее. Знаете, что такое бетонамит? Это такое вещество, которое разводят водой и заливают в отверстия, просверленные в нужных местах в бетоне или камне. Если правильно использовать этот материал, то можно разрушить все виды камней и любой бетон. Это, так сказать, современные технологии.

– А может, он использовал тут технологии будущего?

– Скорее прошлого, товарищ полковник. Он тут, видимо, экспериментировал с ультразвуковой резкой, причем неудачно. А она придумана была лет пятьдесят назад в Америке. Я сейчас не помню точно фамилию этого инженера. То ли Меламут, то ли Бэламут. Только он начал с контактного и узколокального воздействия. Ведь ультразвук благодаря высокой частоте колебаний и короткой длине волны в воздухе практически не распространяется. Американец придумал, как обрабатывать камень, наносить четкий рисунок, точно повторяющий форму инструмента. Так что ультразвуковые станки давно изобретены. А современные образцы фактически представляют собой ручной инструмент.

– Хорошо, а мог он научиться разрушать бетон с помощью вот этого оборудования?

– Разрушать? Громко сказано. Тут надо умудриться подобрать частоту, кое-какие иные параметры. Нет, не думаю, иначе все диверсанты мира уже давно использовали бы эту технологию для разрушения мостов и долговременных укреплений. А вот попытаться состарить некий участок, нарушить его прочность можно. Но я думаю, что это у него скорее не цель, а проявление брака. Он хотел резать, а получалось, что старил структуру, уменьшал прочность. Так что ничего у вашего Кулибина не получилось.

– Ладно, тогда скажите мне, как будет выглядеть, допустим, рука человека, если она попадет под такого рода ультразвук?

– Не знаю. – Волошин пожал плечами. – Наверное, как глубокий ожог или отбивная. В хирургии используют ультразвук довольно широко. Я думаю, что ткань разрушается на клеточном уровне или плавится. Точно сказать не могу.

– Ладно, спасибо вам за консультацию. – Гуров пожал руку эксперту и проводил его до ворот гаража.

Волошин вышел. Прежде чем он прикрыл за собой железную дверь, Гурову показалось, что на него кто-то посмотрел. Он не удержался и выглянул из гаража. Парень, стоявший метрах в двадцати, тут же повернулся к нему спиной так, как будто прятался от ветра, и стал прикуривать.

Весь оперативный опыт старого сыщика сработал сейчас мгновенно. Во-первых, никакого ветра на улице не было. Стояла вполне тихая пасмурная осенняя погода. Во-вторых, почти сразу, как только парень с сигаретой во рту повернулся к Гурову спиной и склонился, над его головой поднялся столбик дыма. Значит, он прикурил сразу, но продолжал делать вид, что огонек никак не зажигается.

– Останься здесь, – бросил Гуров Коренному через плечо. – Охраняй приборы.

Лев Иванович мельком окинул взглядом видимую часть гаражного кооператива и не увидел никого, кто мог бы оказаться оперативником. Собственно, только двое приоткрытых ворот. Женщина с ребенком за руку и сумкой. Да какой-то дедок выплеснул на улицу из гаража полведра воды.

«Что теперь делать? Опера еще не прибыли или же я их не вижу, – размышлял Лев Иванович. Вернуться в гараж?.. А если этот тип с сигаретой подослан преступниками? Допустим, теперь они поняли, что полиция начала разбираться во всем и не посчитает смерть Никитина несчастным случаем. Вдруг они начнут подозревать, что полиция начинает связывать кое-какие вещи? Да, нельзя ему дать уйти! Если оперативники Коюшева здесь, то они подключатся к задержанию. Если их еще нет, тогда…» – Гуров неторопливо пошел между гаражами, стараясь держаться ровно посередине прохода.

Он мысленно прикидывал варианты поведения незнакомца:

«С виду парень спортивный, но на гараж ему не запрыгнуть. Тут как нарочно подобрались все гаражи с внутренними замками. Почти нет навесных, так что опереться ногой ему некуда. Рванет бежать вперед, тут я ему не дам пройти. А если он бросится в другую сторону?»

Парень выпрямился, выпустил еще один клуб дыма изо рта и мельком посмотрел в сторону Гурова. Взгляд незнакомца показался сыщику напряженным. Еще мелькнула повязка на кисти левой руки.

«Точно!.. Как раз забинтовано так, что травма могла быть у основания большого пальца или в нижней части ладони, ближе к суставу. У Калачева было повреждение в этом месте. С ним он и обращался в травмпункт. Калачев?

Черт меня дернул поехать без оружия, – подумал Гуров с сожалением. – Я всегда сам учил молодых оперативников, что работать сыщик должен прежде всего головой, что он не может создавать ситуаций, когда понадобится стрелять. Применение оружия должно быть большой редкостью, настоящим нонсенсом. И вот на тебе! Когда оно нужно, я сам оказался безоружен. Но я же не знал, что тут так все раскрутится», – попытался Лев Иванович найти себе оправдания.

Он шел за молодым человеком, стараясь не смотреть ему в спину. Сыщик по себе знал, как иногда в напряженном состоянии чувствуешь сверлящий взгляд буквально затылком.

«Надо позвонить Коюшеву и спросить про оперов, – решил Гуров. – Пока этот тип не волнуется и не пытается бежать, время на разговоры есть. – Лев Иванович полез в карман и нащупал телефон. – Теперь надо все сделать неторопливо, с ленцой в голосе. От предполагаемого преступника меня отделяет всего десяток шагов, и тот может различить мои слова. Они должны быть невинными, не испугать его».

Парень свернул направо и вышел к сторожке охраны. Здесь же находился главный въезд со шлагбаумом. Сторожка была сложена из кирпича на крыше одного из гаражей. Наверх вела узкая железная лестница. Сейчас по ней легко взбегал парень в джинсах и молодежной курточке. Вот он поднялся, деловито открыл дверь и вошел внутрь.

Вытащить телефон Гуров не успел, потому что сбоку к шлагбауму вышел еще один человек высокого роста. Полковник узнал того самого сыщика, который командовал засадой возле дома Ларисы Жильцовой, когда они пытались взять Сеню Смурного. Оперативник тоже вспомнил Гурова. Это было понятно по тому, как долго он задержал взгляд на его лице.