В твоих пылких объятиях - Маргарет Мур

Блайт ждал возобновления атаки и был начеку. Отразив удар, Ричард ударом эфеса шпаги сбил Седжмора с ног. Тот упал в грязь, которая в этом районе Лондона не просыхала даже в летнюю жару. Выбравшись из грязной лужи, Седжмор, продолжая сжимать в руке кинжал, крикнул:

— Я не хочу в тюрьму! Это тебя надо туда засадить! И уж безусловно, нашего с тобой папашу — жаль только, что он умер!

Ричард в изумлении уставился на Седжмора.

— Что смотришь? Забыл уже, каков был наш папенька и сколько баб у него было? Он, как и ты, норовил затащить в постель любую женщину, которая оказывалась у него на пути.

Не пощадил даже жену родного брата! А знаешь ли ты, что с ней произошло? Вижу, что не знаешь — и л» никто не знает. Только я знаю! Потому что я ее сын и незаконный ребенок твоего отца.

— Почему ты мне об этом не сказал? Я бы…

— Ну и что бы ты сделал? Разгласил этот факт и раздул бы скандал вокруг моего имени? Ну уж нет! Довольно было скандалов, связанных с именем Блайтов. Я хотел, чтобы мое имя осталось незапятнанным, и делал для этого все. Во всяком случае, не сочинял дешевые пьески на потребу богатой публике! Да у меня больше прав на владение Блайт-Холлом, чем у кого-либо, — больше, чем у тебя, больше, чем у Лонгберна, больше, чем у этого щенка, который носит его фамилию, потому что я их выстрадал всей своей жизнью!

— Господи! — только и мог сказать Ричард.

Лишь теперь он начал подмечать в лице Седжмора знакомые черты. Хотя Альфред был не так красив, как сэр Блайт-старший, фамильное сходство между ними, без сомнения, было. Ричард распознал в его голосе знакомую горечь и стоявшую за ней душевную боль, «Господи, — подумал Ричард, — его горечь и боль так знакомы мне!»

Ричарда в эту минуту терзали сомнения, и он не смотрел на Седжмора. Тот решил воспользоваться представившимся ему преимуществом и нанес новый удар. Ричард краем глаза заметил движение и среагировал на него инстинктивно, как хорошо отрегулированный боевой механизм. Взмахнув шпагой, он ударил своего единокровного брата в грудь.

Седжмор с протяжным стоном рухнул на землю. Ричард, ногой отбросив в сторону упавший на землю кинжал, склонился над поверженным противником.

— Черт, не повезло, — простонал Седжмор, — а ведь я мог заполучить и эту женщину, и ее земли. — Судорожно вздохнув, он добавил:

— Но лучше уж умереть здесь, в грязи, нежели в Ньюгейте.

Ричард едва не застонал от душевной боли: исполненная сарказма манера Седжмора говорить была его, Ричарда, манерой.

— Позволь, я позову врача, — сказал он, желая сделать хоть что-нибудь, чтобы облегчить страдания раненого.

Седжмор поморщился от боли:

— Не надо врача. Лучше послушай, что я скажу. Моя мать умерла родами. Управляющий твоего дяди изменил мое имя на Седжмор и под этим именем воспитал меня как своего сына. Но я всегда знал, что я не такой, как он… знал, что я благородного происхождения. Перед смертью он сказал мне правду… о том, кто я такой… и кто мои родители, а также сообщил, что у меня есть брат, который позорит имя своих предков тем, что пишет глупые пьесы…

— Уж лучше бы ты помолчал. Тебе вредно разговаривать… Позволь мне все-таки тебе помочь.

Но помощь Седжмору уже не требовалась. В горле у него что-то забулькало, он закрыл глаза и умер.

Тяжело вздохнув, Ричард вложил шпагу в ножны, поднял с земли дагу Седжмора и, распрямившись, окинул взглядом бездыханное тело своего незаконнорожденного брата.

«Еще один грех в копилку моего отца», — подумал он и начал читать молитву по умершему.

После этого, взвалив тело своего единокровного брата на плечо, он направился к конторе мистера Хардинга. Никто ни о чем его не спрашивал и остановить не пытался. Люди всматривались в его белое как мел лицо и освобождали ему путь.

Оказавшись у дома мистера Хардинга, Ричард положил тело на землю и, прежде чем войти в контору адвоката, снял с себя камзол и накрыл им лицо Седжмора.

В ту же минуту, когда он вошел, Элисса заметила у него на белой рубашке кровь и устремилась к нему.

— Что случилось? Ты ранен?

— У вас состоялась дуэль? — с волнением поинтересовался Уил.

Хотя мистер Диллсворт и молчал, лицо у него было такое же бледное и взволнованное, как у мальчика.

Отворилась дверь кабинета, и появился мистер Хардинг собственной персоной. Вид у него, как всегда, был непроницаемый.

— Нет, дуэли как таковой у нас не было. Пойдем, Элисса, мне нужно переговорить с тобой и мистером Хардингом.

А ты, Уил, подожди здесь, у двери. Мы недолго.

К большому удивлению Элиссы, Уил подчинился Ричарду сразу, не задавая привычных вопросов. Но что Уил — она сама без малейшего колебания подчинилась отданной негромким голосом команде Ричарда.

В кабинете Хардинга Блайт рухнул в кресло и некоторое время сидел молча. Элисса стиснула в ладонях его руку. Мистер Хардинг опустился на свое привычное место за большим конторским столом и устремил на Ричарда холодный рыбий взгляд, в котором застыл вопрос.

Ричард заговорил, описывая происшествие во всех подробностях. Мистер Хардинг слушал его молча и очень внимательно. Элисса же время от времени прерывала его речь громкими восклицаниями, выражавшими изумление, ужас и негодование.

— Я принес его тело сюда. Ничего другого мне просто в голову не пришло, — закончил тихим голосом свой рассказ Ричард. — Отражая его удары, я оборонялся, не более того, но меня не покидает мысль, что мне придется за это ответить.

Элисса сжала его руку с такой силой, что у нее побелели костяшки пальцев.

— Неужели тебя могут посадить в тюрьму? — едва слышно спросила она.

— Сильно в этом сомневаюсь, — ответил мистер Хардинг. — Разумеется, дело придется передать в суд, но я уверен, что оно разрешится без всяких осложнений. Седжмор был тем самым человеком, который платил Моллипонту за конфиденциальную информацию. Свидетельств Моллипонта вполне достаточно, чтобы выиграть дело, ну а если случится так, что кто-нибудь из судей Верховного суда вдруг заупрямится, не сомневаюсь, что вмешательство его величества мигом положит этому конец и приведет дело к успешному завершению.

— Стало быть, я опять буду обязан королю, — пробормотал Ричард.

— Что ж поделаешь, если так складываются обстоятельства. К тому же в том, что случилось, твоей вины нет, — сказала Элисса.

Ричард провел рукой по лицу, словно смывая с него усталость и скорбь.

— Мне всегда следовало помнить, что грехи моего отца его переживут. Было бы странно, если бы он не оставил после себя незаконнорожденных детей — и не одного, а целую дюжину!

— Его грехи — это его грехи, любовь моя, — тихо сказала Элисса. — Так что и вина за них падет на него, а не на тебя.

— Если бы только знать наверняка, что со смертью Седжмора обрывается цепочка, связывающая меня с прошлым… — печально сказал Ричард. — Почему-то мне кажется, что жизнь снова преподнесет мне подарок из прошлого.