Дочь пирата - Гэлен Фоули

— Что вы делаете в моем доме? — холодно осведомилась она, надменно подняв тонкие черные брови.

Между тем кончики ее изящных пальчиков начали дразнящую игру, теребя кружева, обрамляющие декольте пеньюара.

— О Господи! — простонал Дариус.

Один из гигантов, заикаясь, попытался что-то произнести. Глаза Анатоля изумленно расширились.

Излучая необычайную чувственность, которую, по предположению Дариуса, Серафина могла усвоить, лишь годами наблюдая придворных дам, принцесса принялась за дело, прежде чем кто-либо из русских, этих тупых мужланов, сумел очухаться.

Она разила наповал.

Походка ее была просто зазывным предательством: принцесса заструилась к ним. Алый шелк, как марево, колыхался вокруг ее длинных ножек, бледное лицо застыло мраморной маской изысканно холодной красоты.

— А-а, я вижу, вы отыскали моего гулящего муженька. Дариус с ужасом увидел, как беспечно и легко Серафина оттолкнула со своего пути белокурых русских гигантов, словно это были большие и глупые пахотные лошади, и подошла к нему. Изящно выгнув руку, она раскачивала перед его лицом, как маятник, образок с изображением Богоматери.

— Откуда это взялось, а? Нет, не трудись объяснять. Я до смерти устала от твоего вранья.

С насмешливой улыбкой принцесса накинула цепочку ему на шею, причем рука ее тайной лаской коснулась его затылка, явно стремясь успокоить. Когда Серафина отступила, Дариус с растерянной мольбой посмотрел ей в глаза: «Уходи! Беги отсюда! Ты что, хочешь погибнуть?»

Туринов рассмеялся.

«Он не купился на твою игру», — попытался сказать ей Дариус без слов, глазами. Но увидел, что Серафина только начинает свой спектакль.

Гиганты безмолвно уставились на его жену, а та повернулась к Туринову и, сложив руки под грудью, бесстыдно выставила ее ему на обозрение.

— Что вы собираетесь с ним делать? — скучающе осведомилась она.

— А что за игру ты затеяла, дорогуша моя? — спросил князь.

В глазах его горела нескрываемая похоть. Он сделал шаг к ней.

— Ну-у, для меня он свою роль отыграл. Не так ли?

— А это так? Объясни мне. Она мило надула губки.

— О, вы все еще на меня сердитесь. — Серафина протянула ручку и продела пальчик в петлицу на лацкане синего мундира князя. — Анатоль, мы расстались столь неприятно. Право, по-моему, нам следует поговорить.

Дариус побелел.

— Серафина! — Он не хотел, чтобы она оставалась наедине с этим чудовищем.

— Заткнись! — оборвала его принцесса, крайне изумив своей грубостью. — Они собираются тебя убить, и поделом. Я-то уж точно об этом не пожалею. — Она вновь с холодным расчетливым кокетством обратила взор к Туринову. — Мужья бывают так несносны. Вдовство пойдет мне гораздо больше.

— Всего две недели женаты, а ты уже устала от него? — Туринов внимательно вглядывался в ее лицо. — От этого тщеславного интригана? — Серафина бросила быстрый взгляд на Дариуса, тщательно избегая смотреть ему в глаза. — Любовник он, может, и хороший. Но в роли мужа!.. Он обманул меня! Я никогда не собиралась за него замуж. Я соблазняла его, чтобы Сантьяго убил Наполеона… в чем он позорно провалился. — Серафина закатила глаза к потолку. — Но видите ли, он солгал мне: не сказал, что промахнулся и потребовал награды!

— Почему ты не хотела выходить за меня? — спросил Туринов.

— Анатоль, Анатоль, дорогой мой. — Принцесса умиротворяюще погладила его грудь, закинув головку, чтобы встретить пронзительный взгляд князя. — Дело не в том, что я не хотела выйти замуж за вас. Я вообще не хотела замуж… ни за кого! Я наслаждаюсь свободой. Вы же наверняка знаете, что значит быть предметом обожания многих. Почему я обязана выбирать одного? Мои рассуждения весьма просты: если я должна выйти замуж, то муж мой должен быть слабовольным, чтобы я могла над ним властвовать. Вы мне таким вовсе не кажетесь.

Эта речь несколько умилостивила его.

— Действительно, я не таков.

— С другой стороны, Сантьяго… — Серафина опять метнула взгляд на Дариуса. — Да он руку в огонь положит ради меня… если я попрошу.

— Давно ли он стал твоим любовником?

— О, наши отношения всегда были… окрашены физическим влечением, — призналась она. — Но с тех пор как Сантьяго обвел меня вокруг пальца, я отказалась давать ему то, что он хочет. Так знаете, что он делает? — мило возмутилась она. — Дуется и отправляется в объятия других женщин! А стоит мне проявить интерес к другому мужчине, устраивает скандал! — уверенно продолжала врать принцесса. — Я спрашиваю вас, Анатоль, неужели я похожа на женщину, способную терпеть мужа, не ценящего ее? — Серафина провела руками вдоль своего тела, искусно подчеркивая его соблазнительные изгибы.

Взгляд Туринова следовал за скольжением ее рук. Он не Мог отвести глаз от принцессы, и Дариус тревожился все больше и больше. Она играла свою роль самозабвенно.

— Он уже оставляет тебя одну по ночам? — удивился князь, почти исходя слюной.

— Слишком много ночей я провела в одиночества.

— Да! Это непростительно!

Дариусу хотелось убить князя за алчное вожделение, с каким тот смотрел на Серафину, но он опасался молвить хоть слово, чтобы не испортить ей игру. Был ничтожнейший шанс, что хитрая девчонка знает, что делает. Бог свидетель, его она почти убедила.

Дариус бросал вокруг отчаянные взгляды, пытаясь найти хоть какое-то средство освобождения, но по мере того, как жена его все теснее прижималась к Туринову, играя его золотыми эполетами, Дариус счел, что беспутная Стрекозка давным-давно нуждается в хорошей воспитательной проповеди.

Когда она вновь заговорила, Дариус окончательно встревожился.

— Анатоль, — мило пролепетала она, — не поручите ли вашим людям закончить с моим мужем? Я хотела бы поговорить с вами. Наедине.

— Вы опасны, — выдохнул тот.

Она ответила холодноватой насмешливой полуулыбкой.

— Я вас пугаю?

Князь тихо рассмеялся, глаза его сверкнули вызовом. Он кивнул своим людям:

— Убейте его.

— Подождите! — Серафина качнулась к Дариусу и, чуть обняв его за плечи, подсунула ему под нос полуобнаженную грудь. — Я предсказывала тебе, мерзкий гуляка, чем это для тебя кончится!

Он смотрел на нее в полном недоумении: «Ты оставляешь меня им?» Серафина наклонилась еще ближе и легко поцеловала мужа в уголок рта, затем ее нежные медленные поцелуи передвинулись ему на шею, дразня и соблазняя. Он был потрясен, когда тело его, избитое, наболевшее, откликнулось чувственной дрожью.

Серафина позволила мужчинам наблюдать, как, придвигаясь все ближе, встала между его раздвинутых бедер и обняла еще крепче. Дариус яростно сверкал глазами на мужчин, стоявших за ней, потому что когда Серафина нагнулась над ним, их взгляды впились в ее круглую попку.