Лестница героев - Марина Ясинская

Тристан мрачно покосился на командира Гранита. Каждый из присутствующих прекрасно знал, сколько прошло времени; все они отсчитывали каждую минуту. И с каждой прошедшей минутой таяла надежда, что Ника вернется.

– Ника практиковала полеты в полосе циклонов последние пять дней, – напомнила майор рей Данс. – И до сей поры каждый раз благополучно возвращалась.

– Да, но у нее не было вражеских авиолетов на хвосте и прошитого пулями крыла, – заметила командир Гранита.

Никто не ответил.

Подождав еще немного, майор рей Фол молча направилась к выходу. Это словно послужило сигналом остальным. Нравится им это или нет, но ждать до бесконечности нельзя, нужно принять неизбежное. Вот отвела глаза от неба полковник рей Хольт, тихо выругалась подполковник рей Борн, майор эр Мада и майор рей Данс обменялись быстрыми взглядами, что-то тихо начала говорить своей адъютанте генерал эр Спата.

– Наш авион вернулся из полосы циклонов, – внезапно раздался голос Рика. – Один.

* * *

Агата не сразу поняла, что жива. И ей потребовалось еще несколько мгновений, чтобы осознать, что произошло. Сегрин лежал навзничь на полу, из раны на груди толчками вытекала кровь. Струйка дыма из дула револьвера в руках Кирби совершенно однозначно указывала на то, кто стрелял в Сегрина.

Сам же Кирби тяжело привалился плечом к косяку двери и зажимал ладонью живот. Сквозь пальцы просачивались юркие ручейки крови.

– Агата, – прохрипел он, роняя револьвер и пытаясь уцепиться свободной рукой за косяк, чтобы не упасть, – прости…

Девушка бросилась к Кирби, собираясь его поддержать, но юноша уже тяжело осел на пол. Агата торопливо стянула с себя шарф и, скомкав, прижала его к животу Кирби.

– Дурак, – протянул Милорд, о котором Агата совершенно позабыла. – Какой же ты дурак!

Девушка скорее почувствовала, чем увидела, как тот наводит на нее свой револьвер. Все правильно, приказ ее убить никто не отменял.

Кирби судорожно задергался, пытаясь встать и защитить Агату, но ноги только бессильно скользили по полу.

– Извини, девочка, – почти с сожалением произнес Милорд, – ничего личного…

Агата не отводила взгляда от Кирби, в светло-голубых глазах которого застыло самое настоящее страдание. Не из-за того, что умирает он. Из-за того, что вот-вот умрет она.

– Кирби, – шепнула Агата, второй раз пытаясь рассказать ему свою тайну, – я жду…

Какой-то глухой звук заставил ее вздрогнуть.

Резко обернувшись, Агата увидела, что Милорд оседает на пол, оглушенный сильным ударом по затылку, а позади него стоит юноша, который почему-то кажется смутно знакомым, и сжимает в руках огромную чугунную сковороду.

– Смотрю, я очень вовремя, – сказал незнакомец, и тут Агата его узнала. Тайрек эр Трада, ее вымышленный кузен!

– А ты что здесь делаешь? – вырвалось у нее, но, вспомнив про Кирби, она не стала дожидаться ответа. Надо сказать про ребенка. Агате почему-то – и она сама не могла объяснить почему – казалось, что это очень важно.

– Кирби, я жду ребенка, – произнесла Агата, поворачиваясь к юноше, и слова застыли у нее на губах, когда она увидела его остекленевший взгляд. – Твоего ребенка, – прошептала она, чувствуя, как по щекам бессильно катятся слезы, и мягко провела ладонью по лицу Кирби, закрывая ему глаза.

Она не плакала, когда узнала, что была для него заданием. Она не плакала, когда пал Сирион, она не плакала, когда услышала, что Ника разбилась в полосе циклонов, она не плакала, готовясь к неминуемой смерти… Но она плакала сейчас, потому что Кирби умер, так и не успев узнать, что у них будет ребенок.

Зашумел эфир, и послышался ликующий голос невидимого радиолюбителя из Вензора:

– Наш авион вернулся из полосы циклонов! Без авиолетов врага! Мы победили!

Тайрек подошел к Агате, помог ей подняться. Молча протянул невесть откуда взявшийся носовой платок. И мягко подвел к радиопередатчику.

Несколько мгновений Агата непонимающе смотрела на микрофон. А потом сообразила, что она должна сделать. Нет, не так. Что должен был сделать сейчас Голос Правды.

– Жители Сириона, – начала она, и дрогнувший было голос начал набирать силу по мере того, как девушка говорила. – Жители Арамантиды. Наш авион вернулся из полосы циклонов. Все десять авиолетов противника повержены. Мы победили в этой дуэли. И потому… никогда не теряйте надежды. Никогда не падайте духом. Боритесь до конца. Даже когда это кажется безнадежным. Пока мы не сдались – мы не проиграли. – Агата перевела дух. – С вами было радио Свободы. До новой связи.

Выключив радиопередатчик, Агата подняла вопросительный взгляд на Тайрека, но, прежде чем успела хоть что-то сказать, накатила дурнота, та самая, которая обычно преследовала ее по утрам.

Агата старалась дышать глубоко и ровно, и, хотя спазмы начали ослабевать, почему-то начала кружиться голова. И чем старательнее Агата дышала, тем сильнее она кружилась, пока весь мир вокруг не превратился в размытую круговерть – и наконец и вовсе исчез.

* * *

Вместо того чтобы сразу приземлиться, вымотанная и опустошенная Ника все же направила авион в сторону держащегося поодаль воздушного флота врага. Под прицелом сотен пушек зепеллинов сделала победный круг и только потом развернулась обратно к летной базе.

Она хотела не только показать врагу что победила. Она хотела, чтобы отец, которого, судя по всему, держали на одном из воздушных судов, ее увидел.

«Папа, – мысленно обращалась она к нему, покачивая крыльями авиона, – смотри, я летаю. Как всегда хотела. Надеюсь, ты гордишься мною… Папа. Я тебя люблю».

Ника не знала, что Грегори рей Хок лежал на палубе зепеллина командующего воздушным флотом и пустыми глазами смотрел в небо, в котором парила его дочь. Когда из полосы постоянных циклонов появился авион Ники, целый и невредимый, в пылу злости от столь досадного поражения полковник ферр Хейн выстрелил ему в грудь.

* * *

Ликующая толпа поджидала свою новую героиню на авиодроме и, когда авион приземлился, разразилась радостными криками.

Однако Ника не смогла в полной мере насладиться тем, с каким ликованием ее встречают. Истратившая в бою все свои физические и моральные силы, девушка с трудом выбралась из авиона и не смогла сделать и шага на подкашивающихся ногах. Ее тут же подхватили Ансель и Тристан и отвели к казармам, чтобы она могла немного отдохнуть.

Проходя мимо командного состава, Ника спросила, не известно ли, что с ее отцом. Получив отрицательный ответ, сникла и, совершенно не чувствуя радости победы, побрела дальше. Все, что ей хотелось, – это рухнуть на койку, закрыть глаза и забыться.