Подлинная история графа Монте-Кристо. Жизнь и приключения генерала Тома-Александра Дюма - Том Рейсс

Неудивительно, что Дюма вышел из себя, прочитав официальный отчет о сражении. Автор реляции – адъютант Наполеона генерал Бертье – принизил роль Дюма до «наблюдения за боем при Сан-Антонио»[747]. Бертье, правда, включил в документ фразу о том, что Дюма «хорошо» сражался с врагом, однако это не могло заставить Дюма пересмотреть слова, которые он собирался написать в своем рапорте командующему Итальянской армией. Генерал взялся за перо и отправил Наполеону фантастически дерзкое письмо. Оно цитируется в каждом историческом очерке о Дюма как пример его легендарной вспыльчивости:

18 января 1797 г.[748]

ГЕНЕРАЛ,

мне стало известно, что осел, которому было поручено составить отчет о сражении 27 числа [27 нивоза, т. е. 16 января], утверждает, что вплоть до конца боя я занимался наблюдением. Я бы не пожелал этому дураку такого наблюдения, поскольку он сразу наложил бы в штаны.

Салют и Братство!

АЛЕКС ДЮМА.

Командование Итальянской армии состояло из людей, не склонных к деликатности в общении, однако даже на этом фоне поступок Дюма выглядел неблагоразумным. Генерал Бертье был правой рукой Наполеона (позднее он станет его начальником штаба). Я просмотрел весь отчет[749]Бертье в поисках предложения, которое привело Дюма в такую ярость. Оно нашлось на 15-й странице документа – очень беглого описания всей кампании по осаде Мантуи Итальянской армией. Масштабные акции, вроде передислокации австрийским императором своих войск со всей Европы с целью помочь Мантуе, укладываются всего в один абзац. Учитывая широту этого отчета, который явно составлен на основании сведений из многих источников и с целью дать обзор стратегии, надо сказать, роль Дюма в последний день осады в интерпретации Бертье выглядит далеко не столь оскорбительно, как это воспринял Дюма, пусть Бертье и погрешил против истины.

После великих побед Наполеон имел обыкновение проводить реорганизацию своих войск и распределять звания и трофеи. Бертье рассылал эти назначения. Неудивительно, что Дюма ждали плохие новости: он не получил даже дивизию, более того, ему пришлось принять более мелкое подразделение[750]и перейти под командование генерала Массены, к которому он питал неприязнь.

28 нивоза[751].

Генералу Бонапарту.

Я получил ваш приказ, генерал…Не стану скрывать от вас удивление, которое вызвала у меня новость о моем переводе. Не ожидал такого бесчестья – на следующий день после того, как я изо всех сил способствовал победе в сражении… и [того, что] вы, генерал, кто всегда, казалось, воздавали по заслугам храбрым республиканцам в вашей армии, могли, даже не встретившись со мной, лишить меня [своего уважения], хотя я сделал все, чтобы заслужить его. Я был вправе надеяться на чуть более щедрое вознаграждение. После того как я командовал несколькими армиями и не потерпел ни одного поражения, после того как я, будучи самым возрастным генералом в этой армии, полагал, что [заслужил] новые права на доверие со стороны моего командующего и моих товарищей, меня отправляют командовать частью дивизии!

Письмо и дальше продолжалось в том же духе – и конечно же никак не улучшило ситуации и не принесло Дюма того, что он чуть ниже называет «справедливостью, которую я заслуживаю».

В качестве трогательного заключения, приведу следующее свидетельство, обнаруженное мною в личном деле Дюма. Этот документ был написан и отправлен Бонапарту днем позже. Его подписали 25 военнослужащих «20-го драгунского полка 1-й дивизии, участвовавшей в Блокаде Мантуи»:

Мы, командир, офицеры[752], унтер-офицеры и драгуны – военнослужащие 20-го полка – свидетельствуем, что дивизионный генерал Дюма, в дивизии которого мы [служим], предпринял все возможные меры и все действия в пределах своей компетенции, чтобы выполнить приказ. Нам известно, что генерал три или четыре ночи подряд посещал передовые посты и не давал себе никакого отдыха…

Кроме того, мы подтверждаем, что в последнем сражении 27-го числа текущего месяца он возглавлял нас, действуя как республиканец, полный чести и отваги. В связи с чем мы подписываем настоящее заявление.

В январском отчете, отправленном в Директорию, Наполеон хвалит почти всех[753]офицеров, участвовавших в завершении осады Мантуи. Имя генерала Дюма не упомянуто ни разу.

Понижение в звании, которое так унизило Дюма, предоставило ему новую возможность проявить себя. Лишившись должности дивизионного генерала, командующего тысячами людей, он освободился от административных и политических обязанностей и вынужденно вернулся к роли, в которой изначально сделал себе имя: командир небольших кавалерийских отрядов, проводящих разведку и неожиданно атакующих врага в труднопроходимой местности или районах, слишком опасных для движения основных сил армии.

В январе 1797 года Наполеон разделил французскую Итальянскую армию на три основные колонны и поставил перед ними цель загнать австрийцев в Альпы и выбить из Италии. Если бы французские колонны справились с этой задачей, они могли бы даже последовать за отступающим противником и на его плечах ворваться в центральные районы самой Австрии, от которых до вражеской столицы – Вены – оставался всего день пути на коне.

В первой половине февраля 1797 года Дюма и небольшой отряд драгун в составе дивизии под командованием генерала Андре Массены неуклонно продвигались вперед, гоня австрийскую армию все дальше на север к границе Австрии. «[Дюма] стремительно перемещается[754]от одного города к другому, от одной деревни к другой, вдребезги громя всех на своем пути, – сообщает очевидец. – Захватывая две тысячи пленных здесь, одну тысячу там, он совершает фантастические подвиги». Австрийцы придумали прозвище для безжалостного французского генерала, который выслеживал их в снежных предгорьях: die schwarze Teufel, Черный Дьявол[755].