Тайная история Марии Магдалины - Маргарет Джордж

На следующее утро Иисус проснулся раньше всех. Они увидели его снаружи. Иисус сидел у костра, который снова развел, и так сосредоточенно смотрел на огонь, что ученикам не хотелось отрывать его от размышлений. Однако пришлось: они просто не могли выбраться из палатки так, чтобы он этого не заметил.

— Привет, друзья мои, — промолвил Иисус. — Есть у нас что-нибудь поесть?

Ну конечно, он же изголодался. Все принялись рыться в своих припасах, да так рьяно, что Иисус рассмеялся.

— Да не тревожьтесь вы так и не торопитесь: раз уж я за все это время не умер с голоду, то еще несколько минут вытерплю. И столько всего мне не нужно, я ведь постился, отвык от обильной пищи, и мне сейчас много не съесть. Несколько фиников да ломтик сушеной рыбы — вот и все, что я могу осилить.

Филипп вручил ему мешочек с финиками, Иисус открыл его, но без спешки, словно не был измучен голодом. С улыбкой он извлек пару фиников, оглядел их и один за другим отправил в рот.

— А где остальные? — осведомился Иисус через некоторое время.

— Петру и Андрею пришлось вернуться домой, — ответил Нафанаил. — Они рассчитывают, что ты, как и обещал, найдещь их.

Иисус хмыкнул, на некоторое время полностью сосредоточился на разжевывании финика, а потом сказал:

— Но вы вот остались и ждали.

На его лице появилась легкая улыбка, как будто говорившая: «Я рад этому».

— Здесь был еще один человек, он хотел познакомиться с тобой. но ему тоже пришлось уйти, — сообщил Филипп, и Мария мимолетно подумала о том. что умение держаться сердечно и открыто, присущее Филиппу, располагает к нему людей и побуждает их доверять ему. — Его зовут Иуда.

Иисус кивнул.

— Ну, имя весьма распространенное. А что еще о нем известно?

— Он сын Симона Искариота, что живет неподалеку от Иерусалима. Да, и он делает мозаики!

— Мозаики? — Иисус слегка поднял брови.

— А еще он ведет счетные книги. Смуглый такой, худощавый, довольно изящный. Интересный малый.

— Но ему пришлось вернуться, — констатировал Иисус как нечто естественное. — Все мы когда-то должны будем куда-то вернуться.

Ученикам, разумеется, очень хотелось расспросить Иисуса о том, что случилось в пустыне, но никто не решался. Наконец смелости набрался Филипп.

— Учитель, позволено ли нам будет поинтересоваться, куда ты ходил и с чем встретился в пустыне? — Его голос, обычно полный воодушевления, прозвучал тихо.

Иисус посмотрел на него в упор, как будто оценивая, насколько он способен понять ответ:

— Мне нужно было удалиться, дабы сделать себя мишенью для Сатаны. Я отдался в его руки. Если бы я не смог справиться с теми испытаниями, которым он меня подверг, то мне не стоило бы и браться за свое пастырское служение. Лучше сразу осознать свою неспособность одолеть предстоящий путь, чем выступить в дорогу лишь для того, чтобы ковылять и спотыкаться. Стоит ли правителю затевать строительство башни, не рассчитав, хватит ли на это его казны? Ведь будет позором, если он бросит дело, не завершив, и люди станут над ним смеяться. Какой царь начнет войну, не соизмерив силу свою с силой противника? Если враг слишком могуч, лучше вообще не помышлять о сражении, а просить о мире. Так и я, перед тем как вступить в борьбу с Сатаной, должен был понять, по плечу ли мне это.

— Но… каким образом ты испытывал себя? — спросил Нафанаил, чей взгляд был прикован к Иисусу. Его худощавое, выразительное лицо, казалось, подрагивало от волнения.

— Сатана придет и к вам, — промолвил в ответ Иисус. — Вам остается только ждать, — Он помолчал и продолжил: — Вот и я отправился в пустыню и стал ждать. И он явился ко мне, чтобы ранить в самые слабые, уязвимые места. Так он поступает всегда. Так он будет нападать и на вас. Сатана знает все ваши страхи и слабости. Остерегайтесь его! — Иисус обвел собравшихся многозначительным взглядом. — И самое главное, Сатана может удалиться, отступить с поля боя, но он всегда возвращается. Он вернется ко мне, как вернется и к вам, и мы должны научиться узнавать его, какую бы личину он ни надел. Один из признаков — он станет припоминать вам прежние прегрешения, которые уже прощены. Помните, не Бог терзает вас воспоминаниями о былых грехах, но Сатана.

— Но зачем? — спросил Нафанаил.

— Если Сатана не сможет склонить вас к новым грехам, то попытается ослабить, указывая на старые. Он постоянный противник Господа, и, если вы принадлежите к воинству Бога, он видит в вас препятствие на своем нечестивом пути и сделает все, чтобы его устранить.

Иисус поднялся, и в первый раз Мария увидела, что облик его исполнился величия. Ростом он был не выше Филиппа или Нафанаила, но тем не менее казался выше. Даже плащ, свисавший с его исхудалой фигуры, напоминал княжескую мантию.

— Сражение с Сатаной есть то, к чему мы призваны, а стало быть, каждому из вас должно удалиться в собственную пустыню, чтобы пройти испытание. Кроме Марии, которая его уже прошла.

— Нет, — возразила она. — Нет, не прошла! Они победили меня. Я готова была умереть, чтобы избавиться от них. Я пыталась умереть. Они победили!

— Они не победили тебя, — покачал головой Иисус, — Ты сама только что сказала, что хотела умереть, но не покориться. Ты подверглась самому серьезному испытанию и сохранила верность Господу.

По правде сказать, сама Мария воспринимала пережитое не как испытание, а как пытку, не говоря уж о том, что была не уверена в том, насколько оправданно и весомо суждение Иисуса на сей счет, но озвучить свои сомнения не решилась.

— Чего ты требуешь от нас? — Филипп задал вопрос, который вертелся на языке у всех, — Что мы будем делать?

Мария ожидала, что Иисус отделается неопределенным ответом. Однако он сказал:

— Мы вернемся в Галилею. Я начну мое пастырское служение. Вы останетесь со мной, и не только вы — я призову остальных. Все вместе мы бросим вызов Сатане. Вот почему мы должны начать эту борьбу, уже испытав себя.

— Но могу я спросить, учитель: что ты намерен проповедовать людям? — Чувствовалось, что Нафанаил, задавший вопрос, проникся его важностью.

— То, что Царствие Божие уже пришло и что время, к которому стремились пророки, настало.

— Уже пришло? — Филипп нахмурился. — Прости меня, но как ты можешь говорить такое? Я не вижу его. Разве не предсказывалось, что установление его грядет с раскатами грома, и никто не сможет спутать его блеск и величие ни с чем другим?

— Эти предсказания неверны, — невозмутимо ответил Иисус. — Пророки и книжники неверно истолковали то, что им открылось. Суть в том, что Царствие есть нечто таинственное, недоступное обычному взору. Оно уже здесь, время его настало, но вам пока не дано его видеть. Мне же выпало возвестить его наступление, ибо я вижу его, постигаю его и служу его посланцем.

Мария покачала головой.