Чжуан-Цзы Бронислава Виногродского. Книга о знании и власти - Бронислав Виногродский

Среди последователей Старца Красноухого был и Железный Шелковник, который частично постиг истины учителя о Пути. Он от Красноухого отправился на горы Страшных Хребтов. Из слуг своих он всех, кто посообразительней, и знающих распустил кого куда, и наложниц с женами, которые добрые и характером ладные, тоже удалил.

Так что в доме вместе с ним обитали только тупые и грубые, и служили ему нерадивые и раздражительные, исполняя поручения хозяина. Прошло три года, и в Страшных Хребтах произошли небывалые изменения к лучшему.

Обитатели Хребтов говорили между собой, обсуждая то, что поменялось в их жизни:

– Когда Железный Шелковник только приехал к нам, все это показалось нам довольно странным и вызвало лишь недоумение и изумление. Да и сейчас, когда мы каждый день подсчитываем наши доходы, все время кажется, что не хватит, а проходит год, и мы видим, что всего опять оказалось с избытком. Похоже, что он действительно святой и мудрец. Может, нам при жизни стоит почитать его как великого святого и прямо сейчас нужно начинать ставить алтари и храмы в его честь?

Когда Железный Шелковник услышал подобные речи, он ничего не сказал, а лишь обратил свой взор на юг, и лицо его большой радости не выражало. Ученики его были удивлены таким его отношением.

А Шелковник так объяснил свои чувства по этому поводу:

– А стоит ли здесь чему-то удивляться? Ведь весной сила дыхания мира естественно растит и бурно развивает все растения в этом мире. И все это направлено в осень, когда должны собрать богатый урожай овощей, плодов и злаков. Трудно представить себе, что весна и осень были бы на это способны, если бы не следовали каким-то высшим законам мира. Я слышал, что достигший совершенства обитает в своем пространстве настолько тихо, что никто в мире и не слышит о нем за пределами его жилища. Так что очень естественно, что во мне, последователе учения Старца Красноухого, совершенно не вызывает радости желание обитателей Страшных Хребтов причислить меня клику святых и воздавать мне почести при жизни.

Ученики же стали возражать:

– Нет, не так. В маленькой канаве для большой рыбы нет места, чтоб она свободно плавала там, а мелкие угри и пескари крутятся и резвятся, как хотят. На маленьком холмике разве есть место для игр большого зверя? Ведь ему там и спрятаться негде. А для хитрого лиса – именно это что ни на есть самое подходящее место.

Потому ведь и власть нужно давать одаренным и добрым, чтобы они, превосходя своими достоинствами других, приносили им блага. И с древних времен, начиная с Возвышенного и Покорного, именно так и поступали. Что уж здесь говорить о простых людях из Страшных Хребтов. И вам стоит следовать этим установлениям, учитель.

Железный Шелковник так на это откликнулся:

– Подойди-ка поближе, малыш. Представь себе зверя, который способен целую телегу проглотить. И если такой зверь уйдет из своего дикого леса в горах, то он неизбежно попадется в сети, расставленные на него. Или вот рыба, которая может целую лодку сожрать. Если вдруг волны выбросят ее из воды на берег, там ее даже мельчайшие муравьи будут жрать. И что она сможет сделать там, чтобы избежать страданий?

Потому-то и птицы, и звери так любят трудно достижимые для остальных места высоко в горах в густых лесах. Да и рыбы с черепахами предпочитают глубокие воды. Вот и человек, который желает сохранить в целости и невредимости свою жизнь и телесную оболочку, в которой он эту жизнь таскает, предпочитает к себе слишком большого внимания не привлекать, оставаясь в безвестности.

А что касается правителей Возвышенного и Покорного, которых вы привели в качестве примера, то совсем мне их деяния не кажутся такими уж похвальными и достойными. То, что они стали различать людей по мере их добродетели и способности, это, я думаю, похоже на разрушение стен, прямых и ровных, что разделяли разные части пространства, а на освободившихся местах они бы понасажали совершенно бесполезные сорняки. Если они выбирают для расчесывания гребень, а из зерен варят кашу для пропитания, то не уверен, что за подобные заслуги можно считать их великими людьми, что навели порядок и помогли всему миру.

Если продвигать способных, то это ни к чему, кроме соперничества и беспорядка в обществе, не приведет. Если продвигать знающих, то это будет лишь основанием для воровства. Все эти многочисленные приспособления для управления миром никакой пользы людям принести не могут. И когда люди слишком сильно устремлены на выгоду, тогда и сын из-за выгоды может отца убить, а подданный – государя. И среди бела дня разбой случается. Так уж устроены люди. Они способны из-за выгоды и средь бела дня стены поломать, лишь бы овладеть тем, что ценным считается. Вот что я тебе скажу: корень всех беспорядков и смуты среди людей как раз и был положен царями Возвышенным и Покорным, так что всходы их деятельности поднимаются в обществе и через тысячу поколений после их деяний. Так что именно благодаря им встречаются такие обстоятельства, когда люди едят друг друга.

Цветущий Пень Южный сидел ровно, созерцая свое состояние, после чего сказал, обращаясь к Шелковнику:

– Годы ведь у меня уже совсем не юные, разве я смогу достичь тех состояний духа, о которых вы рассказываете, учитель?

Шелковник ему ответил:

– Достигай целостности своей оболочки, сберегай жизненную силу в своем теле, не позволяй мыслям в своем сердце суетиться и задумывать всякие предприятия. Пройдет три года, и ты сможешь достичь того состояния, о котором я тебе говорю.

Южный на это сказал так:

– Глаза – это часть, от тела неотделимая, по моему разумению, но слепой этой частью тела не способен видеть. Уши, как я думаю, тоже часть, от тела неотделимая, а глухой не способен с их помощью различать звуки. И сердце, я полагаю, тоже не стоит отделять от тела в своем сознании, а безумный своим сердцем совершенно не владеет.

И тело – это тоже часть телесной оболочки, а разные вещи и сущности отделяют тебя от тела. И даже если ты стремишься владеть собой, у тебя это может не получаться. Вы только что мне сказали, что нужно поддерживать целостность телесной оболочки, сберегать свою жизненную силу, не позволять мыслям своим замышлять и задумывать всякие предприятия. И я слушаю ваши речи о Пути, но они никак не могут проникнуть в мои уши.