Рассеивая сумрак. Лекарь из трущоб - Сэм Альфсен

шкаф с выкованным на верхушке прекрасным женским лицом, медленно и с лязгом отворилась. Две створки шкафа, усеянные изнутри сотнями мелких гвоздей, раскинулись в стороны, будто приглашая ребенка утонуть в своих объятиях.

Лицо мальчика совсем не переменилось. Он молча сделал пару шагов в направлении шкафа, но затем вдруг остановился. Казалось, ноги его не слушают. Даже на лице на секунду отразился страх. Почему он не может зайти?!

– Быстрее. Не трать время Главной сурии впустую. Из-за того, что школьный лекарь посоветовал нам проводить больше времени вместе, я и так обязана каждый день делать это сама.

Хайя сглотнул. А затем по маленьким деревянным ступенькам забрался внутрь шкафа, развернувшись лицом к матери. Иглы тут же впились ему в спину, но не проткнули насквозь – конструкция этого механизма была немного сложнее.

– За тобой придут позже. Проведи сегодня время в железной деве с пользой.

Женщина и взгляда не бросила на своего сына, просто еще раз надавила на рычаг. Створки медленно затворились, а Хайя оказался в кромешной тьме.

Вскоре Унова и вовсе ушла, не забыв закрыть дверь темницы на ключ. Хотя, наверное, подобная предусмотрительность была излишней.

Ребенок остался в полном одиночестве, закрытый в замкнутом тесном пространстве. На самом деле, иглы не протыкали его, как приговоренных преступников. Они просто легонько щекотали спину, ноги, руки, шею и грудь. Но стоило только шевельнуться, слишком глубоко вздохнуть или переступить с ноги на ногу, как точеные гвозди погружались в плоть.

Первый час Хайя обычно переносил стойко. Он закрывал глаза и представлял, как парит где-то высоко в небесах. Как свободно преодолевает километр за километром по воздуху, не стесняемый стенами.

Во второй час становилось жарко – по ногам начинал катиться пот и приходилось прикладывать усилия, чтобы не поскользнуться на месте. На протяжении вторых шестидесяти минут мальчик выдумывал, что умеет дышать под водой, а потому бесконечно долго плыл в своих мыслях среди разноцветных рыб и кораллов. Об этих неизведанных местах и красотах он узнал из учебников. Ему было очень любопытно когда-нибудь там побывать.

Третий час всегда проходил тяжко. Так как его запирали в железной деве сразу после ужина, то он начинал сильно хотеть в туалет. Пускай Хайя и пытался есть и пить как можно меньше в вечернее время, но все равно наступал тот момент, когда терпеть становилось невыносимо трудно. Даже сжать ноги между собой, чтобы перетерпеть, было невозможно – в бока и расставленные руки сразу впивались кончики игл. Зато так ему не прибавят еще час за то, что он обмочился. На протяжении третьего часа Хайя обычно мечтал, чтобы в каждой комнате дворца был туалет. Или чтобы свои испражнения можно было легко отмыть, например, водой. Тогда бы здесь не воняло так сильно.

В четвертый час Хайя иногда начинал засыпать, потому что время переваливало за полночь. Ноги то и дело подкашивались, коленками натыкаясь на гвозди. Старые раны открывались и кровь смешивалась с потом, делая его и без того неустойчивое положение очень шатким. Тогда мальчик представлял, что можно выдумать, например, металлические усилители для ног, которые позволят стоять ровно, даже когда устаешь или чувствуешь слабость. Или, скажем, некоторым калекам они заменят недостающие конечности – тогда им будет не так трудно каждую ночь проводить в железной деве. Ведь, наверное, очень тяжело находиться здесь, стоя на одной ноге.

Когда четвертый час подходил к концу, его обычно отпирал один из охранников. В полной тишине его, обессилевшего и спотыкающегося, вели по бесконечному коридору и лестнице. На верхнем этаже уже ждал дворецкий – обмыть Хайю и переодеть того в пижаму.

Когда же Хайя наконец оказывался заперт в своей комнате, то словно пробуждался ото сна. Иногда он плакал, иногда разбрасывал подушки и вещи. А затем каждый раз брал бумагу, выточенный им кусочек угля и начинал рисовать. Рисунки в альбомах, которые он делал, совсем не были похожи на каракули других пятилетних детей. Юный сурии это осознавал четко, ведь уже общался со своими ровесниками. Точно выверенные линии, геометрические фигуры испещряли лист за листом. В отдельном альбоме Хайя пытался вести математические расчеты, но это было немного трудно с его уровнем знаний. Поэтому днем, когда у него было свободное время, он часто посещал дворцовую библиотеку и брал там книги. Хорошо, что родители никогда не выступали против чтения – наоборот, даже поощряли. Ведь сын всегда показывал хорошие результаты на экзаменах в школе.

Когда небо потихоньку начинало светлеть, мальчик ложился в кровать, но даже там фантазировал до полного изнеможения. А что можно придумать, чтобы не ходить? Ноги так сильно болят, а ведь утром уже идти в школу. Как обсуждали за обедом мать с отцом, их последний скир пал, не выдержав выбросов с заводов. Даже еда, выращиваемая в Карборе, больше не подходила для ездовых зверей – приходилось закупать ее в других землях, а это стоило много золота. Можно ли заставить двигаться металл? И есть ли способ не ходить по лестнице каждый вечер, а сразу опускаться на нижний этаж?

И… можно ли заковать свое тело в латы, чтобы иглы перестали врезаться в плоть?

О последнем Хайя думал мало. Понимал, что мать с отцом такого не разрешат. Но вдруг родители других детей будут думать немного иначе и позволят им находиться в «деве», обмотавшись металлическими нитями?

И тогда мальчик вновь поднимался с постели. Брал бумагу и некоторое время думал: как можно выковать настолько тонкое железо? Можно ли смешать его с чем-то и сделать сплав, способный предотвращать ранения и при этом держать форму? Еще он обязательно должен быть легким, как перышко. Иначе другие дети, послабее, чем Хайя, не смогут удержаться на ногах.

А ведь если упасть, пока стоишь в железной деве, будет очень больно. Очень-очень сильно больно.

* * *

– Эй, прекратите его бить! Не видите, что он совсем не сопротивляется?! Жить расхотелось?!

– Да этот мямля не умеет разговаривать! На нем и так живого места нет, а родителям он ничего не скажет!

– Он, может, и не скажет, а я еще как расскажу!

– Ну ты и уродка. Сдался тебе этот помешанный полудурок. Забирай его.

– То-то и оно! Нашли кого избивать – сына Кардора. Он ведь когда-нибудь вырастет, а что тогда?

– Да ведь есть же Усли Кардор. Он и будет следующим главным сурии. А этого сплавят куда-нибудь.

Но молоденькая девушка продолжала стоять на своем: она обнажила оружие дэ, арбалет, и начала