Тайные виды на гору Фудзи - Виктор Пелевин

Ей было стыдно за свой вид. Она ведь на самом деле не особо походила на свою мангу – и была уверена, что разницу заметит и Федя.

Она понимала, что это тот самый body-shame, про который говорила Кларисса: телесный позор, костлявая рука патриархии, до сих пор держащая ее за горло. Вирусная программа, внедренная в каждую женскую голову на планете. Но понимание не спасало от боли.

Язву этого позора расчесывали в ее голове столько лет, что наивно было ожидать быстрого исцеления. Можно было сколько угодно плевать в мурло патриархии, но в следующую секунду голову заполняли суетливые и полные боли мысли: если бы похудеть килограммов на десять и сделать наконец что-то с бровями… Нет, я не могу. Он же меня увидит голую. Вот эти бамперы над жопой – ну что с ними делать? Что?

Конечно, с таким настроем нельзя было идти в бой. Подобных сомнений у игуаны быть не могло.

Но Таня помнила, что игуане не следует быть излишне строгой к себе. Она такая, как есть, и принимать себя надо именно в этом виде, со всеми душевными шрамами и язвами. Вот инвалиды войны – они же не стыдятся своей колченогости. В некотором смысле она тоже такой инвалид. Она не виновата в том, что ее мозг все еще досматривает гендерный фильм ужасов, снятый по заказу патриархии.

Таня решилась еще раз заглянуть в Федину жизнь.

Теперь Федя уже не плыл по морю на белой яхте. Он обитал где-то в Индии, в довольно скромном и даже несколько совковом санатории с цветочными прудами, вокруг которых гулял в больничном белом халате.

Федя был в депрессии.

И еще… Еще он принимал по вечерам много наркотиков.

Он жил на какой-то совершенно не олигархической вилле – в таком месте вполне могла бы недельку отдохнуть и она сама. Во всяком случае, в лучшие времена.

«А может, – подумала Таня с ужасом, – оттого, что я его тащу к себе, он нищает? И, когда я его совсем дотащу, у него одни долги останутся?»

Это было неприятно. И, главное, вполне возможно по законам кармической геометрии.

Таня поняла, в чем ее ошибка. Надо было не тащить Федю к себе, а, наоборот, двигаться к якорю самой, накручиваясь на веревку. Все зависело от этой неуловимой детали, нюанса – и, после первого же опыта, когда Таня сделала поправку в своем вращательном усилии, совковый санаторий проявил серьезные черты высокобюджетной эксклюзивности.

Во-первых, Таня заметила, что там мощная охрана. Во-вторых, изысканная кухня. В третьих, на территории находилось большое количество готовых на многое женщин, часть которых к тому же была мужчинами. И все это крутилось вокруг трех – всего лишь трех – клиентов, бродивших по утрам возле гидропонического триколора.

«Наверно, – подумала Таня, успокаиваясь, – особый аюрведический санаторий для богатых. Чтобы пожили немного как бедные и подлечили душу. Индия все-таки. Махатма Ганди…»

Федину комнату убирала полная и не особо юная филиппинка. Таня с удовлетворением отметила, что уж на эту Федя точно не позарится – а потом вдруг поняла, что уборщица такой же точно толщины, как она сама.

Ну то есть практически копия.

В голове у Тани мгновенно созрел хитрый план – и, хоть за него было немного стыдно перед собой, Клариссой и другими игуанами, отказать себе она не сумела.

Можно было раз и навсегда выяснить, имеет ее body-shame реальные основания или нет. Если Федя способен будет отпатриаршить эту бедняжку, то…

Таня из конспирации даже не додумала эту мысль до конца. Но все сомнения насчет себя можно было развеять за один опыт.

Она несколько дней ждала в засаде – и поволокла Федю прямо на филиппинку, как только та оказалась с ним рядом.

Сперва Таня промахнулась. Потом, прикинув, что расстояние между объектами совсем маленькое, перестала крутиться и перешла на колодезную ручку. И как эта ручка помогла!

Уже через пять минут все срослось.

Федя отработал по филиппинке два раза – первый раз по-миссионерски, второй по-собачьи. Это было важно: у девушки над попой выпирали такие же бамперы, как у нее самой. Значит, это не такая серьезная проблема, как кажется.

Таня поняла, что думает уже не как игуана, но решила простить себе и это. Потом она вспомнила Клариссу, и ей все-таки стало стыдно.

Из темноты перед ней появилось лицо Клэр.

– Игуана, все нормально. Ты оцениваешь свои шансы на победу – так и должно быть. Плохо лишь то, что ты по-прежнему причиняешь себе боль, стыдясь своего тела. Вернее, не ты сама, а этот филиал патриархии в твоей голове. Его очень трудно выжечь с корнем, я знаю…

– Ну да, – застонала Таня, – да. Я столько раз это понимала, столько раз…

Но Кларисса уже исчезла.

Стыд за свое тело прошел, и в душу вернулся покой. Таня дала себе слово, что никогда больше не будет так унижаться перед лицом космоса.

«Да разве важно, сколько баллов поставит мне какая-то хуемразь? – холодно думала она. – Важно совсем другое. Важно наклонить эту хуемразь так, чтобы она ставила баллы не мне, а себе… И для этого у меня есть крюк. Вот так думает и чувствует игуана. Но как непривычно быть свободной и сильной, как это странно… Даже страшно».

Теперь она крутилась каждую ночь, раскинув руки в стороны и шелестя по полу мягкими войлочными тапками. Федя становился все ближе – и у нее все же мелькали иногда испуганные мысли, что надо бы сходить в парикмахерскую или хотя бы побрить ноги. Ну подмышки-то точно… И згыын, наверно, тоже.

Но холодная гордость игуаны побеждала.

«Не дождешься, хуемразь. Не дождешься…»

Накручивать на себя веревку с каждым днем становилось все легче, и Таня уже не кричала «О!!! О!!!», как раньше, а пела «О-о-о-о! О-о-о! О-о-о-о? О-о-о-о?? О-о-о-о???», словно сама до конца не верила в приближающуюся победу.

На самом деле она верила. Был уже май, самый победоносный месяц, и московские деревья зеленели серьезной взрослой листвой. Но все равно – когда Федя позвонил, это оказалось полной неожиданностью.

Телефон заиграл румбу ровно в одиннадцать утра.

– Таня, – сказал в трубке его голос. – Это Федор. Привет.

Таня вдохнула воздух так, чтобы он сильно нажал на матку. Потом она закрыла глаза – и визуализировала себя в виде манги с крюком в руках. Понимание пришло сразу.

– Привет, – сказала она сухо.

– Я хочу встретиться. Встретиться и все объяснить.

– Ну хорошо, – ответила она. – Только, пожалуйста, в этот раз без хамства. Я тебя жестко предупреждаю. А то ты больше никогда меня не увидишь, понял?

– Понял, – сказал Федя. – Ты не представляешь, как… Я столько… То есть… Где? Давай в каком-нибудь хорошем ресторане. Действительно хорошем.

Таня отмерила несколько секунд тишины.

– Нет, – сказала она. – Завтра. На том же месте, где в прошлый раз. И опять приходи в синем халатике, хорошо?