Соблазн для возлюбленной - Джоанна Линдсей

– Да, во многих отношениях. Я думаю, потребуется целая жизнь, чтобы лучше узнать тебя.

Ванесса мечтательно улыбнулась, когда Монтгомери перекатился на бок и прижал ее к себе. Она хотела бы прожить с ним всю жизнь, но это не было предметом обсуждения сейчас, когда они находились в состоянии блаженства. Возможно, завтра, когда логика и здравый смысл возобладают, они поговорят об этом.

Вскоре они услышали шум внизу.

– Наверное, твой отец вернулся, – предположил Монтгомери.

Ванесса кивнула.

– Я сейчас проверю, – продолжал Монтгомери. – Если ты заснешь, я отнесу тебя в твою комнату.

Разве Ванесса могла уснуть после столь острых, волнующих переживаний? И все-таки сон сморил ее…

Выбежав в коридор, Монтгомери услышал внизу лязг мечей. Неужели кто-то фехтовал в столь поздний час? Но, оказавшись на лестничной площадке и взглянув вниз, он увидел: там кипит настоящий бой. Дворецкий Риклз всем своим весом навалился на входную дверь, словно опасаясь вторжения незваных гостей. А Чарли дрался на шпагах с незнакомцем. Монтгомери поразило, что Арло при этом отошел в сторону, вместо того чтобы помочь своему господину справиться с противником!

Монти бросился вниз по лестнице. Пока он спускался, Чарли успел выбить оружие из руки врага и приставить острие шпаги к его горлу. Перепуганный незнакомец что-то невнятно бормотал. Подождав немного, Монтгомери потребовал от него объяснений.

Однако странный гость был не в состоянии произнести ни слова. Вместо него заговорил Чарли.

– Повстанцы хотят, чтобы вы даровали им прощение, – произнес он, взглянув на Арло, – и не рубили головы. Стало известно, что восстание подавлено, дворец возвращен монархии. Этот негодяй решил предпринять последнюю отчаянную попытку спастись. Он намеревался взять заложника и выторговать себе свободу.

– Я думал, рубить головы – это твоя прерогатива, Чарли, – сухо заметил Монтгомери.

Юноша обернулся и с усмешкой взглянул на своего опекуна.

– Я многое преувеличивал, мой друг, для пущей убедительности. Впрочем, мой король милостив и предпочитает не рубить головы даже бунтовщикам.

– Твой король? – изумился Монтгомери, бросив недоверчивый взгляд на Арло, который смотрел на него с непроницаемым выражением лица. – Тогда кто же ты, черт возьми?

Чарли поклонился.

– Меня зовут Себастьян Бахман, я происхожу из старинного рода, единственной обязанностью которого всегда была защита королевского дома Фельдланда. Я овладел многими боевыми искусствами, чтобы с честью нести службу и защищать моего господина.

Монтгомери фыркнул:

– В семнадцать лет ты вряд ли многого добился. Или ты тренировался с раннего детства?

Чарли усмехнулся.

– Если возраст имеет значение, то мне на самом деле двадцать семь, я старше тебя, не так ли? Но мы решили сбросить десяток лет… Этому возрасту не противоречил мой внешний вид, таким уж я уродился. И ты действительно ничего не заподозрил.

Монтгомери повернулся к Арло.

– Полагаю, вам тоже не семнадцать? – раздраженно спросил он.

– Девятнадцать, и не сердитесь на Себастьяна. Эта хитрость позволила нам благополучно добраться до Англии.

– Мне поручили заботиться о вас, а не о вашем телохранителе, который, по-видимому, может защитить себя сам. А вы способны это сделать?

– Ему не нужно защищать себя, эта задача возложена на меня, – заявил Себастьян. – А тебе поручили всего лишь спрятать нас где-нибудь в глуши, в укромном месте. Кстати, это была моя идея.

– Я все понял! – воскликнул Монтгомери. – Ты разозлил Георга намеренно, чтобы он поручил кому-нибудь увезти вас подальше от столицы.

Себастьян кивнул.

– Вынужденная необходимость! Дворец Карлтон-Хаус – настоящий проходной двор. Туда вхожи не только представители знати, но и торговцы! И там мы ужасно скучали. Кроме того, один из мятежников, под личиной сторонника короля, выведал наше местонахождение у слуги в Карлтон-Хаусе. Принцу-регенту не мешало бы приказать своим слугам держать язык за зубами. Они слишком болтливы.

– А золотистые локоны были натуральными или нет?

– Вообще-то я блондин – это естественный цвет моих волос, – ответил король. – И мне хочется поскорее вернуть его.

– Я тоже блондин, – признался Себастьян, – но обычно я не ношу таких вычурных нарядов и драгоценностей, в которых ты меня видел. Мы начали маскироваться, как только благополучно покинули Фельдланд.

– Полагаю, сейчас вы собираетесь вернуться домой?

Себастьян кивнул.

– Наполеон не получил ожидаемой поддержки, так что, думаю, он скоро вновь потерпит поражение.

Монтгомери бросил взгляд на Риклза, который все еще блокировал дверь, а потом обратился к Себастьяну:

– Скажи, за пределами вашей страны много мятежников?

– Немало, но я предупредил вот этого. – Он ткнул пальцем в поверженного противника: – Никто из них не получит прощения. На родине их всех ждет смерть.

– Мы жестче поступаем с убийцами, – заявил Монтгомери. – Разве изгнание – это суровое наказание?

– Да, для наших соотечественников – это жестокая кара, – ответствовал король. – Потерять свой дом – что может быть ужаснее?

– Ну что ж! Поскольку моя миссия, по-видимому, выполнена, скажу, что я этому рад. Вы решили все свои проблемы и можете возвращаться домой.

Себастьян ткнул его в бок.

– Ты будешь скучать по нам, вот увидишь.

– Вряд ли, – возразил Монтгомери.

– И мы будем скучать по тебе, Монти. Приезжай как-нибудь к нам в Фельдланд вместе с очаровательной женой.

– У меня нет жены.

– Скоро будет!

Монтгомери не мог полностью согласиться с Себастьяном. Он снова взглянул на монарха, игравшего все это время роль слуги. Досадно, что его так легко одурачили!

– Я рад, что на троне Фельдланда сидит настоящий король, а не шут.

Себастьян фыркнул:

– Я всего лишь играл роль шута!

– Это у тебя неплохо выходило, – заметил Монтгомери, и тут его глаза вдруг расширились от изумления: – Боже милостивый, ты позволял своему королю править лошадьми! Не кажется ли тебе, что вы в своей маскировке слишком далеко зашли?

Себастьян рассмеялся.

– Это было условие его величества: он должен выполнять обязанности кучера. Завтра мы вернемся в Карлтон-Хаус и будем готовиться к отъезду домой. Я должен извиниться перед принцем Георгом и представить ему настоящего монарха. Как ты думаешь, он не рассердится на меня, когда узнает, что на самом деле его мучил вовсе не король Фельдланда?