Марш Теней - Тэд Уильямс

Простиравшаяся перед отрядом долина, в отличие от деревеньки, кипела жизнью. Однако жизнь эта странным образом напоминала то, что Вансен когда-то наблюдал в домике вдовы. Все цвета вокруг казались… неестественными. Сначала Феррас не мог понять почему: у деревьев коричневые стволы и зеленые листья, трава начала желтеть, как всегда осенью перед приходом дождей. Но что-то было не так. Какая-то странная игра света. Она возникала на первый взгляд из-за низких облаков.

День выдался пасмурным и холодным, но Вансен чувствовал, что причина в другом. Долина выглядела какой-то размытой и маслянистой.

Отряд въехал в долину. Вансен обратил внимание, что лесистые склоны холмов имеют необычный оттенок: их покрывали густые заросли ежевики, вытеснившие остальную растительность. Такие же кусты виднелись по всей долине и даже на обочине Сеттлендской дороги. Листья ежевики были очень темного цвета, почти черные. Но при внимательном рассмотрении они имели разные оттенки: пурпурный, темно-синий и даже темно-серый. Эти цвета переливались, листья блестели, точно виноград после дождя, а вьющиеся ветви таили в себе угрозу, словно спящие змеи. От холодного порыва ветра деревья и кусты закачались, как почудилось Вансену, гораздо сильнее обычного; словно они жили своей собственной жизнью, подобно жуткому ковру из насекомых в домике мертвой фермерши.

На вьющихся стеблях росли грозные колючки длиной в полпальца, а их цветы были еще более странными: огромные, бархатистые, напоминавшие кочаны капусты, черные, как сутана священника из храма Керниоса. Создавалось впечатление, что долина покрыта черными розами.

— Что это такое? — спросил Дайер сдавленным голосом. — Никогда не видел ничего подобного.

— Я тоже. Бек, вы узнаете эти места?

Лицо купца было бледным и безучастным. Казалось, он увидел в реальности то, что долгое время являлось ему в зловещих снах.

— Нет, — ответил он и покачал головой. — Когда мы… когда они пришли… вокруг не было ничего необычного. Только туман, я же вам говорил. Огромная полоса тумана.

— Вон там, на холме, стоит дом, — сказал Вансен. — Деревянный. Может быть, съездим туда и посмотрим, нет ли там кого?

— Всюду колючие заросли. — Дайер уже не шутил. Судя по его голосу, ему не скоро захочется веселиться. — Никого не осталось. Та деревня, где мы были, тоже опустела, и мне ясно почему. Кто станет дожидаться, пока эта мерзость доберется до них? Незачем ходить, никого там нет.

Вансен и сам так думал, поэтому испытал облегчение. Ему вовсе не хотелось пробираться в заброшенный дом через колючие кусты, которые издавали звуки, подобные вздохам, и раскачивались на ветру.

— Ты прав, — ответил он. — Тогда поехали дальше, не станем разбивать здесь лагерь.

Дайер кивнул. Ему очень не хотелось задерживаться здесь. Глаза Реймона Бека были закрыты — он молился. Они молча пересекли долину, оглядываясь по сторонам, словно ехали не по знакомой Сеттлендской дороге, а через чужую дикую страну. Теперь холмы возвышались ближе друг к другу. Огромные цветы по-прежнему покачивались, но уже слегка, как будто к ним прикасались невидимые руки, и Вансену мерещилось, что их окружают шепчущиеся наблюдатели.

Заросли черных кустов закончились, и, к огромному облегчению Ферраса и его отряда, воины выехали на простор. Правда, лес вокруг был необычно тих.

«Что же отпугнуло и выгнало отсюда даже птиц? — удивлялся Вансен. — То же, что унесло с собой караван? Или я все выдумываю? А вдруг чума, уничтожившая деревню, передалась животным и птицам? У животных чутье куда лучше нашего».

Низко нависшие тучи превратили обычную дорогу в потусторонний пейзаж, а мрачное настроение Ферраса усугубляло впечатление. Он пытался представить себе, как выглядели эти места до появления людей.

«Сумеречное племя, если верить рассказам, жило тут задолго до прихода наших предков. Чем они занимались? О чем подумали, когда впервые увидели дикие племена, появившиеся из-за моря или спустившиеся с южных гор? Боялись ли они нас? Естественно, — размышлял он, — сумеречные существа должны были испугаться пришельцев. Со временем те отобрали у них земли. А когда-то все здесь принадлежало им».

Впервые эта мысль пришла ему в голову еще в детстве. Однажды он забрел слишком далеко от дома. Солнце уже закатывалось за холмы, и на долины опустилась тишина, пугающая и таинственная. Свет стал меркнуть, и небо словно задержало дыхание перед тем, как загасить свечу. Тогда, в темноте, в памяти всплыли сотни услышанных историй, и Феррас подумал: «Все это принадлежало им, другим людям. Древнему племени».

«А вдруг сейчас они хотят вернуть свои земли? — гадал Вансен. — Придворный врач говорил, будто Граница Теней сдвинулась. Вдруг дело не ограничивается одним похищенным караваном? Что, если сумеречное племя решило вновь поселиться здесь? Что станется с нами? Нас изгонят или… или уничтожат?»

Двое солдат собирали валежник для костра и нашли ее. Она была молода, а если отмыть грязь, могла оказаться хороша собой, но никто не подумал отпускать грубые шутки на этот счет: настроение не то. Солдаты привели ее к Вансену, держа за руки, хотя она не проявляла никакого желания убежать. В темных глазах не было никакого страха. Ее лицо вообще ничего не выражало, если не считать коротких проблесков смущения и удивления.

— Она бродила по лесу, — рассказал один из солдат. — Рассматривала небо и деревья.

— Она говорит какую-то чушь, — добавил второй. — Думаете, с ней что-то не так? Может быть, у нее лихорадка?

При этих словах он неспешно выпустил руку девушки и с тревогой уставился на свои пальцы, словно болезнь могла оставить на них отметину. Уже ходили слухи, что в Южном Пределе появилась болезнь, уложившая в постель даже принца Баррика. Принц остался жив, но в городе болезнь убила нескольких стариков и маленьких детей.

— Оставьте нас, — сказал капитан. — Мне надо с ней поговорить.

На девушке было поношенное крестьянское платье. Вансен отвел ее в сторону от костра, но так, чтобы остальные видели их. Он не опасался, что его намерения могут неверно истолковать, но волновался о спокойствии солдат. О том, чтобы они не чувствовали себя заблудившимися в чужих местах, хотя находились возле знакомой дороги Южного Предела, к северу от Сильверсайда.

Похоже, девушка какое-то время прожила в лесу: спутанные волосы, въевшаяся в кожу грязь. Невозможно было отгадать, сколько ей лет — то ли подросток, то ли взрослая женщина, ровесница Вансена.

— Как тебя зовут? — спросил Феррас.

Она бросила на капитана оценивающий взгляд — словно купец, которому предложили смехотворно низкую цену и он собирается торговаться. После небольшой паузы она ответила:

— Паффкин.

— Паффкин?! — Вансен не удержался и засмеялся. — Что за странное имя?

— Вполне подходящее имя для кошки, господин, — ответила девушка. — Моя Паффкин всегда хорошо себя вела, если, конечно, погода не менялась. — Девушка говорила со странным произношением, не похожим на речь в той местности, где вырос Вансен. — Лучшая охотница на мышей во всем королевстве была, пока погода не поменялась. Такая сладенькая.