Чужак. Охотник - Игорь Дравин

– Влад. Влад.

Меня трясут за плечо. Не заметил. Плохо.

– Влад, – грустный Керин протягивает мне сверток, – после твоего отъезда я взялся за это. Закончил только сегодня. Посмотри.

Я развернул сверток. Пара. Клайд и айдал, сделаны из булата. Нет, это будет получше секиры. Я стиснул в объятиях Керина. Друг сделал то, что мне сейчас больше всего нужно.

– Спасибо.

Вытащив из сбруи старую пару, я вогнал в ножны новые мечи. Отлично. Завтра я порезвлюсь в погани.

– Керин, я поговорил с Каром. У тебя будет охрана.

– Я уже поговорил, – грустно усмехается Дорн. – Как пропали девчонки, так и поговорил. Если эта сволочь может спокойно разгуливать по Белгору, – стиснул он кулаки, – то чего можно ждать от остальных. Керин два дня назад мне все рассказал. Не зря переводил отличную сталь.

Отлично. Всегда приветствовал здравый смысл и разумную инициативу.

– Увидимся.

Я вышел из лавки и направился домой. Осталось еще одно дело сделать – и можно отправляться в погань. Последний квест форевер.

– Влад, будешь есть?

Не понял. Я поднял голову. Сижу в зале корчмы. Как я здесь очутился? Лайда, одна из девчонок мамки Жулы. Пустой зал. Больше никого нет. Хион уже зашел. Лайда стоит рядом и тщательно пытается сдержать слезы.

– Будешь? Все горячее.

Губки у девчонки подрагивают. Так, собраться. Хватит.

– Неси и садись рядом.

Я откинулся на спинку скамьи. Непорядок. Что со мной происходит? Непорядок. На «Я» это непохоже. Да и как он это может сделать? Ведь он – это я. Я, который был раньше. Я, который был доволен своей жизнью. Или не так? Мозговедов здесь нет.

– Влад.

Лайда принесла еду и пиво. Присела рядом и стала поклевывать печенье. Вкусно. Лайда готовит не хуже…

– Не думать.

Прав. Лайда просто отлично готовит. Она уже три года подрабатывает в корчме.

– Ты одна? – утолив голод, спросил я у девчонки.

– Да, гости разъехались, и Матвей предложил мне…

Губки у девчонки снова задрожали, и она расплакалась. Черт. Совсем не думаю. Я прижал ее к себе. Лайда спрятала свою головку у меня на груди и заревела в голос. Я гладил ее по волосам. Боль попыталась нахлынуть вновь. Прочь. Потом. Все потом.

– Успокойся, Лайда.

Я отстранил девчонку от себя, достал платок и вытер слезы.

– Я сейчас в баню, а ты принеси мне в комнату бумагу и чернила. Хорошо?

– Да.

Она опять разревелась. Нет, со мной явно не в порядке. Голова совсем отказывается думать. Все. Я поднялся и направился на задний двор. Пошло оно все в баню.

Парилка встретила меня жаром. Молодец, Лайда. Обо всем подумала. Я с наслаждением принялся сдирать с себя грязь. Как хорошо. А завтра будет еще лучше. Завтра будет великолепно. Приведя себя в порядок и переодевшись в чистое, я вернулся в корчму.

– Влад, – окликнула меня Лайда. – Матвей вернулся и просит тебя зайти.

Я поднялся в комнату учителя.

– Здравствуй, Влад. – Матвей обнял меня и указал на стул.

Выглядел он как обычно. Даже по глазам нельзя было догадаться о его чувствах. Но я знал, что творится у него в душе. Я испытывал то же самое.

– Я хочу с тобой поговорить.

Молчание. Глаза в глаза. Боль в боль.

