Невеста для Зверя - Ая Кучер

– Очень, - вторю ему и вздрагиваю, когда защелка лифчика растягивается. – Дамир, люди.

– Люди далеко. А на этом ряду только мы.

– Дам, - в губы его выдыхаю, когда грудь сжимает. Кофта сбилась, как и мысли мои. – Я не хочу так, при всех. Пож-пожалуйста.

Слова путаются, когда мужчина шею целует. Бородой о кожу нежную трётся. И руки возражений не слышат, когда он по телу ими путешествует. Сжимает и гладит, щипает слегка, заставляя вскрикнуть и сильнее прижаться. Мне кажется, что все вокруг понимают, чем мы тут занимаемся.

– Не хочешь? – головой киваю, а затем машу. Чем ещё один смешок вызываю. – Последний ряд для поцелуев же.

– А ты не целуешь.

И Дамир исправляется. И целует, и прижимается, и пальцами в волосы зарывается. Мужчина жадно целует, языком ласкает и губы кусает. Стоны мои глушит, и тут же новые вырывает.

Он запомнил, запомнил про то, что мне долгие поцелуи нравятся. Так накрывает от этой мысли, что в душе тянется всё навстречу Дамиру. Он медленно целует, пробует и удовольствие растягивает. Кожа плавиться, дышать невозможно. В этом моменте раствориться хочется, в нём самом.

– Дам, - ерзаю на нём, выпуклость чувствуя. Насколько он возбуждённый, как от поцелуев завёлся. И я такая же, между ног жарко, влажно, не хватает касаний чужих. – Надо остановиться. Пожалуйста.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Останавливаюсь.

Но нарушает обещание, перебираясь на скулы и шею. Оттягивает воротник, ниже спускаясь. Кофта тянется хорошо, а мужчина пользуется этим во всю. К груди добирается, сосок прихватывая. Языком обводит и втягивает, а затем с другим соском схему повторяет.

А мне дурно. Жарко, душно, в голове звон стоит. Только пальцами в волосы его зарываюсь, сжимаю. Удержаться в реальности пытаюсь, когда дурманом обволакивает. Так хорошо, так тепло рядом с ним. Постоянно горю. Бёдра сжимаю, чтобы возбуждение унять. Но Дамир не позволяет. Проталкивает руку меж ног, гладит. Сквозь джинсы всё равно остро ощущается, недостаточно, но необходимо.

– Дам, - его имя с губ слетает, прошу и прошу, пока пальцы за пояс не запускает. По влаге скользит, внутрь толкается. – Ох, Дам.

– Будь тихой, не мешай людям фильм смотреть.

Я в шею его утыкаюсь, костяшки пальцев кусая. Стоны сдерживаю, звуки все. Только больше себе позволяю, когда на экране крик женский разноситься. И я кричу, когда волной накрывает.

– Тише, моя девочка, - Звери губы ловит, кусает, чтобы шум заглушить. Только моё тяжелое дыхание слышно. От его обращения только сильнее колотить начинает. – Такая отзывчивая.

Улыбается нагло. Не даёт слезть с него, в порядок себя привести. Даже джинсы застегнуть. Оставляет пальцы меж ног, заставляя снова желанием наливаться.

– Смотри фильм, не отвлекайся.

– А ты?

Так странно, что в нашей игре всегда я счёт веду. Всегда больше получаю, чем взамен даю. Это непривычно, неправильно, совсем не так, как в разговоре знакомых девушек было. Ощущение постоянное, что мне нужно чем-то отплатить и сравнять количество удовольствия.

– А я дома отыграюсь, - целует коротко в уголок губ, прикусывая. И к экрану моё лицо разворачивая. – Я без презиков, Ась. Будешь потом грязная, а я научился с тобой ждать.

– Аптека за углом, - шепчу, непонятно чем руководствуясь. Сама его подстрекаю и громко смеюсь, когда мужчина из зала вытаскивает. – Дамир, не так быстро.

Конечно, до аптеки мы так и не добираемся. Целуемся в машине, пока Зверь моё сидение не опрокидывает, сверху припечатывая. На подземной парковке ни души, но мне кажется, что сейчас толпа повалит. Каждый увидит, как мужчина бельё стаскивает.

– Дам.

– Дашь. Ты всё мне дашь.

Слова перекручивает, смысл их. И вместе с этим всё внутри перекручивается, струной возбуждения затягивает. Будто тело ломает от каждого прикосновения, движения, взгляда. Боролась, а теперь Дамир всё сопротивление сламывает.

– Подожди, - прошу, когда в меня толкается. Всё ещё огромным мне кажется. – Медленнее.

– Медленнее, - кивает и скользит в меня, сантиметр за сантиметром. Пока боль от проникновения не сменяется болью ожидания. Острой нехваткой его движений. – Настолько медленно? Или больше?

– Не мучай, пожалуйста.

– Моя девочка. Вот так, - резко до упора входит, по самому нутру ударяя. Раз за разом, пока клубок желания трещинами не идёт. – Сильнее?

– Да-да. Ох. Дам.

Прошу и забываясь, когда накрывает и ломается всё. Член мужчины напрягается внутри, застывает. Мне кажется, что могу пульсацию его почувствовать и то, как горячая жидкость внутри растекается. Держу его, не отпускаю, пока мышцы не начинают ныть.

– А теперь можно и домой, - улыбается довольно, как сытый кот мартовский. Наши пальцы переплетает, когда в порядок себя приводим. – Или хочешь всё-таки в ресторан?

С Дамиром не получается миром наслаждаться. Он собой всё заграждает, давит и уничтожает. Только его глаза остаются, улыбка, плечи широкие. А всё остальное исчезает тут же, сыпется под его силой и властью. И значения нет, вдвоём быть или среди людей.

– Домой хочу.

– Дам, я опаздываю.

Ася из кровати выбирается, напоследок по ладони ударяет. Чтобы не получилось её назад затащить. На подушки откидываюсь, подавляя желание вслед за девушкой отправиться. У неё учеба, собеседование в каком-то офисе и обед с Тисой.

У меня сегодня весь день свободным оказался. Только с Царём встретиться, переговоры провести. Решил всё-таки за свою Миру заступиться, которая пять лет назад налево пошла. За прошлое отыграться или что-то другое в нём сидит – хер разберешь. Но я обещал вместе с ним поехать, с Вишняковым дела решить, который его девку получить хотел.

Раньше бы сказал, что нехрен в такие разборки влезать. Из-за желания банальной мести. Я Милку легко отпустил, захотела с другим ебаться – флаг в руки и вперёд на чужой хуй. Благословляю, блять. Но Царь другой, его от отказа ведёт. От отказа одной конкретной суки.

Раньше бы много чего сказал, а теперь не лезу. Только поддержать могу и советы при себе оставить. Потому что сам попал. Если Ася сейчас налево решит сходить – всё сделаю, чтобы обратно вернуть. Отомстить, показать, что только мне принадлежит. И плевать, что моя жена не такая. Легко подаётся на касания, тает сразу же. Ася подобной херни не допустит, уверен. Но при этом и ревностью кроет, и Царя понимать начал.