Быть Джоном Ленноном - Рэй Коннолли

в их памяти дни всегда были солнечными, — а так-то небо над Ливерпулем часто закрывали облака. «Там был банк, и трамвайное депо… и пожарные машины, если чуть спуститься…» Была и парикмахерская, а «милой медсестричкой, что маки продает с лотка», была подружка Пита Шоттона. В плане стихов то был шедевр Леннона и Маккартни, их по-настоящему совместное творение — и они были настолько в себе уверены, что даже внесли маленькую вульгарность ливерпульских парней в строчке «four of fish and finger pies»[90]. Песня была неимоверно хороша, и запись ей не уступала, а потому, когда отдел продаж EMI взмолился: «Пришлите новинку от Beatles!» — Джордж Мартин и Брайан передали ее вместе с «Strawberry Fields Forever» для сингла с двойной стороной «A», решив снять обе песни с нового альбома.

В этот момент всякая надежда на пластинку, вдохновленную Ливерпулем, была утрачена. Вместо этого Beatles стали создавать «концептуальный альбом» — понятие в то время новое, означавшее все, что душе угодно. Возможно, автобиографический элемент никогда бы и не сработал. Не смогли же они придумать сюжет несколькими годами раньше, когда пытались написать совместную пьесу. Так что и в этом проекте их мог ждать тот же самый творческий кризис. И все же это была упущенная возможность — жаль, что они даже не попытались.

Но почему выпуск «Penny Lane» и «Strawberry Fields Forever» в качестве сингла должен был исключить их появление на альбоме — это так и осталось загадкой. «Eleanor Rigby» и «Yellow Submarine» вышли и синглами, и на «Revolver». Неужели отдел продаж EMI убедил Брайана и Джорджа, что пара песен, изданных несколько месяцев тому назад, повредит продажам альбома? Джордж Мартин говорил мне, что это решение стало самой большой ошибкой в его карьере.

Запись затянулась. Миновал Новый год. Все видели, что и песни, и аранжировки, которыми их украшал Джордж Мартин, отличались от прежних творений Beatles. И, словно подсознательно подстраиваясь под эти изменения, битлы даже и выглядеть стали по-другому: все четверо отпустили усы — остальные трое присоединились к Полу, который так прикрывал верхнюю губу, разбитую после аварии на мотоцикле.

Новая тема для альбома, которая развивалась главным образом в голове Пола, состояла в том, что битлам предстояло встроить свою идентичность в духовой оркестр викторианского образца, чей стиль пребывал в непрестанном противоречии с психоделикой 1967 года. Благодаря гастрольному менеджеру Мэлу Эвансу, который случайно ослышался и решил, что ему сказали «соль и перец» — «salt and pepper», — в конце концов альбом стал известен под названием «Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band»[91] — и ему предстояло стать одним из самых продаваемых альбомов в истории. Среди его достижений на сегодняшний день — 32 миллиона проданных копий, несколько премий «Грэмми», десятки призов от музыкальных журналов и масса других наград.

Стоил ли он тех похвал, что ему выпали? Это спорно. Джон всегда испытывал к этой пластинке смешанные чувства — может, потому, что не считал проект «своим», ведь именно песни Пола — «She’s Leaving Home», «Lovely Rita» и «When I’m Sixty-Four» — стали явными хитами. Но хотя он, вероятно, был прав, описывая свою песню «Good Morning Good Morning» как «непотребный хлам», то, как он использовал слоганы с рекламного плаката викторианского мюзик-холла, найденного в антикварном магазине, для «Being For The Benefit of Mr. Kite!» — это было блестяще. Кому еще такое пришло бы в голову? Кто бы мог положить это на музыку? Или создать «Lucy In The Sky With Diamonds», которую потом кто только не копировал?

Он снова замаскировал свой голос, когда пел ее, но отсылки к «Алисе в Стране чудес» указывают, что за песню, наверное, стоит сказать спасибо Мими, которая когда-то дала ему эту книгу. К сожалению, когда кто-то заметил, что первые буквы слов Lucy, Sky и Diamonds сходятся в аббревиатуру LSD, предположили, что он призывает фанатов Beatles принимать кислоту.

Все было не так. Его сын Джулиан однажды пришел домой из детского сада и показал картинку, которую там нарисовал, а когда его попросили объяснить, что это, просто сказал: «Это Люси в небе с алмазами». Люси была девочкой из его группы.

Однако Джона опережала дурная слава, и непреднамеренная связь с ЛСД стала городской легендой. Мими бы этому явно не порадовалась. В Кенвуде, когда Джон работал над этой песней, кислота явно была — скорее всего, на аптекарском пестике и ступке, в которой он хранил наркотики. Он вполне мог принимать ее, пока писал текст. Но в названии песни не было никакого тайного посыла, в чем он уверял меня спустя годы после того, как вся эта шумиха утихла и уже не имело значения, был он или нет.

Впрочем, никто не хотел верить его оправданиям — учитывая, что в песне «A Day In The Life», одной из лучших на альбоме, Джон пел прямым текстом: «I’d love to turn you on»[92], — а строку эту, кстати, на самом деле создал Пол Маккартни. Это как раз действительно была песня о кислотном трипе, чистый поток сознания, где одна строка напоминала о Таре Брауне, друге, погибшем в автокатастрофе и, возможно, под кислотой; другая была основана на заголовке из газеты Daily Mail о четырех тысячах дыр на улицах города Блэкберн в Ланкашире; а третья, об «английской армии, выигравшей войну», возможно, отсылала к фильму, в котором только что снялся Леннон. Затем, между куплетами, появлялся Пол, чей день начинался с рутинной поездки на автобусе-даблдекере… а потом альбом приближается к завершению, и целый оркестр, сорок один инструмент, играет крещендо, а потом, с чувством, дает заключительный аккорд, и затихают отголоски эха. «Словно конец света» — такое указание дал Леннон Джорджу Мартину.

Услышав это и вчитавшись в строки, BBC вынесла вердикт: запретить песню на радио.

Во многих отношениях «A Day In The Life» была прекрасной иллюстрацией работы дуэта Леннона и Маккартни как авторов, поддерживающих друг друга. «Мы так писали много раз, — пояснял Джон, — один пишет основной кусок, легкую часть, в духе «I read the news today»[93] — или как-то так. А когда стопоришься или тяжело, не продолжаешь, просто откладываешь. Потом мы встречались, я пел половину песни и вдохновлял Пола написать следующий отрывок — или наоборот». При работе над этой песней Пол явно тоже сидел на кислоте, хотя и без особого желания, столь заметного у Джона. Впрочем, даже Леннон гордился тем, что ему хватало профессионализма не принимать ЛСД в студии —