Грешная и святая - Джо Беверли

– Вот с этим человеком я бы никогда не хотел встречаться. Но что насчет Сент-Рейвена? Что мне ответить? Или ты хочешь сделать это сама?

– Нет! – Она взяла себя в руки. Неужели это всего лишь продолжение спора?

Нет, он не поставил бы свою жизнь в зависимость от исхода пари. Возможно, он хочет жениться на ней, но она не позволит так с ней обращаться.

– Скажи ему «нет», отец. Повежливее, но все-таки «нет». – Она посмотрела на него. – Мы можем уехать сегодня? Как можно быстрее. Уже почти все готово.

Отец огорчился.

– Вот так, значит? Я не говорю, что ты не права, дорогая моя. Весь свет скажет, что ты дура, ведь ты отказываешься от возможности стать герцогиней, но тебя не прельщают титулы и короны. И, как ты говоришь, он распутник. Я знал многих таких, и они редко меняются. Это у них в крови, как у меня в крови страсть к приключениям. Некоторые жены довольны тем, что их муж – путешественник, но я сомневаюсь, что ты из таких. Я думаю, ты не отказала бы ему, если бы любила.

Крессида ничего не ответила.

– Так мы можем уехать сегодня, отец? И нельзя ли оставить письмо без ответа?

– Ничто не помешает ему поехать вслед за нами.

– Я знаю, но, возможно, он поймет, что в этом нет смысла.

Трис прочитал формальное выражение сожаления сэра Артура с холодным недоверием.

– Я вижу, у тебя плохие новости? – спросил Кэри.

– Может, отец не спросил мнения Крессиды?

Кэри поднял брови и опустил взгляд.

Трис удивился, как больно это оказалось для него. Челюсть, горло, грудь – все болело.

– Она, должно быть, не поняла…

– Возможно, – вежливо согласился Кэри.

Трис встал, аккуратно сложил письмо и отложил его в сторону.

– Я не поверю, пока не услышу это от нее. Я знаю, что это непросто, но между нами немало… Я могу все устроить. Я смогу защитить ее…

Кэри тоже встал.

– Как угодно. Поехали, она примет тебя.

– Она примет меня.

Трис не заметил, каким мрачным тоном он это сказал, пока Кэри не произнес:

– О Боже, придется совершать таран и применять осадную технику.

Трис рассмеялся.

– Черт возьми, я знаю Крессиду. Она никогда не откажется увидеть меня. Это, должно быть, какая-то ошибка. Тивертон, черт бы его побрал, разболтал все об этом пари прошлой ночью. Думаю, она злится из-за этого. Пойдем.

Но когда они прибыли в дом на Отли-стрит, на двери не было молотка. На стук в дверь вышел слуга и сообщил, что Мэндевиллы уехали из города час назад и что их аренда этого дома закончилась.

Трис стоял напротив дома, потрясенный и взбешенный.

– Он послал это письмо, когда они уже уезжали. Он не сказал ей!

Трис пошел к экипажу, но Кэри схватил его за руку.

– Почему он умолчал об этом?

– Он хочет, чтобы она поехала в Индию. Себялюбивая скотина! Это не сойдет ему с рук. – Трис вырвался, забрался в экипаж и погнал лошадей к Ньютингтон-гейт.

Кэри постоял на дороге, выругался, а затем направился к ближайшим конюшням, где можно взять карету напрокат.

Вид догоняющего их экипажа не стал сюрпризом для Крессиды. Она готовилась к путешествию в бешеной спешке, но когда оказалась в карете, ни о чем не хотела думать, кроме как о Трисе.

Он последует за ними! Девушка сидела спиной к лошадям и видела, как он приближается. Трис уверенно управлял экипажем, его отличные лошади быстро сокращали расстояние между ними.

Она должна была написать письмо сама. Тогда он мог бы принять ее решение. Она написала суровую записку сэру Роджеру Тивертону, и с тех пор он не появлялся.

Экипаж приблизился.

– Что такое? – спросил ее отец, оторвавшись от книги.

– Наверное, это какой-нибудь несчастный случай, – сказала мать, выглядывая из окна.

– Это Сент-Рейвен, – пояснила Крессида.

Родители посмотрели на девушку, и она увидела, что никто из них не был удивлен. Они, возможно, считали ее отказ глупостью и полагали, что к ней вернется здравый смысл.

– Он был бы ужасным мужем! – воскликнула Крессида. Трис распахнул дверцу. На лице – обжигающе холодное выражение собственного достоинства.

– Мисс Мэндевилл, можете ли вы уделить мне минуту своего времени?

Она с трудом сглотнула, но выбралась из кареты, не приняв его протянутую руку. Он вспыхнул и отступил.

Экипаж Триса стоял поперек дороги, перегораживая путь их карете. Кучер держал под уздцы его лошадей, пышущих жаром. За ними сзади подъехала карета с багажом, слуги таращились на них. Сейчас дорога была пуста, но в любой момент мог подъехать кто-то еще. Люди могут остановиться и спросить, не нужна ли им помощь.

Еще больше будет сплетен.

Она не выдержит этого.

Крессида на шесть шагов отошла от кареты и быстро заговорила:

– Вы, наверное, думаете, что отец не показал мне ваше письмо, ваша светлость, но я видела его. И хотя я вполне представляю, что вы оказываете мне честь, я, к сожалению, никогда не могла бы стать вашей женой.

Его лицо было похоже на камень, но теперь оно еще и побелело.

– Почему?

– Я думала, что джентльмены не спрашивают о таких вещах.

– Возможно, но все же объясните. Я… Мне казалось, вы… вы привязались ко мне, мисс Мэндевилл.

Чувства, рвущиеся наружу, напомнили ей об их первой встрече, о ее страхе. Сейчас, конечно, она была в безопасности.

Крессида отвела взгляд, посмотрела на мирные золотистые поля.

– Я не отрицаю ваших многочисленных достоинств, ваша светлость…

– Нет, отрицаете, но я готов исправиться.

– Я хочу сказать, я не отрицаю ваших качеств, но наши характеры не совпадают. – Она оглянулась, взмолилась о том, чтобы он понял. – Кажется невероятным, что я могла бы причинить вам боль, но это так. Сейчас это длилось недолго, но если мы поженимся, боль будет длиться всю жизнь! Вы лишь потакаете своему капризу. Вы привыкли получать то, что хотите, и сейчас вы хотите меня. Боже милосердный, это вызов, не так ли? Мое бегство только усилило ваше желание. Но если бы мы поженились, все это кончилось бы, понимаете? Я наскучу вам. – Она отмахнулась от возражений. – И вы вернетесь к более бурной, привычной жизни, а я не буду С улыбкой взирать на это. – Она развела руками. – Вы сделаете из меня мегеру, а я из вас – мужа-чудовище. Вы сможете найти жену лучше меня. Я не уверена, что смогу стать герцогиней.

Он казался удивленным.

– Вы в самом деле так низко меня ставите?

Все ее лицо горело, слезы рвались наружу.