Два шага до горизонта - Алексей Калугин

– Трудно жить, никому не доверяя, – с пониманием покачал головой Сирх.

– Я относился с доверием к твоему сыну, – сказал Граис.

При упоминании о сыне лицо Сирха помрачнело. Жестом он велел лекарю выйти из комнаты. Тот быстро собрал свой склянки и инструменты, суетливо поклонился и выбежал за дверь.

– Ты уверен, что Килос жив? – не глядя на Граиса, негромко спросил Сирх.

Голос его прозвучал глухо, словно из глубокого пересохшего колодца.

– Когда я покидал лагерь вольных, ему ничто не угрожало, – ответил Граис. – И мне кажется, что у вольных нет причин причинять ему какой-либо вред.

– Мальчишка… – прошептал Сирх. Левая рука его, лежавшая на колене, сжалась в кулак. – Всегда поступает наперекор мне…

– У него еще будет время набраться опыта, – сказал Граис. – Если у тебя больше нет ко мне никаких вопросов…

– Я не задерживаю тебя, – рукой указал Граису на дверь Сирх. – Встретимся завтра, когда твой посыльный принесет ответ на мое письмо.

У двери Граис обернулся.

– Когда будешь отдавать распоряжения насчет еды, попроси, чтобы завтрак принесли к нам в комнату как можно раньше, – сказал он. – А то нашего гонца без плотного завтрака из дома не выгонишь.

– Как рано? – спросил Сирх.

– Как только рассветет, – ответил Граис. – Утренние прогулки по свежему воздуху еще никому не причинили вреда.

– Я вижу, ты проявляешь искреннюю заботу о своих подопечных, – с пониманием улыбнулся Сирх.

В комнате, куда проводил Граиса все тот же слуга эребиец, который, похоже, вовсе не испытывал потребности в сне и отдыхе, все было по-прежнему. Слим, который, несмотря на свое недавнее заявление, снова сел играть с Грудваром в треугольники, даже не обернулся, когда Граис вошел. Грудвар бросил на Граиса быстрый, настороженный взгляд и снова уткнулся в игровое поле. Бурдюк проснулся, но подниматься с постели ему было лень. Он лежал на спине, покачивая в воздухе ногой, которую положил на колено другой, и что-то фальшиво насвистывал.

Поскольку никто не поинтересовался, как прошла очередная встреча с Сирхом, Граис не стал ничего рассказывать. Он молча присел на постель рядом с Бурдюком.

– Кормить скоро будут? – покосившись на него, спросил Бурдюк.

– Скоро, – кивнул Граис.

– Ну и славно, – заулыбался Бурдюк, который, казалось, был абсолютно равнодушен ко всему, за исключением еды.

Граис прилег на кровать, подложив под голову согнутую в локте руку. Необходимо хоть немного отдохнуть. Впереди его ожидала бессонная ночь.

Граис не знал, что еще мог задумать Слим. Не было никаких оснований верить тому, что рассказал ему наблюдатель. Да и был ли он простым наблюдателем, или же решил назваться так, когда понял, что разоблачен? Граис надеялся, что за время его отсутствия у Слима еще не было возможности переговорить с Бурдюком с глазу на глаз, поскольку рядом с ним постоянно находился ни о чем не подозревающий Грудвар. Завтра утром Бурдюк должен пойти на встречу с гонцом из лагеря вольных, и если у Слима, паче чаяния, возникнет желание передать с ним свое послание, то незаметно вручить письмо курьеру он сможет только ночью, когда Граис и Грудвар уснут. Давать такой шанс противнику ни в коем случае не следовало.

– Завтрак, – Граис толкнул локтем храпевшего рядом с ним на широкой постели Бурдюка.

Йерит тут же вскочил на ноги, словно и не спал, – к приему пищи он был готов в любое время дня и ночи.

Грудвар, спавший, как всегда, чутко, услышав шум, приподнял голову. Увидев слуг с подносами, наполненными едой, бородач что-то невнятно пробормотал и снова провалился в сон.

Слим спал так крепко, что даже не проснулся. Или же только делал вид, что спал?.. Во всяком случае, переговорить с Бурдюком ночью Слим не пытался. Так что ночное бдение Граиса оказалось напрасным.

Уничтожив добрую половину той провизии, что принесли слуги, Бурдюк с блаженной улыбкой на сальных губах устало привалился к стене, раскинув ноги в стороны. В руке он держал запеченное ребрышко лаваха, на котором еще оставался изрядный кусок мяса. Съесть его Бурдюк уже не мог, а положить на тарелку недоеденный кусок было жалко.

Наклонившись к окну, Бурдюк отодвинул занавеску.

– Сегодня нас решили накормить пораньше, – сказал он, обращаясь к Граису, единственному, кто мог слышать его слова. – К чему бы это?

– К тому, что тебе пора идти на встречу с гонцом, – подавив зевок, ответил Граис.

– А, это еще рано, – махнул рукой с зажатой в ней костью Бурдюк. – Гонец раньше полудня не появится.

– Тебя, наверное, уже заждался твой спутник, – взглядом указал на дверь Граис.

– Какой еще спутник? – недоумевающе сдвинул брови Бурдюк. – Немой, что ли?..

Крякнув, он поднялся на ноги и, подойдя к двери, распахнул ее. Стоявший за ней немой буссарец улыбнулся и приветливо взмахнул рукой.

– Тебе-то чего не спится? – недовольным тоном поинтересовался у него Бурдюк.

Продолжая улыбаться, буссарец взмахнул обеими руками, словно бы выплескивая себе в лицо пригоршню воды.

– Не понимаю я тебя, – покачал головой Бурдюк.

– Он хочет сказать, что приятнее идти по утренней прохладе, чем по полуденному зною, – объяснил Граис.

Буссарец несколько раз кивнул, после чего достал из-за пояса кошелек и встряхнул им. Звон монет заставил улыбнуться и Бурдюка.

– А это я и сам понимаю, – гордый своей сообразительностью, произнес он. – Пойдем, – Бурдюк приобнял немого буссарца за плечи. – Пройдемся, пока не жарко, а потом посидим где-нибудь на постоялом дворе, выпьем, перекусим…

Продолжая болтать, Бурдюк вышел за порог и захлопнул за собой дверь.

Граис без сил упал на подушку. Теперь нужно было постараться уснуть… Уснуть так, чтобы не видеть сны… И не думать ни о чем… Ни о письме, которое должен принести Бурдюк, ни о том, успел ли что-нибудь передать ему Слим, ни о предстоящем разговоре с Сирхом…

Проснулся Граис внезапно, словно от толчка. Сразу же приподнявшись на локте, он быстро окинул взглядом комнату. Никого постороннего в помещении не было. Слим и Грудвар вновь, как вчера, сидели на полу, играя в треугольники. Все было, как обычно… И все же какое-то едва уловимое напряжение витало в воздухе. Граис не мог объяснить, в чем дело, но он совершенно отчетливо ощущал тревогу. Всем телом, каждой его клеточкой, он чувствовал, что-то здесь не в порядке, что-то вот-вот должно произойти…

Усилием воли Граис попытался прогнать дурное предчувствие. Когда же это ему не удалось, он попросту нашел вполне естественное объяснение своему странному состоянию, – само собой во всем виновата передозировка принятых вчера наркотиков. Отсюда и ощущение подвешенности в пустоте, – кажется, что предметы отодвигаются, когда ты протягиваешь к ним руку…