Дай мне шанс. История мальчика из дома ребенка - Алан Филпс

Гостям указали их стол, но Ваня шепнул Марии, что ему нужно в туалет. Мария спросила, с кем он предпочитает туда пойти, и Ваня ответил: “С мамой”. Пола ушам своим не поверила. Не прошло и часа с момента их встречи, а Ваня уже требует материнской заботы.

Представитель церкви провел своих подопечных на места, откуда были хорошо видны трапезничающие священники. Женщинам подали грузинского вина, а Ваня получил стакан воды. Вскоре, по русской традиции, стали произносить тосты. Один епископ за другим вставали со своих мест и поднимали рюмки с водкой за здоровье собравшихся. Ваня был настолько зачарован этим ритуалом, что забыл о своих неприятностях. Не обращая внимания на гору еды в своей тарелке, он во все глаза смотрел на сидевшего справа от него епископа, который встал и произнес цветистый тост. Ваня был уверен, что теперь его очередь выступить от лица находившихся рядом с ним женщин. Крепко сжимая стакан в одной руке, другой он оперся о стол и попытался встать. К счастью, Пола вовремя разгадала его намерения. Мальчик быстро перенимал правила поведения взрослых мужчин и уже делал попытки быть одним из них — на сей раз в кругу церковных иерархов. Пола положила руку Ване на плечо: “Для этого у тебя еще будет время. Много времени, когда ты станешь старше”.

28

Март 2007 года

Снова вместе

До сих пор чудесную историю Вани рассказывали люди, в 1990-х годах принимавшие непосредственное участие в его судьбе, — Вика и Сэра. Ну и конечно же сам Ваня. Моя роль заключалась в том, чтобы собрать их рассказы и составить из них связное повествование. Ваня улетел в Америку, но наш рассказ о нем еще не окончен. Пора мне выйти из тени и пролить свет на то, о чем не знали даже самые близкие Ване люди.

Меня всегда изумляло, что этот необыкновенный ребенок, слабый и беззащитный, не пожелал стать жертвой жестокой государственной системы воспитания сирот и заставил многих людей сострадать себе. В 2007 году я завершил свою долгую журналистскую карьеру, у меня неожиданно появилось свободное время, и я захотел узнать, что же сталось с Ваней. Настала пора снова встретиться с ним, но уже в Америке.

В марте 2007 лада Сэра и я подъехали к одноэтажному дому я Америке, все еще укрытому толстым снеговым одеялом. Это вам не Санта-Барбара — настоящая или выдуманная, — а Бетлехем в штате Пенсильвания.

У двери стоял, удерживая равновесие с помощью костылей, красивый молодой человек со сверкающими белизной зубами и довольно строгой стрижкой. Сэра никак не могла остановиться и все время повторяла: “Привет, Ваня!" — как много лет назад в доме ребенка № 10. Лицо молодого человека выражало крайнее удивление — восемь лет минуло с тех пор, как с ним в последний раз здоровались по-русски и называли Ваней. Теперь он был Джоном Лагутски, учеником средней школы и лидером команды скаутов.

Его мать Пола радостно встретила нас, и через несколько минут мы уже чувствовали себя так, словно были знакомы всю жизнь. Славянские корни Полы давали себя знать — одна из комнат дома была оформлена в ярком стиле русского фольклора.

Мы сразу поняли, что Джон и Пола очень близки. Когда мы спросили их, какой им помнится первая встреча в аэропорту, оба одновременно воскликнули: “Это было ужасно!” — и рассмеялись.

Через три месяца после приезда в Америку Джон научился свободно говорить по-английски и так же быстро забыл русский язык. Странно было слышать, как он говорит на другом языке. Правда, у него сохранилась привычка, делать паузу, подбирая правильное слово. Вспоминая страшные условия в Филимонках, он подыскивал слова, чтобы описать голые матрасы, на которых он лежал двадцать четыре часа в сутки. “Они были из… — пауза, — искусственной кожи”.

Он говорил о клеенке, которой застилали матрас из пенопласта.

Каждый день Джон садит в школу ив автобусе Больше остальных предметов ему нравится история, а вот математика дается с трудом — слишком поздно он начал постигать ее азы.

Попивая чай со льдом, мы в первый раз услышали историю Полы. Историю о том, как в сентябре 1998 года она прочитала в церковном бюллетене сообщение семейной пары, удочерившей малышку из России, перевернувшее всю ее жизнь.

Наконец-то мы получили ответ на вопрос, как Пола узнала о Ване. Оказывается, те люди, что в июле вышли из дома ребенка № 10 со своей новой дочкой и наткнулись на Сэру, сидевшую с Ваней на скамейке, были потрясены историей мальчика. Он не шел у них из головы, и они ощущали потребность хоть что-то предпринять. Их заметка в бюллетене произвела сильнейшее впечатление на Полу.

Две недели Ваня провел с Полой в Москве. Он показался ей очень хрупким ребенком, готовым расплакаться из-за любого пустяка.

По мере того как она узнавала о прошлой жизни мальчика, она понимала его страх опять остаться без мамы. Чего он только не делал, чтобы заслужить любовь своих прежних двух “матерей”! Но в Англию его не взяли, а с патронатной семьей остаться не разрешили. Подобно всем отвергнутым детям, мальчик привык возлагать ответственность за свою судьбу на себя самого. После того как от него отвернулись сразу две матери, он стал винить в этом себя.

Когда мы спросили Джона, какое у него сохранилось самое страшное воспоминание о доме ребенка № 10, он ответил что это лицо Адели, склонившейся над ним в тот день, когда Линда не приехала в суд. Милые черты пожилой женщины исказила какая-то ведьмовская гримаса, а слабый голосок звучал зловещим карканьем, как будто она вдруг превратилась в Бабу-ягу: “Они за тобой не приехали. Ты навсегда останешься тут".

Пола не имела ни малейшего представления о перенесенной Ваней травме. Проблема заключалась в том, что мальчик оказался совершенно не подготовленным к кардинальной перемене в своей жизни. На протяжении девяти месяцев, пока Пола собирала документы, никто не удосужился отвести Ваню в сторонку и сказать ему, что он поедет в Америку. На самом деле это не так удивительно, как может показаться. У Марии, официальной Ваниной опекунши, не было никаких контактов с Полой, пока та не прилетела в Москву. Ей была неизвестна даже дата