Ретт Батлер - Джулия Хилпатрик

– И мы будем с тобой, как два заговорщика?

– Три, ты забыла Барта.

– Мне не до шуток, Кэтти, – Скарлетт и в самом деле была озабоченна, не зная, что предпринять в данной ситуации. Она понимала, что дочь не переубедишь, но ведь и Ретта тоже. Если он когда-то высказал дочери свое решение относительно театра, то менять его не будет. «Это как Дэвид с Джейн», – Скарлетт всегда с теплотой вспоминала Дэвида Бредбери, один раз они даже виделись на премьере нового спектакля Бо. И он тогда так деликатно дал ей понять, что тоже с нежностью вспоминает ее и ей не в чем винить себя. Но с Джейн он поступил очень решительно, когда запретил ей даже думать о театре. А впрочем, Джейн ведь никогда и не стремилась заниматься этим, во всяком случае, не была так увлечена, как. Кэт.

Скарлетт размышляла, позабыв о дочери, а Кэт смотрела на нее с легкой усмешкой, с какой обычно взрослые смотрят на своих любимых чад.

– Мама, ты не ломай себе голову, пожалуйста. Дело уже сделано, и я не собираюсь ничего менять. Ведь я тебе сказала не для того, чтобы спросить разрешения, а просто, чтобы ты знала… И кроме того, я работаю там уже год.

– Ну, если так, то я приму к сведению и на этом разговор закончим. А с отцом разбирайся сама, – решила Скарлетт. «В конце концов я уже достаточно с ними навозилась, пусть теперь он сам испытывает все прелести отцовства. Он полагает, что одними запретами можно добиться послушания, вот пусть узнает, что из этого получается».

Кэтти, поцеловав мать, убежала, и Скарлетт опять осталась одна. До приезда гостей оставалась еще масса времени, и делать было совершенно нечего. Когда-то у нее и минутки свободной не было, и жизнь была другой – наполненной, веселой. А сейчас сплошная тоска. И неожиданно Скарлетт подумала, что снова завидует своей дочери. У Кэт есть дело, которым ей нравится заниматься.

В последнее время Скарлетт заскучала. Все у нее было до такой степени благополучно, что ей, привыкшей к постоянному преодолению жизненных невзгод, сполна выпавших на ее долю, порой как будто чего-то не хватало, она металась в своем роскошном доме, не зная, чем заняться и как убить время. Чаще всего это случалось, когда Ретт был в отъезде, дела в Колорадо требовали его постоянного присутствия. Но он возвращался, и все становилось на свои места. Жизнь приобретала смысл, и Скарлетт успокаивалась.

Но временами даже присутствие мужа не приносило ей утешения. Ее деятельная натура требовала занятий, достойных ее трезвого практичного ума.

– Ретт, милый, возьми меня с собой в Колорадо, – она просила его, умоляла, чтобы он и ей позволил заняться делами, – ведь я не кукла какая-нибудь, я умею работать.

– Отдыхай, развлекайся, занимайся домом, – Ретт был категоричен и даже слушать не хотел, чтобы его жена снова занималась делами. – Чего тебе еще не хватает? Ты уже достаточно наработалась в своей жизни. И потом, ты ведь уже занималась только домом и детьми еще до того, в Сан-Франциско. И все было в порядке.

Они не договаривались, но ни он, ни она и никто из близких, переживших трагедию, старались не упоминать о катастрофе на «Гермесе». И если им все-таки приходилось вспоминать, то говорили об этом не иначе, как «до того» или «после того», и все понимали, о чем идет речь.

– Но, Ретт, – не соглашалась Скарлетт, – тогда дети были маленькими, и я вынуждена была заниматься домом.

– Забери Салли и Фредди, и у тебя будет чем заниматься.

– Я бы с удовольствием, но они тоже как будто приросли к Таре и никуда оттуда не хотят уезжать. И Уэйд хочет, чтобы они оставались с ним.

Ретт не сдавался.

– Найди себе какое-нибудь еще занятие. Есть ведь женские клубы, разные благотворительные общества… да мало ли что.

– Фи, Ретт, ты ведь знаешь, что это не для меня, сидеть с этими глупыми курицами и кудахтать над какой-нибудь ерундой.

