Город, который боролся - Стивен Майкл Стирлинг

Джоат скорчила рожицу, насмешливо улыбнувшись.

— Я бы сказала «в своих мечтах», Симеон, но это было бы не оригинально, — лукаво вставила Чанна, вновь перебираясь за свой стол. — Что у тебя здесь? — спросила она, указывая на коробочку в руках Джоат.

— О, это кое-что для ваших парней. — Джоат открыла ее, чтобы продемонстрировать два коротких блестящих металлических проводка, сантиметра три длиной, с кристаллами с каждой стороны. Джоат выжидающе смотрела на Чанну.

Чанна взяла одну коробочку и повертела ее в руках. В центре проводка было небольшое отверстие, закрытое узкой трубкой, соединявшей две половины. Экспериментируя, она ощупала кристаллы, а потом вопросительно посмотрела на Джоат.

— Это милая безделушка? — спросила Чанна, совершенно не понимая, для чего нужно это приспособление.

Джоат рассмеялась.

— Селд сказал, что нам лучше замаскировать их под украшения, но я посчитала, что у нас нет времени экспериментировать с внешним видом. Я ношу свой в ботинке. — Она подняла затянутую брючиной ногу, чтобы расстегнуть ботинок и показать верхнюю часть совершенно такого же проводка.

— И как твой артефакт действует? — спросил Амос, взяв другой.

— Просто надо соединить две проволочки, чтобы установился контакт.

Амос так и сделал. Как только два проводка соединились, образовав ровную гладкую поверхность, раздался щелчок Амос посмотрел на Чанну и Джоат, потом на свои руки.

— Он… он работает?

— Спроси у него, — ответила Джоат, упершись пальцем в колонну Симеона.

— Симеон?

Симеон не ответил, потому что не слышал вопроса. Однако он видел, как Амос попросту исчез, и испытал от этого очень неприятное ощущение. Неожиданно он уже не был уверен, хочет ли, чтобы кто-то, кроме Джоат, обладал этой способностью. Он определенно испугался этого исчезновения.

— Он тебя не видит, — с удовольствием сказала Чанна. Она соединила собственные проводки и исчезла из поля зрения и слуха Симеона.

Амос прильнул к ней.

— Я уже вижу потенциальные возможности этого изобретения. — Улыбка в его глазах была удивительно теплой и понимающей.

— Мы с Селдом сегодня сварганили семь таких, — объяснила Джоат Симеону. — А завтра соберем еще больше, потому что нашли те запчасти, которые нам нужны. В чем дело? — спросила она, услышав в ответ стон Симеона.

— Извини, Джоат, семь — это просто прекрасно, и нельзя сказать, что мы не сможем распределить их среди наших людей. Правда, Чанна? Чанна? Оп-ля, оп-ля, я свободен!

Чанна тайком улыбнулась Амосу.

— Он действительно не видит нас, да? — Затем она аккуратно рассоединила концы своего провода.

— Как это любезно с вашей стороны навестить меня, — раздраженно буркнул Симеон. «Будь я проклят, если покажу им, как это меня раздражает».

— Извини, — сказала Чанна. «Уж я-то знаю, как это нервирует тебя, — добавила она про себя. — Каким-то образом Сим связал это с тем, что был отрезан от своих датчиков. То есть была отрезана я, а теперь его сенсоры работают и на меня?» Она повернулась к Джоат. — Гм, а это приспособление обязательно иметь при себе, чтобы оно сработало? Или оно будет действовать, скажем, если я положу его перед собой на столе?

— Оно позволит исчезнуть, только если вы будете находиться очень близко от него. Но на самом деле ты не станешь невидимкой. Это скорее местная команда сенсорам не показывать тебя, отменяющая все остальные, понимаешь? Пока я еще не поняла действия этого механизма. — Джоат жестом показала, как недовольна собой. — Мне нужно больше разбираться в теории и во всех прочих штуках, я это прекрасно понимаю.

— Что ж, я просто потрясена, Джоат. — Чанна хлопнула в ладоши, — Давайте отпразднуем это — пошлем за обедом. — Она взяла проводок из рук Амоса и разъединила его.

— Знаешь, — прокомментировал Симеон, как только Амос появился вновь, — это изобретение Джоат станет лучшим подарком для грабителей после появления хакеров.

Чанну пробрала дрожь, но затем она подняла глаза на Джоат. Девочка каким-то образом умудрялась выглядеть милой, невинной и хитрой одновременно. Но так оно и было. Системы слежения, управляемые искусственным интеллектом, были установлены во всех общественных местах. Поэтому зачастую предпринимались попытки обойти их. Приспособление Джоат превосходило многие. Конечно же, если бы изобретение было опубликовано, сразу же начали бы приниматься контрмеры. И неудивительно, что Джоат хотела сохранить про запас этот козырь.

«Да она же, без сомнения, постоянно ворует! — прошептал Симеон на ухо Чанне. — Как же она, ты считаешь, существовала до того, как ты занялась этим вопросом?»

— Как у меча, — согласился Амос, — у этого изобретения две стороны. Но оно может принести пользу, и я с удовольствием испробую свое. — Он улыбнулся Чанне.

Чанна посмотрела на колонну Симеона.

— Только подумать, мы сможем держать что-то от тебя в тайне, Сим. Как ты сможешь перенести это?

Амос осторожно вышел на цыпочках из комнаты Джоат.

— Она не проснется, — довольно громко прошептал он. — Я накрыл ее одеялом.

Чанна покачала головой. Даже подсознание Джоат, казалось, знало, кому доверять. Она заметила, что этим вечером девочка впервые заснула, как милый, доверчивый ребенок К тому же у нее был долгий, трудный, может быть, даже не триумфальный день.

— Мне кажется, она не может наслушаться твоих рассказов о Бетеле, — сказала Чанна. «Как и я сама». В их мире не было урбанизированной мудрости Сенегала, но Амос умел говорить о своей планете и образе жизни на ней… просто прекрасно. Он, конечно же, был очень красноречив, к тому же рассказывал о том, что любит. Он описывал то, к чему всегда страстно стремилась она сама, — жизнь на планете: необозримые просторы, разнообразие, изобилие животных и растений.

— Все это было рассказано столько же для нее, сколько и для меня самого, — сказал Амос, откидываясь на спинку софы и поднимая к потолку лицо с закрытыми глазами. — Я говорил и представлял то, что мы можем никогда не увидеть вновь.

Чанна положила свою руку на его.

— Бетель будет освобожден и вновь станет прекрасным. Кольнари искорежили лишь поверхность, но не душу планеты.

— Да. Да, я верю… я должен верить в это. — Его пальцы сомкнулись вокруг ее: красивые руки с длинными пальцами, слегка покрытыми мозолями.

«От верховой езды», — подумала Чанна. От занятий спортом, о котором она прежде только читала. Симеон показывал ей голографии, и езда на лошадях показалась ей более опасной и возбуждающей, чем пилотирование мини-буксира.

— Да, когда враг будет изгнан, раны и все остальные последствия будут вылечены. Нам самим надо измениться, мы должны измениться. И больше, чем я думал или желал этого. А ведь прежде я был бунтующим юнцом, радикалом, разрушающим все традиции, — так меня называли. — Он повернул голову к ней. — Грандиозность задач, которые ждут меня впереди, ошеломляет, они просто пугают меня. Но все же с чьей-то помощью…