«Варягъ» — победитель - Глеб Дойников

Долгого боя не получилась — команда «Силача» доказала, что последний год не зря была грозой ночного Порт-Артура — японцев вымели с буксира, как мусор метлой. В схватке на ломах и цепях преимущество в силе было на стороне русских. На носу буксира боцман Хотько с разбойничьим посвистом крутил вокруг себя двухметровой стальной цепью, раз за разом снося за борт пытающихся перепрыгнуть через фальшборт японцев. Он продержался три минуты, пока кочегар с «Фусо» в прыжке не уволок его за борт. Впрочем, в отличие от японца, Хотько выплыл. Через две недели, отлежав в госпитале с простудой, он вернулся в строй.

К этому моменту цепь японского якоря не выдержала напора русской паровой машины и лопнула. «Силач» успел развернуть брандер вдоль фарватера, но тут под днищем старого броненосца заскрежетал камень и он, заваливаясь на правый борт, распорол обшивку в носу парохода. Поняв, что дальнейшее пихание японца бесполезно, Балк еле успел приткнуть стремительно набирающий воду буксир носом к берегу.

К рубке добежали только пятеро японцев. Первый рванул на себя дверь, которая, к его удивлению, оказалась не заперта, и был снесен с трапа ударом грифа. Поле этого из рубки к подножию трапа спрыгнул командир корабля, заклинивший штурвал и полный решимости не пускать в рубку никого. Он один сдерживал четверых японцев с пол минуты, пока на них с тылу не кинулись кочегары, вылезшие из низов «Силача» во главе с палящим из командирского револьвера вестовым. С их помощью палуба буксира была отчищена от неприятеля в течении пары минут.

Утром стало ясно, что замысел японского командующего скорее удался, чем нет — фарватер был заблокирован наполовину. Из Порт-Артура теперь могли выходить только бронепалубные крейсера и миноносцы, для броненосцев проход был закрыт наглухо.

Япония опять безраздельно господствовала в море.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ КАПИТАНА ТРЕТЬЕГО РАНГА ХИРОСИО КАТО, ШТУРМАНА БРОНЕНОСЦА БЕРЕГОВОЙ ОБОРОНЫ ИМПЕРАТОРСКОГО ФЛОТА ЯПОНИИ «ФУСО»

«Морской сборник», № 2, 1906 г.

Тот день был необычен. Нашему кораблю выпала великая честь, на борт взошел сам главнокомандующий флотом империи адмирал Того. Он произнес перед всей командой вдохновенную речь о предстоящей нашему старому кораблю чести участвовать в операции, которая должна наконец переломить эту начавшуюся так неудачно войну в нашу пользу. Сам Божественный Тенно (один из титулов императора Японии — здесь и далее примечания редактора перевода вынесены за скобки и выделены курсивом) просит у нас жертвы во имя Японии. Мы должны своими телами и корпусом своего корабля заблокировать русским выход из по праву пролитой крови принадлежащего Японии Порт-Артура. Это позволит наконец запереть русского медведя в своей берлоге, где он трусливо отсиживается и высадить у Порт-Артура армию Ноги, и доблестные сыны Ямато (одно из названий Японии) опять возьмут город. Адмирал не скрывал, что спастись с броненосца, затапливаемого на фарватере вражеской гавани, почти невозможно, хотя тот и будет вести на буксире три паровых катера для эвакуации экипажа. У команды во время вдохновенной речи главнокомандующего на глазах стояли слезы, все были готовы умереть ради победы, и когда было предложено не желающим идти на верную гибель сейчас же сойти на берег — таковых не оказалось.

