Маг без диплома - Ольга Романовская

— Спасибо, я не хочу, — предупредила его следующее движение гоэта. Ей ещё было памятно прошлое свидание с коварным напитком.

— На донышке, для успокоения нервов. Поверьте, госпожа Тэр, вам лишним не будет. И не беспокойтесь, больше я вам не налью, — Брагоньер протянул ей фужер. — Не стойте, садитесь. Коньяк пьют медленно, не торопясь.

— Вы опять хотите о чём-то поговорить со мной, благородный сеньор? — подобрав юбки, Эллина села во второе кресло по другую сторону столика.

Картинка напоминала Урцхен: потрескивающий камин, мягкий, скрадывающий шаги ковёр на полу, тёмное время суток, коньяк, Брагоньер…Только сегодня её не пытали, а он её не допрашивал. Но по-прежнему спаивает. Хотя, в этот раз, пожалуй, соэр прав: живительное тепло коньяка помогало отстраниться от картины убийства Стеши, от того страха, что она пережила, расслабиться и не позволить кошмарам вторгаться в свой сон.

Брагоньер, наверное, пьёт по той же причине — чтобы сбросить нервное напряжение. Его ведь чуть не убили, он командовал операцией, был в самой гуще событий. И, похоже, у него бессонница.

— А та девушка… сестра Доновера, она… Её тоже питомица Гланера убила?

— Нет, он сам. Эллина, какая вам разница? Одно лишнее беспокойство. Вы только-только от прошлых волнений оправились, на человека стали похожи. А то кожа да кости…Коньяка ещё налить?

Гоэта отрицательно покачала головой:

— Я бы и вам не советовала. Лучше успокоительное или снотворное.

— Каждому своё. Я предпочитаю коньяк.

Он всё же вновь наполнил её фужер.

— Давайте, я вам одну вещь приготовлю… Это не яд, — поспешила добавить она.

— Даже не думал. Не надо, Эллина, но спасибо за заботу.

Брагоньер встал и остановился напротив неё.

— Что-то не так?

— Отчего же, вы сегодня прекрасно выглядите. Обворожительны и обаятельны. Не качайте головой, Эллина.

— Не буду. Вы ещё вечером говорили, что вам нравится платье. Признаться, — она улыбнулась, — мне тоже. Никогда таких не было.

— Никогда таких не покупали — будет вернее.

— Это слишком дорого для меня, — вздохнула Эллина, медленно потягивая коньяк.

— Эллина, дело не в достатке, а вашем отношении к себе. Вы не желаете выглядеть женственно. Полагаете, у вас какие-то проблемы с фигурой?

Гоэта смутилась и встала. Сделала глубокий вздох и с достоинством ответила:

— Послушайте, господин Брагоньер, это переходит все границы! Ваше поведение бестактно и предосудительно. Я ухожу к себе.

Реакция соэра оказалась непредсказуемой: он покачал головой и сел на место, потянувшись за своим фужером.

— Эллина, Эллина, вы всегда так реагируете? Если да, то всё гораздо хуже, чем мне казалось. Подойдите к зеркалу, посмотрите на себя. Или мне детально обозначить все ваши достоинства и недостатки? Вы симпатичная женщина, запомните это. Симпатичная и способная притягивать взгляд.

— Безусловно, после половины бутылки коньяка, — усмехнулась Эллина.

— Госпожа Тэр, думайте, что говорите, — гневные бледно-зелёные глаза впились в неё, пронизывающие насквозь. — Значит, так вы себя цените. А потом удивляетесь, когда на вашем жизненном пути попадаются лишь люди, подобные Доноверу Сейрону.

— Простите, я не хотела вас обидеть, но ведь и вы повели себя самым бестактным образом.

— Каким же? Сказал, что вы привлекательны? Так что делать, если вы сами этого видеть не желаете. Даже странно, женщины в первую очередь используют и развивают это оружие, а вы, имея все данные, упорно от него открещиваетесь. Что ж, час поздний, не буду вас задерживать.

Брагоньер встал, открыл перед ней дверь, намекая на то, что разговор окончен.

Повернувшись к нему вполоборота, Эллина ощутила на себе взгляд соэра. Он скользил от затылка до бёдер, будто перебирая пальцами позвонки.

Увидев, что она замерла, Брагоньер протянув руку, коснулся её волос, внимательно наблюдая за действиями гоэты. А Эллина и не знала, как реагировать на этот жест.

Ладонь соэра скользнула вниз, перебирая пряди.

Гоэта сделала шаг назад, бросила взгляд на недопитый фужер. Сердце ёкнуло, когда она почувствовала, что её обняли, слегка прогнув туловище назад.

«Конечно, — мысленно усмехнулась гоэта, — так лучше видно моё декольте».

Пальцы ласково прошлись по её спине так, как недавно скользнул взгляд.

— Господин Брагоньер, если вы полагаете…

Договорить ей не дали, прервали. Но и отпустили.

— Эллина, мы взрослые люди, поэтому я скажу, как есть. Примете вы это предложение или нет, зависит только от вас. Дверь оставлю открытой.

Соэр вернулся в кресло, а гоэта так и осталась стоять. Внутри разлился липкий страх, всколыхнув воспоминания об изнасиловании. Захотелось немедленно бежать, прямо сейчас, из этого дома, из столицы.

— Я была о вас лучшего мнения, господин Брагоньер, а вы ничем не лучше Гланера, — процедила гоэта и нервным жестом поправила волосы. — Я понимаю, я в вашем доме, вы можете меня заставить…

— Я не буду заставлять, Эллина, вы прекрасно знаете, как я отношусь к насильникам. Да, я предлагаю вам провести со мной остаток ночи. Как я уже говорил, мы взрослые люди, поэтому не вижу смысла в бесполезных спектаклях. Да, у меня есть желание провести эту ночь с женщиной, полагаю, раз в два-три месяца я имею право расслабиться? Без всяких обязательств, Эллина, просто близость.

— Но почему со мной? Вокруг полно женщин, хотя бы служанки…

— Потому, что женщина должна вызывать желание. Вы…Знали бы вы, насколько притягательны сейчас! Так что, Эллина? Обещаю, что получите удовольствие. В отличие от Гланера Ашерина, я думаю не только о себе.

Так откровенно Эллине никто подобного не предлагал. Гоэта опешила и молчала. Если бы он приставал, если бы действовал, как Гланер, она бы знала, что делать, но нет, Брагоньер сидел, вертя в пальцах бокал, и смотрел на неё.

— Вы пошутили, господин Брагоньер? — наконец прервала Эллина затянувшееся неудобное молчание. — Конечно, пошутили, потому что вокруг столько привлекательных женщин, которые, несомненно, с радостью скрасят ваше одиночество.

— Опять за старое! — вздохнул соэр и встал. — Мне подвести вас к любому зеркалу и последовательно перечислять, что именно в вас привлекательно? Почему, вот объясните мне, почему вы полагаете, что некрасивы? У вас изумительно глубокие глаза… Что, по-вашему, те, кто сегодня танцевал с вами, делал комплименты, слепы? Вы меня не желаете, потому что противно или из-за страха? Даю слово дворянина, что вы испытаете всё, что угодно, кроме боли.

— Делайте, что хотите, — сдалась гоэта.

Она не знала, чем мотивировать отказ, поэтому решила согласиться.