Зона Посещения. Луч из тьмы - Александр Тюрин

Его же собственная фамилия – Загряжский. Александр Загряжский, звание капитан-лейтенант.

Сергей был его братом. А генерал-майор Суздальцев возглавлял Корпус деструкторов нитеплазмы, особого воинского подразделения, формально входящего в состав – нет, не СВР, ошибся ты, Берковски, а ФСБ России. Попал туда после жесткого отбора, с космофлота взяли. Предназначением корпуса был поиск и уничтожение нитеплазменных организмов в зонах Посещения на территории России, в странах-союзниках из Российского содружества наций, а затем и во всем остальном мире.

Загряжский вспомнил, как генерал выбирал его для работы в Корпусе деструкторов. Не все было ясно в теории, но с практикой уже разобрались. Это, на любой фазе своего развития, не «прилипает» к тем живым объектам, которые полностью используют организационную силу времени. Ведь, в сущности, это что-то вроде санитара леса. Или прокурора Бога, которого древние семиты называли известно как…

Кандидата помещали в камеру, облепленную почками нитеплазменной грибницы – тогда, правда, ее называли просто вируплазмой – полностью обездвиженного. И ждали, сутки, две, неделю, сколько надо. К капитан-лейтенанту Александру Загряжскому не «прилипало». Тех, кто не мог противостоять инвазии вируплазмы, успевали вытащить и почистить. За исключением одного случая, когда она успела проникнуть слишком глубоко в мозг испытуемого.

Какой-то биолог проводил для подразделения ликбез по этой самой нитеплазме. Говорил, что имеющихся данных достаточно для предположения, что это мицелий мутировавшего микроскопического грибка. Вещал и про то, что, судя по найденным микрофоссилиям – надо ж, какое словцо – грибы первые заселили земную сушу еще в протерозойскую эру. Задолго до того, как на ней появились мхи, плауны и папоротники, способные использовать энергию солнца. А поскольку они жили на планете тогда, когда солнце было закрыто пеленой водяного пара и углекислого газа, то научились жрать что ни попадя. Это им и в наше время пригодилось. В Зоне отличились те грибы, которые профессор назвал дрожжеподобными – они, кстати, самыми первыми на свете и появились. Может, их споры с другой планеты занесло или они вообще распространялись из одного галактического центра – но это мнение сторонников «панспермии»[8]. Тут у присутствующих бойцов появились ненужные мысли, кто-то вспомнил что-то свое, и раздались смешочки.

Латинское название у этих дрожжеподобных такое-то, не повторить, язык сломаешь. Далее ученый нес про всякие там диплоиды, гаплоиды, долго сохраняющиеся рецессивные мутации, несептированный мицелий, генетически разнородные ядра, про то, что в биоценозе такие грибы исполняют роль редуцентов, то есть не оставляют твердых экскрементов – да, им можно только позавидовать, что состоят из нитей-гифов, которые осмотически всасывают пищу.

Ученый много чего еще доказывал и показывал, однако на него вскоре все смотрели как на параноика, а он на всех, как на даунов. А когда его уже почти уговорили закруглиться, он еще рассказал про две версии развития дрожжеподобных до такого крутого состояния.

Первая – их подхватили умелые руки Посетителей, усовершенствовали с помощью своих заоблачных технологий и превратили в мусорщиков-чистильщиков. Получилось биологическое экологическое средство, никакой едкой химии. В результате его применения – при желании – остается свободная во всех отношениях планета, полное отсутствие человечества и прочей загрязняющей среду биомассы. Впрочем, есть и вторая версия: эти грибочки, оказавшись в Зоне, мутировали сами, научились использовать энергию времени и влезать в его дополнительные измерения. И, пройдя под ковром привычного пространства-времени, даже отметились в районе Юпитера. А чтобы они мутировали побыстрее и росли здоровее, добрые Посетители – борцы за права грибов – направили на них лучи «смерть-лампы». Грибы не только мутировали, но и в целом поумнели, стали размышлять о том, как победить человечество, используя его гниль и жадность, чтобы забрать себе его время…

Капитан-лейтенанта Загряжского «завернули» в Алекса Лауница, чтобы поближе подобраться к «Монлабс». Ведь оставить исследование Зоны в ведении корпораций и в нечистых руках сэра Роджера Дюмона, решившего из финансового спрута стать спрутом натуральным, было бы слишком опасным для человечества, которое и так уже ожидают большие неприятности. Так что руководство ФСБ своевременно побеспокоилось. Правда, еще более верхнее руководство изрядно опасалось связываться с дрожжеподобным чудовищем, поэтому разведка вела работу скрытно от высокого начальства, на сэкономленные средства, а прикрывал все это дело генерал-майор Суздальцев. Только в последний момент, когда стало ясно, что человечеству и в самом деле угрожает кирдык, были поставлены в известность самые верхние лица – и Дума, и Земский собор. И там только порадовались – оказывается, мы ко всему готовы и все упреждающие меры продумали…

Генерал Суздальцев едва заметно улыбнулся и, отвернувшись, стал смотреть на возню ваушников и институтской Службы безопасности возле периметра, а Загряжский прошел еще полсотни метров к федеральной трассе.

– Саша, – к нему обратилась светловолосая женщина, которая вышла из внедорожника.

Это была Вера. Настоящая Вера, вдова Сергея.

Она обняла его, он закрыл глаза, чтобы тяжелым усилием вытравить из памяти лже-Веру. Машина умела и хотела имитировать человека, но сейчас Саша понимал, что лже-Вера никогда бы не смогла обмануть Сергея; в реальной жизни они никогда не были вместе и даже не встречались.

– Поедем, устал что-то. И обязательно сделай пельмешки. Я ведь их тоже люблю очень, как и Сережа.

Он оглянулся назад – к периметру как раз подъехал Берковски с еще одной группой бойцов «Вау». Пора включить звуковой датчик.

– Где он? – с ходу заорал начальник сектора прорывных исследований, выскакивая из машины.

– Кто он? – нехотя отозвался ваушник – дежурный по КПП, которому уже порядком поднадоел дерганый куратор из «Монлабс».

– Лауниц! Немедленно задержать его! Я же вам сбрасывал его персональные данные…

От карантинного периметра к машине с Верой и Сашей Загряжским решительно направилась команда до зубов вооруженных наемников из «Вау» – человек пятнадцать.

– Это твои друзья? – поинтересовалась Вера. – Или трогаемся?

– Тронемся, но чуть позже. Подожди в машине.

Подождать стоило: над ваушниками завис ооновский «Ка-70», ставший видимым лишь после того, как из него на наноуглеродных тросиках десантировалось пятеро бойцов с нашивками российских ВС и эмблемами Корпуса деструкторов. Перестрелка не состоялась – наемники не успели применить огнестрельное оружие, русские спецназовцы и не собирались его применять. Получив один-два удара кулаком или чем-то, напоминающим цеп, только невидимым, наемники кувыркнулись на землю, поливая ее слюнями, соплями и кровью. И вот уже последний ваушник слег, получив ботинком в лоб.

Российская спецназовская пятерка подошла к Берковски и, хотя рядом было еще немало ваушников, полицейских и национальных гвардейцев, взяла его под стражу. Если точнее, превратила в кокон, запеленав одним выстрелом из сетемета. Затем стала озабоченно смотреть на экраны детекторов нитеплазмы. Из приземлившегося вертолета еще трое спецназовцев вынесли что-то похожее на стеклянный гроб. В него и был засунут кокон с начинкой в виде Берковски, а с защелкиванием замков отправлен в далекий путь, на плавучую базу российского Корпуса деструкторов.