– Да уж, в этой роли я тебя не представляю, – засмеялся он, а потом взмолился. – Но, Скарлетт, ради Бога, найди себе что-нибудь, достойное красивой женщины. Я не хочу, чтобы ты влезала в этот грязный мир. Сейчас бизнес строится на жестокости. Зачем тебе это?

Скарлетт злилась, но Ретт был неумолим, и ей приходилось мириться со своим бездельем.

По воскресеньям Батлеры давали небольшие вечера, приглашая человек 12–14. Иногда Ретт возил ее в оперу, на премьеру или они шли просто поужинать в ресторане.

Скарлетт усмехнулась: «Когда-то она мечтала о такой жизни, а впрочем, нет… разве только тогда, когда уж слишком уставала от дел…». Она почувствовала, что начинает злиться и сразу же одернула себя: «Не сегодня. Не надо портить себе торжество». Она побежала, наверх и принялась перебирать наряды, решая, что сегодня надеть. Наконец выбрала платье своего любимого темно-зеленого цвета.

Скарлетт улыбнулась, глядя на свое отражение в зеркале, любуясь платьем, которое удивительно шло ей. Она поправила складки на юбке. Плечи и руки оставались полностью обнаженными, только шея была охвачена тканью, застегнутой сзади на крючки. Платье напоминало паутину, готовую слететь от первого дуновения, но такой опасности не существовало, все было продумано до мельчайшей подробности. Проверив еще раз бриллиантовые серьги и осмотрев тщательно прическу, Скарлетт бросила последний взгляд в зеркало и осталась довольна.

Неплохо для дамы моих лет, – прошептала она и усмехнулась.

– Совсем неплохо, моя любимая, – Скарлетт с удивлением повернулась. Она не заметила, что муж уже давно наблюдал за ней из дверного проема.

– Лазутчик, подсматривал. Я не видела, как ты вошел.

– У меня не было намерений подглядывать. Просто хотел видеть, как ты выглядишь. А выглядишь ты…, – Ретт оценивающе улыбнулся, нагнулся, чтобы поцеловать губы жены,—…. неотразимо. Он сделал шаг назад, еще раз посмотрел на Скарлетт. Она казалась ему еще прекрасней, чем раньше, в молодые годы. Ретт, довольный, улыбнулся.

– Это тебе, дорогая. Ко всем твоим прелестям…, – глядя на жену, он вынул из кармана и передал ей коробочку из темно-синего бархата. Таких коробочек Ретт уже много подарил Скарлетт со дня их женитьбы и особенно в этот год. Он осыпал жену подарками, баловал ее с первого же дня ее возвращения из Тары.

– Ах Ретт! – Скарлетт смотрела, как Ретт протягивает ей очередной подарок в бархатной коробочке. – Что еще можешь ты подарить мне? Уже так много подарено.

– Глупости! Открой, – когда Скарлетт открыла коробку, Ретт улыбнулся ее радостному возгласу.

– Ретт! Не может быть.

– Почему не может?

– Это было восхитительное колье с жемчугом и бриллиантами, которое Скарлетт увидела однажды на Вэн Клифф и не могла не залюбоваться им. Она тогда в шутку сказала Ретту, что такие дорогие и удивительно прекрасные вещи дарят только любимым женщинам, причем, очень элегантным. Эта теория жены удивила Ретта, и он привел ей массу примеров элегантных женщин света, которых он знал, и которые имели колье из сапфиров, бриллиантов, рубинов, но она продолжала настаивать, что женщина, обладающая по-настоящему хорошим вкусом, предпочитает колье из жемчуга. Ретт принял к сведению замечание Скарлетт. И как все, что говорила ему жена, не забыл. Ретт с нетерпением ожидал ее день рождения, чтобы подарить ей колье из жемчуга. То, которое Ретт выбрал, было украшено еще и бриллиантами, висящими красивыми, овальными каплями. Когда Скарлетт примеряла на себя украшение, вместо удовольствия от обладания красивой вещью Ретт увидел в ее глазах боль и растерянность, она неожиданно прижалась к мужу, обняла его и положила голову на грудь.