– Ты не спрашивал, а я не рассказывал о своем прошлом. Теперь я это сделаю. Лайда рассказала мне о твоей просьбе. Послушай меня. Тридцать лет назад я стал самым молодым в истории гильдии охотников магистром. Первым магистром, который был не магом. Не скажу, что я считал себя достойным, но и полным неумехой я не был. Я внес в работу гильдии свежую струю. Я много слышал от деда о работе спецслужб на Земле. Часть их наработок я попытался применить здесь. Я расширил интересы гильдии. До меня она обращала мало внимания на то, что ее напрямую не касалось. Я наладил тесные контакты со многими организациями. Среди них была и церковь. Контакты и связи были и раньше, но не на таком уровне. Гильдия стала получать гораздо больше информации. Иногда это помогало, иногда нет. Похищение девушек как раз из второго. Ты можешь обвинять себя, можешь обвинять меня, гвардейца, передавшего тебе свои умения, ты можешь обвинять кого угодно. Пользы от этого не будет, и правды в этом нет. Нельзя все происходящее рассматривать как собственную ошибку или, что еще хуже, как ошибку других. Бывает. Так ты любишь говорить. Среди пользы от контактов с церковной властью была и возможность участвовать в судьбе людей, появившихся в гнилых пятнах. Участвовать в судьбе подобных моему деду. Год назад я сказал тебе, что ты второй за двадцать пять лет отпущенный церковью человек, о котором знает гильдия. Я знаю о трех. Дед, ты и она.

Двадцать пять лет назад в гнилом пятне оказалась девушка. Ее звали Анджела. Она была американкой. Я взял ее, как и тебя, в корчму, которая досталась мне от деда. Уже в то время многие вопросы решались здесь. Здание гильдии было представительским центром организации, а корчма ее душой. Анджела, адвокат и феминистка, стала служанкой. Если бы ты знал об ее отношении к происходящему. Если бы ты слышал ее речи. Охотники специально стали приходить в корчму, чтобы послушать поток ругани, направленный на меня и них. Тогда их лексикон обогатился такими словами, как мужской шовинизм, сексизм, недоносок, и многими другими. Слово харасмент они узнали после шлепка одного из охотников по ее попке. Это был театр. Я проклинал все на свете. Проклинал деда и проклинал себя. Проклинал себя за то, что влюбился, как мальчишка, в эту фурию. Я едва не забросил дела гильдии. Я был счастлив в погани, когда убивал тварей. Однажды я доигрался. Я чудом остался жив. Меня принесли в корчму, и я находился между жизнью и смертью. Тогда в Белгоре было семь магов жизни. Они помогали мне, но выходила меня она. Когда я стал выздоравливать, место заботливой женщины опять заняла фурия. Я не выдержал и попытался убежать из корчмы куда угодно, только подальше от этой ведьмы. Я еще не оправился от ран, и Анджела меня перехватила у выхода. Получив несколько пощечин, я был закинут в эту комнату. Я не выдержал и высказал ей все, что о ней думаю. Получив еще несколько пощечин, несмотря на раны, я был нежно изнасилован. Сам процесс сопровождался нелестными комментариями об умственных способностях всех мужчин вообще и моих в частности.

Она давно любила меня, а я этого не замечал. Гордость и положение служанки не давали ей возможности сказать об этом прямо. Место фурии заняла любящая меня женщина, любимая женщина, моя жена. Моя третья боевая единица в команде. Она стала ею через несколько лет. Я учил ее вместе с Каром. Я был счастлив. Нас было трое. Я, Анджела и Молчун. Двое воинов и магиня. Двое мастеров и охотница. А восемнадцать лет назад она принесла мне Дуняшу. Через год я оставил ее в погани. Она попала в ловушку. Твари начали сбегаться на ее кровь со всего уровня. Анджела умоляла нас уйти. Мы не имели времени ее освободить. Я ее бросил. Я приказал Молчуну прорываться к выходу, а сам стал прикрывать ему спину и с расстояния увидел, как твари, облепившие ее тело, вспыхнули вместе с ней. Анджела была магиней огня. Огонь кипел в ее крови.