Бриджит Джонс. Грани разумного - Хелен Филдинг

– А теперь ты впадаешь в зависимость, дорогая, – заметил Джайлс, потянувшись руками к её талии.

– А вот и нет! – отрезала Ребекка, раздражённо оттолкнув его руку, но тут же спохватилась, улыбнулась и закричала:

– Марк!

Ребекка смотрела на него, как будто толпа исчезла, время остановилось и оркестр Глена Миллера сейчас заиграет «Никто, кроме тебя».

– А, привет! – небрежно поздоровался Марк. – Джайлс, старик! Вот уж не думал, что когда-нибудь увижу тебя в жилете!

– Привет, Бриджит! – Джайлс смачно чмокнул меня в щёку. – Прелестное платье.

– Если не считать дырки, – вставила Ребекка.

В гневе отвернувшись, я заметила в углу комнаты Магду: на лице отчаяние, судорожно убирает с лица несуществующую прядь волос.

– А, это элемент дизайна, – пояснил Марк с гордой улыбкой. – Пакистанский символ плодородия.

– Извините.

Встав на цыпочки, я шепнула Марку на ухо:

– С Магдой что-то неладно.

Магда, вконец расстроенная, едва могла говорить.

– Прекрати, дорогая, прекрати… – рассеянно твердила она Констанс – та с усилием запихивала в кармашек фисташкового костюмчика шоколадную конфету.

– Что случилось?

– Эта… эта… ведьма, с ней у Джереми был роман в прошлом году… она здесь! Пусть только посмеет, чёрт подери, с ней заговорить…

– Эй, Констанс, тебе понравилась свадьба? – Подошёл Марк, протянул Магде бокал с шампанским.

– Что-что? – Констанс округлила глазки на Марка.

– Свадьба, в церкви.

– Пазник?

– Да, – засмеялся Марк, – праздник, в церкви.

– Так ведь мама меня увела. – Констанс смотрела на него как на полоумного.

– Проклятая сука! – прошипела Магда.

– Там уж да… там пазник, – мрачно изрекла Констанс.

– Ты не мог бы её увести? – шепнула я Марку.

– Пойдём, Констанс, поищем футбольный мяч. К моему удивлению, Констанс взяла Марка за руку и радостно засеменила за ним.

– Проклятая сука! Я… её убью, я её…

Взглянула туда, куда устремила взор Магда: молодая девушка, в розовом наряде, вела оживлённый разговор с Джуд. Та самая, с которой в прошлом году я видела Джереми в ресторане в Портобелло и ещё раз однажды вечером – рядом с Айви, они садились в такси.

– О чём Джуд думала, когда её приглашала? – Магда была в ярости.

– Ну, откуда Джуд знать, что это она? – возразила я, наблюдая за ними. – Может, она с ней работает, или… мало ли что.

– Эти свадьбы! Всё только для неё! О боже, всё Бридж… – Магда заплакала и стала рыться в сумочке в поисках носового платка. – Прости меня… Шез, почуяв неладное, уже спешила к нам.

– Сюда, девочки, сюда!

Ничего не замечавшая Джуд, окружённая восторженными друзьями родителей, как раз готовилась бросать букет. С громкими возгласами она пробиралась к нам, увлекая за собой свою свиту.

– Давайте! Бриджит, приготовься!

Как при замедленной съёмке – я смотрела – букет летел по воздуху в мою сторону; почти поймала его, но взглянула на залитое слезами лицо Магды и отбросила букет Шеззер; та уронила его на пол.

– Леди и джентльмены! – Дворецкий, в нелепых бриджах, стукнул молотком в форме херувима по бронзовому аналою, убранному цветами. – Прошу вас встать и сохранять тишину, свадебная процессия сейчас проследует во главу стола.

Чёрт, «во главу стола»! Где мой букет? Наклонилась, подняла букет Джуд из-под ног Шеззер и, натянуто улыбаясь, прикрыла им дырку в платье.

– Именно когда мы переехали в Грейт Миссенден, выдающиеся таланты Джудит в плавании «свободным стилем» и баттерфляем…

Пять часов, сэр Ралф выступает с речью вот уже тридцать пять минут.

– …Стали совершенно очевидны не только для нас, её, как всем понятно, пристрастных… – И оторвался от бумажки.

По аудитории прошла слабая волна покорного, вымученного смеха.

– …Родителей, но и для всего графства Саут Букингемшир. В тот год Джудит не только заняла первое место в трёх подряд соревнованиях по плаванию баттерфляем и «свободным стилем» в юношеской Лиге пловцов Саут Букингемшира, но и получила золотую медаль за три недели до первых экзаменов!..

– Что происходиту тебя с Саймоном? – шепнула я Шез.

– Ничего, – отозвалась она, уставившись в пространство прямо перед собой.

– В этот самый очень насыщенный год Джудит отмечена на экзаменах по кларнету – так рано проявилась в ней та «универсальная женщина», которой ей суждено было стать…

– Но он наверняка следил за тобой в церкви, иначе ни за что бы вовремя не подскочил и не поймал тебя.

– Знаю, но в ризнице меня стошнило прямо ему в руку.

– …Сильная, прекрасная спортсменка, заместитель руководителя… а если откровенно, в частной беседе директор призналась мне, что произошла ошибка, поскольку Карен Дженкинс выполняет свои обязанности руководителя… ладно. Сегодня день праздника, а не сожалений, и я знаю, что, э-э-э, отец Карен сейчас здесь, с нами…

Я поймала взгляд Марка, и мне показалось, что он сейчас расхохочется. Джуд представляла собой воплощение отрешённости: улыбалась всем подряд, гладила Подлеца Ричарда по коленке и постоянно его целовала, как если бы не было всей этой какофонии и она сама столько раз не падала пьяная у меня на полу, подвывая: «Моральный импотент, ублюдок! Подлец по имени и подлец по натуре… Эй, а что, у нас вино кончилось?»

– …Второй ведущий кларнет в школьном оркестре, прекрасная гимнастка на трапеции, Джудит была бесценной находкой…

Ясно, куда он клонит. К сожалению, чтобы туда добраться, понадобился ещё тридцатипятиминутный обзор свободного года Джуд, её кембриджского триумфа и ослепительного взлёта по коридорам финансового мира.

– И наконец, мне остаётся только надеяться, что, э-э-э…

Все затаили дыхание, пока сэр Ралф – поистине сверх всякого смысла, разумных пределов, приличий и хороших английских манер – слишком долго вглядывался в свои записи.

– Ричард! – наконец провозгласил он. – Ричард в соответствующей степени благодарен за этот бесценный подарок, эту драгоценность, которая сегодня так милостиво даруется ему.

Ричард (довольно остроумно) закатил глаза, и зал облегчённо взорвался аплодисментами. Сэр Ралф, кажется, намеревался продолжить и зачитать следующие сорок страниц, но милосердно передумал – аплодисменты не стихали.

Затем Подлец Ричард произнёс краткую, довольно трогательную речь и зачитал телеграммы – скучные до боли в зубах, кроме одной, от Тома из Сан-Франциско, к несчастью гласившей: «Поздравляю! Может, это первый раз из многих».