Затем адмирал сам зачитал список членов экипажа, которые должны будут вести броненосец в его последний боевой поход. И хотя мы понимали, что для последнего боя нашего дедушки «Фусо» нет нужды в полной команде — все, не вошедшие в список почувствовали себя глубоко оскорбленными. Особенно переживал наш доблестный командир — капитан второго ранга М. Окуномия — его лишили чести вести свой корабль в последний бой, и хотя разумом он понимал, что главнокомандующий может быть прав, но сердце его было полно печали, и вынув свой меч из ножен, он протянул его адмиралу, и потребовал немедленно отрубить ему голову дабы избежать позора бегства с поля боя на его род. Адмирал понял его чувства и разрешил остаться на корабле. Я также не был сначала включен в список, но, принимая участие в разработке плана атаки, убедил адмирала, что без опытного штурмана (а я, без ложной скромности, хорошо знал Порт-Артур, до войны не раз был там и даже входил в гавань без лоцмана) очень сложно определить место затопления корабля ночью при погашенных навигационных огнях — тоже был включен в состав последнего экипажа. Началась подготовка корабля к последнему бою. Безжалостно было выломано и удалено все дерево и вообще все, что могло гореть, срублены мачты, корпус перекрашен в черный цвет, рассчитан запас угля от островов Эллиота до Порт-Артура, остальные угольные ямы были залиты бетоном (для придания дополнительной защиты и затруднении подъема), также бетоном были залиты помещения команды, отсеки подводных торпедных аппаратов и часть междудонного пространства.

Для нейтрализации сторожевых кораблей противника, сорвавших первую операцию брандеров, дополнительно были установлены два 6'' старых орудия Круппа и четыре 120-мм скорострелки Армстронга (120-мм орудия впоследствии были сняты русскими и установлены на вспомогательный крейсер), трюмы двух транспортов «Чийо-Мару» и «Фукуи-Мару» были засыпаны щебнем и залиты бетоном, кроме того, были заложены подрывные патроны для быстрого их затопления. Специально были выведены из строя якорные шпили, чтобы русские уже не смогли поднять якорь, если успеют захватить корабль до того, как он ляжет на грунт. Транспорт же «Ариаке-Мару» был загружен бревнами и рисовой шелухой, ему была назначена особая роль.

План операции в основном был разработан нашим доблестным командиром Окуномия и, как показали дальнейшие события — этот план был безупречен. Операция должна была проведена в ночь с 12 на 13 апреля (здесь и далее все даты по новому стилю). Эта ночь была безлунная, что позволяло нам незамеченными добраться почти до цели, у Порт-Артура луна заходила в 16:17 12.04, всходила лишь в 4:01 утра 13.04, темнело в 20:40, а начинало светать в 07:33 (здесь и далее — токийское время (+1 ч 12 мин к времени ПА), японский флот всегда жил по токийскому времени, где бы не находились корабли). Мы знали, что русские выставили мины на внешнем рейде Порт-Артура, но, к сожалению, не знали точного расположения минных полей, поэтому первым в колонне шел непотопляемый (загруженный деревом) транспорт «Ариаке-Мару», который проложил бы путь среди мин нашему отряду. Кроме того, он, как первый в колонне, должен был принять на себя первый удар русских (что в последствии полностью подтвердилось), затем по миновании минных полей команда транспорта должна была попытаться прорваться во внутреннюю гавань ПА и таранить какой-нибудь крупный русский корабль, отвлекая тем самым внимание от остального отряда, выполняющего главную задачу — затопиться на фарватере. Мы должны были подойти к Порт-Артуру к 22:16 12-го апреля — наивысшей точке прилива, составлявшей почти 2 м. Во-первых, это позволяло нашим дестроерам безбоязненно проходить над русскими минами, во-вторых, снижало риск подрыва наших глубоко сидящих брандеров, исключало влияние приливно-отливных течений, которые на внешнем рейде ПА достигают 1,5 узл, что чувствительно для нашего десятиузлового отряда и наконец, уменьшало вероятность сесть на мель при подходе к фарватеру. И все эти положения блестяще подтвердились на практике. По опыту первой — неудачной попытки заградить ПА, мы знали, что русские освещают прожекторами цель и атакуют ее, в том числе торпедами миноносцев (что было опасно для наших тяжело нагруженных кораблей), поэтому отряду были приданы два отряда истребителей, по четыре дестроера в каждом, с задачей отвлечь на себя русские дежурные силы и как можно дальше оттянуть их в море, и этот прием отлично сработал на практике. В ночь с 11 на 12 апреля офицеры отряда и командиры дестроеров на миноносце провели рекогносцировку внешнего рейда ПА и, к счастью, остались незамеченными русскими.