Тайны белого движения. Победы и поражения. 1918-1922 годы - Олег Гончаренко

Как ни странно, именно тогда, в 1921 году, в ходе Гражданской войны, по-видимому, произошел некий надлом, свидетельствующий об изменении ее природы, — превращении ее из классической войны, с наступательными операциями и атаками под оркестр, каковыми ее делали Туркул и Дроздовский, планировали и осуществляли Деникин и Врангель, в войну почти партизанскую, с дикими набегами сторон друг на друга, переменным выхватыванием власти над населенными пунктами и областями и пирровыми победами, ничего, по сути, не меняющими.

В ней, этой новой войне, где по привычке фигурировали две противостоящие стороны — большевики и их противники, постепенно растворялась и сама Белая идея с ее принципами единой и неделимой России, отказом от территориальных уступок иностранцам, и главное, теперь эти тлеющие очаги сопротивления большевизму едва ли уже могли справиться с задачей возрождения России в целом. Это было еще долгое, но уже искаженное эхо противостояния повсеместно утвердившемуся злу.

…12 мая 1921 года было завершено формирование правительства Дальневосточной республики, а через две недели его потряс новый переворот, в результате которого вся полнота власти перешла к дальневосточным промышленникам братьям Меркуловым. Братья стали во главе Временного Приамурского правительства, в котором уже отсутствовали представители большевиков. Правительство было поддержано японцами. Для защиты собственной территории от захвата большевиками и гарантии своего более или менее стабильного существования правительство озаботилось вопросами создания боеспособной армии. Меркуловы повели переговоры с осевшими у КВЖД и в Харбине каппелевскими частями и их руководителями — 29-летним генералом Анатолием Николаевичем Пепеляевым и 35-летним генерал-майором Викторином Михайловичем Молчановым. Каппелевцы согласились вернуться в Приморье, а над свежесформированными их частями, насчитывающими 15 тыс. бойцов, был утвержден генерал-лейтенант Михаил Константинович Дитерихс. Следом за регулярными частями в Приморье из Китая вернулась часть Забайкальских казаков. Из них было создано вспомогательное казачье соединение под командованием генерала Глебова.

28 августа 1921 года в Дальяне была созвана конференция, имевшая своей целью обсуждение и урегулирование отношений на Дальнем Востоке Японии и Дальневосточной республики и о выводе японских оккупационных войск с российской территории. Контроль над оккупированной территорией становился все более тягостным для японских войск. Гарнизоны оккупантов сосредотачивались на крупных железнодорожных станциях, а прилегающие к ним территории оставались во власти местных партизанских отрядов, досаждающих японским гарнизонам постоянными нападениями и мелкими стычками. Организация карательных экспедиций, равно как и ведение полномасштабных, боевых действий, Японией исключались по двум причинам: практическая неуязвимость мелких отрядов, при необходимости растворявшихся в дальневосточных дебрях, и отсутствие уверенности, что другие державы мира поддержат начало боевых действий. Правительство Японии сочло за благо оставить Приамурье и отойти в Приморье, где у власти были братья Меркуловы, но главное, что стратегически Приморье было легче удержать в случае наступательных операций с запада и столь же легко организовать эвакуацию основных сил. Отход японских оккупационных войск сопровождал накат партизанских соединений Дальневосточной республики. Оставленный японскими частями Хабаровск был сразу же «взят» партизанами и поставлен под свой контроль. Путь партизан теперь лежал в Приморье, откуда навстречу им выдвинулись части под командованием генерала Дитерихса, не только отбившие первую волну партизанского натиска, но и перешедшие 30 ноября 1921 года в контрнаступление. В ходе него части Дитерихса, разгромив и разметав остатки дальневосточных партизанских отрядов по окрестностям, обрушившись на «регулярную» народную армию, шедшую за партизанами, вытеснили ее за Амур. После того прочно утвердились на позициях на северном берегу реки. Видя, что противник отступает, Дитерихс приказал организовать его преследование вдоль Транссибирской железной дороги. Одновременно с наступлением на западном направлении большевикам был нанесен удар и на севере. Дитерихс командировал отряд есаула Бочкарева с отрядом забайкальских казаков для занятия Петропавловска-Камчатского, что тот с успехом и сделал. Одновременно с этим поднялось восстание в Якутии против большевистского ига и произвола ЧК, проводившей расстрелы и экспроприации собственности «якутских богатеев». Восстание было возглавлено корнетом Владимиром Коробейниковым и учителем словесности Михаилом Артемовым. Организовав из якутских охотников небольшие партизанские отряды, они очистили от советской власти всю обитаемую часть Якутии и удерживали ее на протяжении зимы 1921–1922 годов. Для уничтожения вспыхнувших очагов восстания большевики сосредоточили многотысячную военную группировку под командованием В. К. Блюхера. 5 февраля 1922 года группировка была брошена в наступление, постепенно тесня численностью уступающие ей белые соединения и части и выйдя к 10 февраля 1922 к основному белому рубежу обороны — станции Волочаевка. Руководство обороной было сосредоточено в руках генерала Молчанова. Войска Блюхера предпринимали неоднократный штурм укрепленного района, но каждый раз стойко отбивались его защитниками. В ходе боев, потеряв большое количество оборонявшихся, укрепленный район был захвачен подведенными свежими силами большевиков, вынудив части Молчанова покинуть Волочаевку и отступить на восток. 14 февраля 1922 года большевики вошли в Харбин. Теперь большевистское командование на Дальнем Востоке могло переключить свои ударные силы на подавление восстания в Якутии, для чего командующий 5-й советской армией Уборевич откомандировал туда Гонготскую кавалерийскую дивизию под командованием Каландаришвили. Дивизия выдвинулась в Якутск, ожидая легкой победы над полярными охотниками, но неожиданно для себя попала в засаду в 30 верстах не доезжая Якутска и полностью погибла. Дивизия во главе со своим грузинским командиром, уверенным, что, не встречая сопротивления, по мере продвижения к городу, он заранее навел ужас на недалеких якутов с охотничьими ружьями, была уничтожена неожиданным ударом повстанцем.

