Звездная тень - Сергей Лукьяненко

— А на нарах лежат те…

— Решай, Сашка! Ты должен сам захотеть уйти. Силой я тебя незаставлю…

Он молчал.

— Ну! Вспомни Землю! Жену, детей, корабль! Что у тебя естьза душой?

Не знаю, какое слово сработало. Вряд ли «жена». Скорее«дети». Или «корабль».

Данилов с кряхтением приподнялся, сел на нарах. Покосился натоварищей по заключению, отвёл взгляд.

— Далеко идти?

— Доползёшь!

— У меня симбионта нет, Петя. Я могу и замёрзнуть по пути.

— Значит, найдём охранника и попросим поделиться одеждой.

Данилов вздохнул.

— Молодой ты, Петя. Молодой…

В его голосе была лёгкая зависть. И всё же он встал.

Они нас ждали.

Все, кроме Крея.

Горел костёр, дед сидел, вороша огонь дымящимся прутиком.Маша полулежала, облокотившись на деда. У её ног вытянулся счётчик. Кэлоскаменным изваянием застыл в стороне.

Какая мирная, идиллическая картина…

Наше явление из Врат смотрелось к ней великолепнымконтрастом. Я тащил Данилова, прыгающего на одной ноге и ругающегося на чёмсвет стоит. Рваный, облепленный снегом комбинезон полковника был выпачканкровью.

— Невозможно, — сказал Кэлос. Шагнул навстречу нам, замер укромки Врат.

Дед и Маша вбежали внутрь. Подхватили Данилова, подволокли ккостру. Меня дед удостоил одним лишь взглядом — благодарным, но быстрым, словноон ничуть не сомневался, что я вернусь и приведу Данилова.

— Ранили? — спросила Маша. Она волокла Данилова с ловкостьюбывалой санитарки.

Данилов поморщился и промолчал.

— Никто его не ранил, — сказал я. — Скалы. Лёд. Сашасорвался… ещё хорошо, что не насмерть.

— Какого дьявола ты тащил меня к тем Вратам? — огрызнулсяДанилов. — Нашёл альпиниста! Взяли бы машину…

Я не стал отвечать. Понятно, что так и стоило поступить.Угнать вездеход охраны, рвануть по целине до других Врат. Но меня держалоидиотское ощущение, что уходить лучше той же дорогой, которой пришёл.

Кэлос отстранил Машу, присел рядом с Даниловым. Полковникбуркнул что-то и затих, уставившись на чужака. Кэлос быстро ощупал ему ногу.

— Ничего страшного. Переломов нет.

— Знаю… — Данилов отвёл его руку. — Благодарю.

— Деда, — шёпотом спросил я. — Скажи, ты был уверен, что янайду Сашку?

— Да.

— Почему?

— Ты привык всё доводить до конца.

— Это не ответ.

Дед вздохнул.

— Хорошо. Ты не знал поражений, понимаешь? У тебя не было вжизни нормальных, полноценных обломов. Хотел своего — и добивался. С детскимпростодушием и уверенностью, что мир познаваем до конца. Ты умеешь себяубеждать, что принятое решение — единственно правильное и несомненновыполнимое. Вот и всё. Наверное, когда-нибудь это тебя больно ударит, Пит. Нопока ты достаточно веришь в себя и достаточно отдаёшься задуманному, чтобыпроходить Вратами. Лучше, чем все мы, лучше, чем большинство местных.

Не знаю, серьёзно он так считал или пытался подвести базиспод мою удачу. Получалось уж слишком просто — как в старом фильме, где героимогли ходить сквозь стены — если достаточно сильно в это верили.

— Дело не во мне, дед. Не только во мне. Если бы Данилов нехотел, чтобы его вытащили… если бы вы не ждали нас…

— Да. Конечно. Ты скользнул по невидимой нити, что тянуласьмежду нами. Может быть, твой приятель прав… мы слишком одиноки здесь, чтобыпотеряться по-настоящему. Нам страшно. Нам просто страшно.

— Но теперь…

Дед пожал плечами. Маша бинтовала Данилову ногу. Тот молчал,слушая Кэлоса… замечательно тот сходится с людьми.

— Дед… — чувствуя что-то неладное, сказал я. — Чтопроисходит?

— Мы все вместе, — ответил дед.

— Ну?

— И я скажу «ну»! Где Врата? Разверзнись земля, появисьтарелочка с голубой каёмочкой! Дайте нам двери в ваш мир! Примите сирых инеразумных!

Повернувшись, дед положил руки мне на плечи. Сказал тихо ихмуро:

— Ты умница, Петя. Я горжусь тобой. Я люблю тебя. Ты ивпрямь способен ради друга — в огонь и в воду, предавшего тебя Сашку — вытащить…дай угадать с одного раза… из концлагеря? Да и все мы — герои с головы до пят.Спасители человечества. Дайте, дайте нам Врата…

Все молчали. Все слушали деда.

— Только беда-то в другом! — Он повысил голос. — Не хотим мыэтих Врат на самом-то деле! Крей сказал истину — боимся мы стать частью Тени. Изначит, будем тут сидеть до посинения, пока не проникнемся… пока не сочтём, чтоничего более правильного и естественного в мире нет!

Кэлос беззвучно поднялся, отошёл от костра.

— Долго нам придётся этого ждать, Петя… боюсь — долго. И тутнам ничто не поможет. Ни нам, ни Земле.

— Да объясните же вы мне, что тут происходит! — рявкнулДанилов.

Что угодно могут дед и Кэлос говорить о Торговой Лиге.Только в чём-то и Крей прав. Их туннели могут… должны стать выходом.

Человеку нельзя предоставлять такую свободу — как её видятВрата. Нельзя оставлять решение за подсознанием, за горсткой мусора на днечерепа. Мы научились, давно научились поступать не так, как хочется, а так, какнадо, — и в этом нашли свою подлинную свободу. Даже в единодушном рабствеГеометров есть больше лазеек для настоящей свободы, чем в мире Тени, в миреабсолютной вседозволенности. Потому что поступать именно так, как хочется, иесть подлинное рабство.

Рабство в самом себе.

Какую бы неприязнь ни вызывала во мне Тень — сама её основа,её сложенные из ничего Врата, — но сейчас я готов всё отдать за огненное зерно.За обретаемую попутно защиту, за бессмертие, за шанс… и не для себя. Я-то ужеполучил всё — просто шагнув во Врата.

Но вот одна беда — Тень нас не принимает. Не заслужили мы,не вымолили. Может быть… будь среди нас кто-то ещё… ну, хотя бы с большейвосторженностью по отношению к халяве, с большей верой в неземные благодеяния…ему бы досталось огненное зерно. А мы — не хотим. И не получим.

…В дом никто не пошёл. Мы так и остались сидеть у костра.Только Данилов доковылял до коттеджа, вернулся вымывшийся и переодевшийся. Я невмешивался, молча слушал весь ворох объяснений, что вывалили на него дед иМаша. Кэлос помалкивал. Побродил вокруг, потом присел рядом со мной. Сказалнегромко: