Проклятый манускрипт - Филипп Ванденберг

Когда они медленно приблизились к цели, с колокольни церкви, стоявшей на острове, послышался похоронный перезвон. В небо поднялся столб черного дыма. Остров напоминал крепость. Единственный выход к морю был через построенный прямо на воде портал.

У входа уже стояли на якоре другие корабли. Они привозили на носилках раненых. Отводя парусник на стоянку, Леонардо вынул из кармана пропитанный уксусом платок, прижал его ко рту, а узлы завязал на затылке. Второй платок он подал Афре:

— Пахнет не очень хорошо, но, говорят, защищает от чумы.

От корабельной качки и кислого запаха, исходившего от платка, Афру едва не стошнило. И когда Леонардо наконец поставил парусник на якорь и позволил Афре сойти на берег, она испытала огромное облегчение.

— Удачи, — крикнул он ей вслед. Афра ненадолго обернулась, потом поднялась по каменной лестнице и скрылась из виду.

В пустом холле Лацаретто ей в нос ударил сладковатый запах. Маленькие окна практически не давали света. Справа и слева были две деревянные двери, оббитые железом. У стены напротив входа стоял длинный узкий стол из темного дерева. Он был разделен в длину невысокой стенкой, за которой, скрючившись, сидели три жуткого вида фигуры. На всех были черные широкие плащи с капюшонами. Лица их закрывали птичьи маски. Руки были в белых перчатках.

Афра обратилась к одному из них с вопросом, не появлялся ли на острове купец Гереон Мельбрюге. К ее огромному удивлению, человек-птица, за маской которого, как она подозревала, скрывался мужчина, ответил ей женским голосом. Но женщина, вероятно монахиня, только пожала плечами. Афра произнесла М-Е-ЛЬ-Б-Р-Ю-Г-Е по буквам, но это тоже не дало никакого результата. Наконец монахиня в маске протянула ей через перегородку список. Вверху было написано QUARANTENA, а под ним — длинный-длинный список иностранных имен.

Афра провела по списку пальцем. Имен было, должно быть, около двух сотен. Но Гереона Мельбрюге среди них не было. Афра разочарованно вздохнула и вернула список монахине. Она уже хотела уйти, когда женщина-птица, сидевшая на другом конце стола, сделала ей знак подойти поближе.

Монахиня протянула Афре еще один список. На нем было написано PESTILENZA. Словно в трансе, Афра читала имена. Их было еще больше, чем в первом списке, и больше половины из них были помечены крестом. Не нужно было долго думать, чтобы понять, что он означает.

Так и не встретив имени Мельбрюге, Афра дочитала список до конца и вдруг остановилась. Сначала она подумала, что ошиблась или что сознание решило над ней подшутить. Но потом она прочла имя еще раз и еще — Гизела Кухлер, Страсбург.

Афра опустилась на стул. Указательным пальцем ткнула в имя Гизелы. Черная монахиня в маске повернулась к девушке. Было видно, как сверкают под маской ее глаза.

— Vosta sorella?[20]— высоким голосом спросила она.

Афра, не раздумывая, кивнула.

Монахиня сделала знак следовать за ней.

Они шли по какому-то бесконечному коридору. То тут, то там стояли курительные сосуды. Из них струился едкий дым. Пахло рыбьим жиром и протухшей рыбой, ко всему этому примешивался непонятный сладковатый запах, как от подгоревшего марципана.

Слева коридор оканчивался входом в зал. Вместо двери вход преграждала решетка. В лицо Афре ударил сквозняк. Ей стало дурно и страшно. Зачем она пошла за монахиней?

Та вынула ключ из-под черного плаща и открыла решетку. Молча втолкнула Афру в комнату. У лавки, покрытой грязной простыней, девушка остановилась. В ряд по обе стороны зала стояло около сотни таких лавок, отдаленных друг от друга всего на расстояние вытянутой руки.

— Афра, ты?

Афра услышала свое имя. Голос был ей незнаком. Равно как и женщина, лежавшая на лавке. Ее темные волосы прядями свисали по обе стороны лица. Лицо распухло, как гнилое яблоко, и было покрыто такими же пятнами. Тело почти не подавало признаков жизни. И это Гизела, которую она видела в церкви еще вчера, полную жизни?

Гизела попыталась улыбнуться, словно ей казалось, что ситуация несерьезна. Но улыбка вышла жалкой, и Афра испытала сострадание к ней.

— Наверное, это кара Божия за мое подлое поведение, — услышала она бормотание Гизелы. — Ты должна знать…

— Я знаю, знаю, — перебила ее Афра.

— …что я шпионила за тобой для отступников.

Афра кивнула.

— Ты знала об этом? — недоверчиво прошептала Гизела.

— Да.

После продолжительной паузы, когда обе искали подходящие слова, Гизела сказала сквозь слезы:

— Прости меня! Я не хотела, меня заставили. — Говорить ей было очень трудно.

— Хорошо, — ответила Афра. На неожиданной встрече лежала печать смерти, и у Афры не было ни малейшего желания упрекать Гизелу в чем бы то ни было.

— Мой муж Реджинальд был доминиканцем, — тихо начала Гизела. — Когда его выбрали инквизитором, он покинул орден, потому что не хотел принимать участие в махинациях инквизиции. Отступники, ложа бывших клириков, приняли его с распростертыми объятиями, заботились о нем. Когда Реджинальд разгадал их интриги, он стал отступником среди отступников. Это произошло как раз тогда, когда он ухаживал за мной. А я как раз искала мужа после внезапной смерти отца, чтобы он мог продолжить дело. Это был брак по расчету, не более того. Мы поженились, но друг друга не любили. Но кто знает, что такое любовь? Ты знаешь?

Афра пожала плечами. Подходящих слов у нее не нашлось.

Устремив взгляд в потолок, Гизела продолжала:

— Были в моей жизни моменты, когда я даже испытывала к Реджинальду какую-то симпатию. Мы никогда не спали вместе. Вели образ жизни стареющей супружеской пары, жили, как брат с сестрой. Нет, настоящую любовь и страсть я почувствовала только один раз в своей жизни — с тобой.

Афра отвернулась. Ей не хотелось, чтобы Гизела видела, что она плачет.

— Можешь называть меня как угодно, — слабым голосом продолжала Гизела, — мне все равно. Я рада, что хотя бы могу тебе это сказать.

Афре очень хотелось пожать Гизеле руку. Но разум велел держаться от нее подальше.

— Все в порядке, — тихо сказала Афра, и в горле встал ком. — Все в порядке.

Гизела выдавила из себя жалкое подобие улыбки.

— Вообще-то нам нужно было стать врагами. Ведь именно ты послужила причиной смерти Реджинальда.

— Я?

Было видно, что Гизеле трудно говорить.

— Это было последнее задание Реджинальда в ложе отступников. С помощью эликсира правды он должен был оглушить тебя, забрать всю твою волю и заставить сказать, куда ты дела этот проклятый пергамент.

— Так это твой муж напал на меня в доме в Братском переулке? — рассердилась Афра.