Хранитель Ардена - Софи Анри (российский автор)

Оккультисты помогали хранить тайны Ордена, влияя на разум служителей и адептов. В сознание обычных людей они проникать не могли, потому как неподготовленного человека, не пившего специальные снадобья долгие годы, вторжение в разум могло свести с ума или убить. Но именно благодаря манипуляциям с человеческим сознанием служители Ордена, даже находясь вдали от храма, не могли раскрывать секреты: на их сознании стояли мощные блоки.

И наконец, воины. Они защищали Орден от любопытных глаз и ушей, наводя ужас своей смертоносностью.

Атару открыл двери, и Закария ощутил приторно-сладкий запах благовонных свечей. Его глазам предстал большой круглый зал с куполообразным потолком. Вдоль стены стояли статуи: младенец, малыш, отрок, юноша, зрелый обнаженный мужчина, сжимающий в объятиях нагую деву; беременная женщина; снова зрелый муж, но уже в одиночестве; старец. В центре зала возвышалась фигура в черном плаще с капюшоном и чашей в руках – смерть. К ней от каждой статуи по земле стремился желоб, окрашенный в красный. Осматривая зал, Закария поднял голову и обнаружил жуткую фреску. На ней был изображен служитель Ордена в алом одеянии, руки которого были покрыты сетью татуировок. Он сжимал чашу, что была до краев наполнена кровью, ей же испачканы руки и губы адепта. В другой ладони адепт держал кинжал, с которого капала кровь. Кинжал находился прямо над чашей, которую держала статуя Смерти в центре зала.

Главный источник силы – кровь.

Она бывала разная. Кровь адепта, отданная добровольно, – исцеляла. Кровь, забранная адептом у врага против воли, – давала силы. Кровь, пролитая во время принесения клятвы, имела магическую силу.

«Символ жизни и смерти – кровь».

Адепты Ордена пили ее. Закария испил лишь однажды. Во время принесения клятвы Ордену. Она принадлежала Верховному мастеру, который стоял рядом со статуей Смерти в кроваво-алой мантии.

– Здравствуй, Закария. – Тонкие губы Верховного мастера едва шевельнулись, и он приподнял костлявую, бледную как полотно руку в приветственном жесте.

Атару подтолкнул Закарию, чтобы тот прошел вперед.

Верховный мастер улыбнулся, хотя улыбка больше напоминала оскал. Закарии было неприятно смотреть на него, но в то же время трудно отвести взгляд. Мастер напоминал иссохшую мумию: худой, лысый, с белой и сухой кожей, похожей на пергамент. Его глаза не мерцали золотом, как у остальных адептов, – они были белесыми, хотя прекрасно видели.

Никто не знал настоящего имени мастера, как и его возраст. Ему было по меньшей мере сто пятьдесят лет. Старше Верховного мастера Темного храма был лишь Владыка Ордена, который проживал в Высшем храме.

Приблизившись, Закария поцеловал перстень с алым рубином на руке мастера и склонил голову.

– Ничтожный адепт приветствует вас, Верховный мастер.

Мастер погладил Закарию по голове, и он с трудом сдержал порыв отпрянуть от прикосновения. Благовонные свечи заставляли глаза слезиться, и ему все труднее было фокусироваться на собственных мыслях. Скоро его разум и вовсе будет подвластен Верховному мастеру, который был и ученым, и алхимиком, и оккультистом в одном лице.

– Никогда бы не подумал, что адепт, росший вдали от храма, станет таким блестящим кандидатом в Мастера теней. Я тобой несказанно горд и рад, что ты не отступил от этого пути.

– Благодарю вас, Верховный мастер, – смиренно сказал Закария, не поднимая головы.

– Итак, не будем откладывать испытание. Ты готов?

– Да.

– Тогда приступим.

Верховный мастер взмахнул кистью, и в зале загорелись десятки свечей. Как он это сделал, Закария не знал.

Стало гораздо светлее, и Закария увидел, что рядом со статуями стояли фигуры в плащах. Они начали отбивать в барабаны тревожную мелодию, от которой по спине пробегал холод. В свете огней Закария разглядел, что из глаз всех статуй лились кровавые слезы. Он поднял голову и увидел, что с кинжала адепта, изображенного на фреске, капала в чашу Смерти кровь.

Он в ужасе оглянулся на Атару, но тот молчал, почтенно склонив голову.

– Закария, даруй мне свою кровь, что откроет мне врата в твой разум, – потусторонним голосом приказал Верховный мастер.

Закария вытащил из-за пояса кинжал и провел острием по выпирающей вене на шее. Из пореза хлынула кровь. Когда он приносил клятву, мастер пролил свою кровь из запястья в чашу. Мастер поманил Закарию рукой, и тот подчинился.

Когда между ними оставалось несколько шагов, Закария замер.

– Твоя кровь пахнет обидой, злостью, тоской и… – мастер нахмурился, – любовью. Что же ты хранишь в себе, молодой адепт?

С этими словами он обхватил шею Закарии и припал к ней ртом.

Барабаны заиграли еще громче, и Закария отшатнулся в приступе тошноты и отвращения, когда влажный шершавый язык скользнул по его ране, высасывая кровь. Несмотря на внешнюю худобу и хрупкость, руки мастера были сильны, и Закария не смог сдвинуться с места. Когда перед глазами все потемнело, а ноги подкосились, Верховный наконец-то отпустил его, и Закария рухнул на каменный пол, больно ударившись коленями.

– Ложись, – приказал мастер.

Закария лег у подножия статуи Смерти. К нему подошел служитель в балахоне и расставил вокруг свечи с приторным одурманивающим запахом. Перед глазами Закарии все плыло, а сердце билось в такт барабанам, ритм которых ускорялся с каждой минутой. Ему стало страшно.

– Открой рот.

Закария подчинился. Просто не мог ослушаться. Он добровольно отдал власть над своим телом мастеру через кровь, а вместе с ней и доступ к разуму. Служитель в балахоне влил ему в рот какую-то едкую жидкость, обжегшую горло. С трудом проглотив ее, Закария осознал, что ничего не видит. Звуки барабана стали зловещими. Он почувствовал, как кто-то сел ему на живот, а висков коснулись ледяные пальцы.

Верховный мастер начал ритуал Вторжения.

Испытание началось.

Глава 29

Сентябрь, 1136 г. со дня Разделения

Закария ощущал, каким безвольным и слабым было его тело. Чувствовал, что лежит на холодном камне, вдыхал тошнотворный запах благовонных свечей, которые еще сильнее ослабляли контроль над собственным разумом. Слышал стук барабанов и голос мастера, который повелевал показать все, что было дорого сердцу.

И после приказа Закария увидел. Но не устрашающий зал со статуями.

А родной дом.

Маленький, уютный, с желтыми стенами и красной черепицей.

Папа отказался от любой помощи своего отца, поэтому их усадьба была небогатой, но очень уютной.

Взрослый Закария шел по тропинке мимо цветущих вишен в сторону навеса из виноградника. Там, за длинным старым столом, он увидел их – свою семью. Отец сидел во главе стола и ел сладкий рис с курагой и орехами, а рядом находился маленький Закария и таскал с большой тарелки совсем еще горячие печенья с изюмом. Напротив в своей тарелке с рисом ковырялся Изана. Он