Дневники сына человеческого, или Хроника Кумранских манускриптов - Александр Холин

– Учитель, – послушник даже показал пальцем на лежащий в ладони первосвященника медальон. – Учитель, эта изумрудная спираль повторяет ту дорогу, по которой мы только что поднялись сюда.

Закхей внимательно взглянул на медальон:

– Верно… это лишний раз подтверждает, что мы пришли туда, куда следует прийти перед последним твоим посвящением в Иорданской купели.

– В Иорданской купели? – озадаченно переспросил Иисус. – А когда это будет?

– Всему своё время, мальчик мой, – уверил его Закхей. – У каждого человека, получившего от Бога во временное пользование силу жизни, есть какая-то определённая задача. И если человек находит свою цель, а иногда даже достигает её, то жизнь в этом мире прожита не зря. Вспомни, когда я впервые увидел тебя, то сказал тогда:

«Всё будет происходить так, как предписано Богом. Но это не есть безысходность, к которой тебя приговорил Отец Небесный. Это подвиг во имя человечества, ибо ты должен совершить жертву за други своя. Множество разных религий на земле будут призывать человечество к вечной междоусобице и взаимному уничтожению. А вера в Тебя спасёт и объединит людей. Вот только сам ты не поддавайся ни на какие уговоры и соблазны, поскольку Отец верит в Тебя, если ты согласишься показать людям путь веры в Бога, путь любви, а не религиозного насилия и повсеместного обвинения в ересях».

– Да, я помню твои наставления, учитель, – Иисус склонил голову и приготовился выслушать очередное наставление мудрого первосвященника, но ничего не произошло. Более того, Закхей хитро улыбнулся и сказал:

– Сейчас путь наш должен окончиться в храме, так что подожди немного, всё сложится так, как предписано. И если ты сам ничего менять не хочешь, то пошли в храм.

Закхей зашагал к деревянному храму, стоявшему в центре цитадели. Иисусу ничего не оставалось, как последовать за учителем. Народу в церкви собралось немного, в большинстве своём – местные жители из соседних деревень. Только сам настоятель, одетый в белую ризу и таком же плаще, прикреплённым золотыми застёжками к плечам, похоже, никогда не покидал цитадели. Но это было ничуть не удивительно, поскольку во многих странах священнослужители никогда не покидали мест моления и общения с Богом. Собственно, община ессеев также представляла собой церковь в полном понимании этого слова. Так что для Иисуса и Закхея такое положение вещей было не удивительным.

Более того, после службы они подошли к настоятелю и тот быстро понял их. А когда увидел воочию изумрудный медальон, то в ноги поклонился посетившим его паломникам.

Ближе к полуночи старец храма и оба паломника подошли к пирамиде. При лунном свете всё было отчётливо видно. Настоятель поднял вверх руки, простирая ладони к пирамиде. То же самое сделали Закхей с Иисусом. Это была молитвенная поза оранта. Именно так стоял Моисей, молясь во время битвы израильтян, и те побеждали, пока он не опускал рук. Когда все встали, как надобно, Старец-настоятель принялся читать молитву, да так громко, что голос его можно было, наверное, услышать далеко за пределами сгоревшего города.

– Ты, Единородный Всеблагой Сварог, не удали помощи Твоея от нас грешных. На заступление за державу нашу вонми, изми от оружья души наши, избави от супостатов наших, от басурманьих рук пёсьих охрани головы паломников Твоих. Спаси нас от уст львов, от рог единорож смирение наше. Того бо деля мы под кровь крилу Твоею с жезлом сим прибегаем, да крепостию защищения пресильныя десницы Твоея притяжет себе крепость на покорение всех Заветом Твоим. И да скрючатся под омофором Лады вси дела и похоть поганых нелюдь. И да погибнет от гнева своего ненавидящий Тя…[116]

Пока паломники трижды повторяли молитву за старцем, над Аркаимом сгустилась непроглядная ночь, только пирамида постепенно начала разгораться изнутри, будто кто-то разжигал там костёр, и свет пламени начал проникать сквозь базальтовые камни, а белая, казавшаяся керамической, плитка в основании пирамиды разогревалась на глазах и переливалась в сгустившихся сумерках неземным светом. Сиянье было не холодным, как от луны, но и не горячим, не опаляющим, как от сильного огня.

Старец не глядя, протянул руку назад и Закхей положил ему на ладонь медальон с изумрудами. Настоятель приложил медальон в точно такое же углубление на одной из плит основания. Казалось, кто-то специально сделал слепок с медальона, а вырезанная из слепка керамическая плитка послужила украшением в основании пирамиды. Теперь же камни совпали с приготовленными для них гнёздами и всё затихло. Даже лес за рекой перестал шуметь под ветром, будто ветер на минуту задержал дыхание.

Старец продолжал читать молитвы, но уже на незнакомом языке. Это мелодичное сочетание гласных нельзя было даже назвать обычным земным языком. Скорее всего, в пении старца можно было угадать звук того же осеннего ветра в засыпающих рощах, журчание вырвавшегося из-подо льда весеннего ручейка, всплески Рождественской снежной бури и даже милое щёлканье июньского соловья. Люди верят, что в потустороннем мире ангелы используют на обед амброзию, а вот как они общаются меж собой, не знает никто. Может, это и есть ангельский язык? Ведь речь старца дарит не только радость окружающему пространству, а заставляет уверовать в победу над тёмными силами инфернального мира.

В следующую секунду из медальона в гнезде пирамиды к ладоням Иисуса вдруг потянулась пара колючих не исчезающих молний. Он скосил глаза. То же самое было с другими участниками таинства. Скорее всего, пирамида впитывала человеческую энергию, как аккумулирующий конденсатор. Но у строения была без сомнения и собственная мощная энергия, иначе как бы пирамида разгорелась изнутри?

И тут в стене пирамиды открылся узкий вход, через который свет небывалой силы обрушился на молящихся. Все трое сразу же ослепли. Через какое-то время свет пропал, к молитвенникам вернулось зрение. Но они обнаружили, что стоят перед пирамидой вдвоём, а Иисус куда-то исчез. Ни настоятель здешнего храма, ни первосвященник-паломник не успели ещё ничего сообразить, как пирамида вновь разверзлась под натиском невиданного света и оба старца, скорее почувствовали, чем увидели вышедшего к ним Иисуса. Его вёл за руку человек, который излучал такой же свет, какой лился из пирамиды.

Ангел, выведший Иисуса остановился и отпустил его. Тот сделал несколько шагов и тоже остановился. И тут старцы услышали громоподобный ангельский глас:

– Во свете присносущнем Сущего с мертвыми не ищите, яко человека. Во гробе с плотию, во аде же с душею, яко Бог в раи же с разбойником, и на престоле беяше Христе со Отцем и Духом вся исполнит Неописанныи. Тецыте и миру проповедите: яко воста Господь, спасаяи род человеческии.[117]

С этими словами ангел вернулся в пирамиду и проход в иной мир снова закрылся, а Иисус некоторое время ещё стоял, молча, привыкая к вновь обретённому миру, и чуть слышно произнёс:

– Я получил благословение и должен сделать то, что должен, ибо не каждый видит дорогу в Царствие Небесное.