Баламут 2 - Василий Горъ

—Ночь, сумеречное зрение, приличное количество корхов…

Долгорукий скрипнул зубами и перебил меня в третий раз:

—Ратибор Игоревич, я не отличаюсь доверчивостью и легковерностью. Поэтому услышав, что вы били друг по другу испепелениями, чтобы выжить, и сражались даже тогда, когда на вас горела одежда, я потребовал клятвы Силой. После того, как получил, отправил эту женщину к очень опытному разумнику и, просмотрев запись допроса, понял, через ЧТО вам пришлось пройти!!!

—Мы били друг по другу испепелениями только потому, что знали, что НАМ оно не навредит!— твердо сказал я.— Говоря иными словами, то, что со стороны выглядело, как кошмар, было точным расчетом.

Этот аргумент заставил самодержца прищуриться, расфокусировать взгляд и на некоторое время уйти в себя. Я, естественно, приободрился и даже щелкнул по носу расшалившуюся Язву. Как оказалось, расслабились мы рановато:

—Я допускаю, что под тем углом зрения, под которым на сражения с корхами смотрите лично вы, подобный точный расчет имеет право на жизнь, и в любой другой ситуации не сказал бы ни слова против. Но вы рискуете жизнью Императрицы, то есть, личности, на знаниях, опыте и доброй воле которой зиждется благополучие целого государства, а это недопустимо!!!

—Владислав Мстиславович, меня это не радует как бы не больше, чем вас…— ничуть не кривя душой, вздохнул я.— И если бы клятва Силой, удерживающая Дарью Ростиславовну рядом со мной, была дана МНЕ, вернул бы ей это слово обратно при первой же возможности, ибо понимаю, что ваша матушка может воевать с корхами на другом уровне и совсем с другим КПД. Увы, она дала слово СЕБЕ, и я не в силах что-либо изменить.

—Вы можете не рисковать СОБОЙ!— воскликнул он.— Вернее, обязаны перестать рисковать собой и Императрицей ради выживания миллиа-…

—Прошу прощения за то, что перебиваю, но в моей личной табели о рангах на первом месте стоит выживание семьи и общины!— угрюмо заявил я.— Так что я уйду в Зону в любом случае. С Дарьей Ростиславовной или без нее. Просто потому, что обязан довести на Базу засечников, не обладающих сродством с Природой, помочь им донести бляхи с сырьем для термитных смесей и вместе с членами общины воплотить наши договоренности в жизнь. Так что звоните матушке и убеждайте ее остаться сами — даю слово, что мы с Ларисой Яковлевной поддержим вашу позицию…

28 августа 2112г.

…Весь перелет до Читы Долгорукая провела в гордом одиночестве — сидела в самом конце десантного отсека, невидящим взглядом смотрела в иллюминатор, кусала губы, играла желваками и то сжимала, то разжимала кулаки. Будь в салоне арендованной «Онеги» достаточно места, вела бы себя в том же ключе и по пути в центр. А так заняла правое заднее пассажирское сидение и всю дорогу игнорировала все попытки матушки ее расшевелить.

В любой другой день ее оставили бы в покое, но до ухода за Полосу оставалось всего ничего, так что моя родительница сделала все возможное и невозможное, чтобы хоть немного успокоить подругу — во время мотаний по магазину товаров для экстремальных видов спорта предлагала ей примерить купальники, гидрокостюмы, ласты, маски и очки самых развеселых оттенков, в торговом центре пыталась затащить в отделы женского белья и ювелирки, покупала мороженое, валяла дурака и так далее. А когда поняла, что Бестия ушла в себя слишком глубоко и вернется нескоро, наехала на нас с Шаховой. Да, на людях держала себя в руках и высказывала свое «фи», если можно так выразиться, в гуманном варианте, то после того, как мы снова загрузились во внедорожник, разошлась по полной программе. В результате досталось даже Алмазу с Тёмой, сдуру попытавшихся ее угомонить, но этот разнос никак не сказался на настроении Даши — она пребывала в прострации до тех пор, пока мы не въехали на территорию военного аэродрома и не покатили к «нашей» вертушке. Зато за несколько мгновений до остановки как-то резко пришла в себя и полыхнула настолько диким бешенством, что я на несколько секунд потерял дар речи!

Как оказалось, эта злость была направлена не на нас — Императрица на миг прикипела взглядом гербу на левой передней двери черного «Консула», подъезжающего к трапу нашего «Скифа» со стороны аэровокзала, приказала Язве тормозить, и позвонила сыну. А когда услышала его голос, холодно процедила:

—Зачем ты слил отцу мою новую внешность и вывел его на нашу группу?!

Ответа Императора я не услышал, ибо входящий аудиосигнал шел на гарнитуру, но догадался, о чем шла речь, по второй тираде Долгорукой:

—Слав, то, что я злюсь на Баламута и Язву, касается только нас троих и не отменяет ни одного условия клятвы!

Третья тирада получилась еще жестче — выслушав монолог сына, женщина вышла из себя и принялась вколачивать в его сознание фразу за фразой, не подбирая выражений:

—Кажется, ты меня не понял. Что ж, повторю в режиме «для тупых»: я не смогла бы отказаться от этой клятвы, даже будь у меня такое желание! А его НЕТ и НЕ БУДЕТ, ибо я каждый день отдаю по кусочку имеющегося долга и чувствую себя счастливой. Поэтому заруби себе на носу: моя жизнь НАМЕРТВО связана с жизнью этого Елисеева, любая попытка изменить его планы выйдет боком не ему, а МНЕ и, что самое главное, Я ХОЧУ жить его жизнью и БУДУ ею жить, нравится тебе это или нет! Вопросы?! Нету? Отлично! Тогда звони отцу и отправляй его туда, откуда он приперся! Да, прямо сейчас!! Да, я НЕ ВЕРЮ, что он мне ИСКРЕННЕ СОБОЛЕЗНУЕТ!!!

«Консул» тронулся с места от силы через минуту и проехал впритирку к нашей «Онеге». Особой логики в этом не было, ведь тонированные боковые стекла не позволяли заглянуть в салон, а через лобовое можно было увидеть разве что меня и Язву. Но Ростислав не-знаю-как-его-по-батюшке все равно смотрел на наш внедорожник через открытое окно и усиленно изображал вселенскую скорбь напополам с незаслуженной обидой.

В конце июля, описывая «прежнюю жизнь» крупными мазками, Даша не вдавалась в подробности, так что о ее отношениях с батюшкой я не знал ровным счетом ничего. Зато сидел, касаясь предплечья Лары, «зацепив» ее жилу щупом и прислушиваясь к эмоциям. Поэтому, услышав презрительное «Клоун…», не удивился. Равно, как не удивился и рыку Долгорукой:

—Язва, рули дальше! Народ, поднимаемся в вертушку бегом и сразу же взлетаем…

Я запрыгнул в «Скиф» самым первым, вломился в кабину к пилотам, скинул им координаты точки десантирования и предупредил, что выходить на нее надо мимо Заречья, чтобы подобрать звено «Ураганов». Мужики без разговоров кинули винтокрылую машину в небо, а я вернулся в десантный отсек и связался с начальником форта новой Стены.

Пока договаривался о бортах поддержки и объяснял свои потребности, Бестии снова позвонил сын и, судя по тому, как менялось выражение ее лица, продолжил действовать на нервы. Правда, недолго — послушав его монолог минут, эдак, шесть-семь, она пообещала написать ответ, оборвала связь и некоторое время со страшной силой молотила пальчиками в области ввода виртуальной клавиатуры комма. А после того, как закончила набирать текст и отправила сообщение, сорвала коммуникатор с запястья, убрала в кольцо, закрыла глаза и ушла в себя. Минут на сорок с гаком…