Грешница - Михаил Парфенов

– Единственное, что она делает, – это объедает нас, – возмущалась Сантера, вернувшись с очередной охоты. Через ее плечо была перекинута длинноногая птица с коротким клювом и серым острым оперением.

– Я отдам ей свою порцию, – миролюбиво сказал Геберт, доставая карманный ножик.

– Ее точно будут искать, – напомнила ведьма, присаживаясь рядом. – Я не стану ввязываться в драку с магами Гидры.

– Значит, это сделаю я.

– Никак не пойму, ты дурак или просто святой?

– Я – это я. А Блер несчастная, беззащитная и милая девушка. Грех ей не помочь.

Сантера поперхнулась воздухом. Откашлявшись, она поймала Геберта за ухо и тихо спросила:

– Издеваешься?

– Нет. – Он смущенно улыбнулся.

– По голове я тебя не так уж и часто била. Чем же это могло быть вызвано? Любовный приворот? Помутнение рассудка? Вирус гриппа?

Геберт стушевался. Ковырнул ботинком землю и пробурчал:

– Ты что, ревнуешь?

– О да, малыш, я от тебя без ума… Что за век – каждая пипетка мечтает стать клизмой!

– Не ссорьтесь! – прикрикнула Амира.

Она стояла по колено в воде, умывая запачканные зеленой пыльцой лицо и руки.

Виной всему был роскошный, в половину человеческого роста цветок, который она имела глупость понюхать.

– Как скажешь, мой маленький зеленый друг, – продолжала ехидничать Сантера.

Аристократка оскорблено фыркнула, усиленно скобля кожу песком.

Ведьма снова повернулась к мальчику и понизила голос до шепота:

– Я не хочу новых проблем, понимаешь? В Коста-Мор нам просто повезло.

– Кстати про тюрьму. – Геб сразу посерьезнел. – Она меня в кошмарах преследовать будет. Что это за место такое? Никогда не видел ничего подобного. Жуть.

– Очень похоже на постройки времен до Жизни. Представь себе, многие привыкли начинать отсчет времени с появления на свет человеческой расы. Нехило, да?..

– А до нас были и другие? – Лицо Геберта выражало крайнюю степень удивления.

– Ну что ты! Милый, мир не существовал вплоть до твоего рождения… Так вот, с тех сумасшедших времен хаоса и безграничной природной энергии многое сохранилось. Обрывки легенд и таинственные пророчества, артефакты, тайные знания там…

– Понял, понял. Не увлекайся. Просто вспоминая тех магов в Коста-Мор… Я до сих пор сомневаюсь.

– В правильности своего решения?

– Да. В словах того белого человека был резон. И я это понимал. Я чувствовал, что он прав. Но поступил почему-то иначе.

– Тебе стыдно? – Взгляд ее кошачьих глаз выражал интерес и любопытство.

– Возможно, – пожал плечами Геберт. – Ведь, если честно, я не особо люблю простых людей. Они или ненавидят нас, или завидуют и постоянно пытаются использовать Дар ради собственной выгоды.

– А между нами больше общего, чем мне казалось. Хотя твои слова в равной степени относятся абсолютно ко всем формам жизни.

Сантера улеглась на песок и, прищурившись, поглядела на небо. Мимо, тихо жужжа, пролетела камера.

– Знаешь… – Маг примостился рядышком. – Давно хотел тебе признаться: я и половины из того, что ты говоришь, не понимаю. Перестань вещать в пустоту с умным видом.

– Ах ты, маленький засранец!

– Бесстыжая ведьма! – парировал он.

– Мелочь пузатая!

– Я не маленький! Это ты дылда!

– Мой рост соответствует общепризнанным стандартам красоты! А у тебя уши не симметрично расположены!

Их шутливую перепалку прервал отчаянный вопль Блер. Баньши с ужасом смотрела в сторону леса, сжимаясь в комочек.

– Быстро же они нас нашли, – пробурчал рыжий маг, поднимаясь с земли. Сантера осталась лежать у его ног, опираясь щекой о кулак. Она не шелохнулась, лишь неуловимо напряглась, разглядывая незваных гостей, выходящих из леса на свободное пространство.

Корес, лидер группы, сильно изменился. Пропали куда-то его лоск и слащавая красота, заставлявшие сердца молоденьких девиц учащенно биться. Теперь он больше напоминал оживленного не особо талантливым некромагом мертвеца. Остальные едва ли выглядели лучше. Ив-ра в разорванном платье, лишившаяся всех своих украшений и половины волос, да Лооо – все то же нечто, закутанное в черно-белую тряпку. За их спинами топтались оставшиеся участники испытаний.

Геберт невольно поежился. Пришедшие молчали. На лицах не было эмоций, в глазах белой мглою застыла пустота. Блер продолжала тихо завывать, раскачиваясь из стороны в сторону. Наконец Корес разомкнул синие губы:

– Нехорошо убегать, Блер. Такая шалунишка! Мы с тобой еще недоиграли.

Голос у него был механический, как у заводной игрушки. Челюсть двигалась непроизвольно, словно отказываясь подчиняться хозяину.

– Она больше не с вами. Убирайтесь, пока целы! – крикнул Геб, знаками приказывая Амире выйти из воды.

Лидер магов Гидры не обратил на него никакого внимания.

– Иди к нам, Блер. Иди, пока не поздно. – Он сделал шаг в сторону баньши.

– Что-то с ними не так, – негромко заметила Сантера, дергая Геберта за штанину.

– И сам вижу. Ими кто-то управляет. Но кто?

Ответ на свой вопрос он получил практически сразу. Баньши взвилась, открыла рот, и звуковая волна ударила по толпе. Мертвецки-бледные колдуны стремительно рассредоточились по берегу озера, пытаясь взять их в кольцо. Недвижимым остался лишь закутанный человек со странным именем Лооо. Только дорогая ткань всколыхнулась, открывая взорам его лицо.

То, что должно было быть лицом.

Клок темных волос торчал на месте правого уха, глаза переползли на левую щеку, рот – уродливая трещина на бугристой шероховатой коже – уместился на лбу. Носа не было вовсе.

Ликующий голос Сантеры подхватил ветер:

– Это он, Геби! Он контролирует остальных! Смотри внимательно: вот что бывает с теми, кто смеет нарушать негласные законы магии!

– Носитель запретных знаний, – прошептал Геберт, с ужасом глядя на невозмутимое существо, некогда бывшее человеком.

По коже Лооо прошла судорога. Он медленно вытащил корявую лапу и натянул ткань на голову.

– Ивреч еиклаж! Тяноп ен мав!

Голос мага-преступника звучал с надрывом, явно через силу. Уродливой сморщенной рукой он указал на Геберта и пошевелил пальцами. Околдованные им люди пришли в движение.

– Один ты не справишься.

Ведьма сохраняла спокойствие. Более того, она даже не встала на ноги. Так и продолжала лежать на песке, зачерпывая его ладонью и ссыпая в горстку.

– Я знаю, к чему ты клонишь. Нет!