Ярости Уборевича не было предела. Он срочно снимает прибывшие из Монголии большевистские части под командованием Карла Байкалова, в составе которых были артиллерийские батареи и пулеметные команды, и бросает их на борьбу с якутскими партизанами. Войска Байкалова ведут затяжные и кровопролитные бои с повстанцами всю весну и начало лета 1922 года и заставляют тех рассеиваться и уходить под непрерывными атаками, с предшествующим им артиллерийским огнем. Якуты отходят на Камчатку, к есаулу Бочкареву и к Охотскому морю, просачиваются охотничьими тропами в тайгу. Цель Байкаловым почти достигнута: повстанцы уже не являются сплоченной организованной силой, и он рапортует Уборевичу об освобождении Олекминского и Вилюйского округов.

Тем временем прошедшая Генуэзская конференция дала большевикам новый импульс в усилении подавления последних очагов антибольшевистской борьбы на Дальнем Востоке. На конференции европейскими державами было впервые де-факто признано советское правительство, публично объявившее присутствие японских частей на Дальнем Востоке «неспровоцированной агрессией», что ускорило вывод японских войск из Владивостока и предоставило большевикам полную свободу действия на захваченной территории. Примечательно, что на участие Советской России в Генуэзской конференции отозвались иерархи Русской зарубежной церкви за границей, обратившись к представителям мировых держав с воззванием: «Среди множества народов, которые получили право голоса на Генуэзской конференции, не будет только представительствован двухсотмиллионный народ русский, потому что невозможно же назвать его представителями, и притом единственными, его же поработителей, как нельзя было в средние века признать гуннов представителями франкских и германских племен Европы, хотя среди всех гуннских вождей, конечно, успевали втереться несколько процентов предателей из народов европейских, как и среди наших коммунистов — евреев, латышей, китайцев — втерся известный процент русских, и то преимущественно не на первых ролях. Впрочем, если бы вожди большевиков и не были инородцами и иноверцами, то и тогда какая же логика может признать право народного представительства за теми, кто поставил себе целью совершенно уничтожить народную культуру, т. е. прежде всего то, чем народ жил почти тысячу лет — его религию, чем продолжает жить и теперь, перенося жестокое гонение на свою родную веру, будучи лишен самых священных для него — Московских Кремлевских — храмов и всех почти русских монастырей, бывших в его глазах светочами жизни, рассеянными по лицу всей земли русской. Завоеватели-большевики казнили сотнями тысяч русских людей, а теперь миллионами морят их голодом и холодом. Где было слышно, чтобы интересы овечьего стада представляли его истребители — волки. Если бы спросить еще не растерзанных волками овец, что бы они желали для своего благополучия, то в ответ послышался бы один дружный вопль: уберите от нас волков. Так было бы, если бы овцы могли говорить; так оно и есть с русским народом, который до того забит и терроризирован, что не может поднять голоса и лишен физической возможности дать себя услышать просвещенной Европе и всему миру…»[251] Обращение это было если и услышано, то почти проигнорировано европейскими державами, руководствовавшимися коммерческими соображениями в построении новых отношений с Р.С.Ф.С.Р.