Золотой осел. Апулея. Архетип трансформации - Мария-Луиза фон Франц

В развитии Психеи психология матриархата представлена сёстрами, которые символизируют сестринскую связь женской группы, и одновременно её враждебность по отношению к личности мужчины. Матриархальную враждебность ко встрече с мужчиной, то есть, по отношению к любви, действительно необходимо преодолеть, и патриархат является необходимым переходным этапом даже для развития женственности, но «заключение в патриархате», «психология гарема», является регрессией по сравнению с матриархальной независимостью женственности. По этой причине существенный и позитивный фактор содержится в противостоянии матриархальных свобод ограничениям женственности в патриархате, равно как и её порабощению Эросом-драконом, отцовским уроборосом.

В этом смысле «регрессия» к матриархальным свободам часто имеет прогрессивное значение, подтверждение чему содержится в психологии современной женщины. Даже если свободы представляют собой часть женской тени, их ассимиляция, как это произошло в случае с Психеей, может привести к новой интеграции и расширению личности.

Это, однако, происходит только тогда, когда свободы принимаются в ещё неизвестную и расширяющуюся личность для движения к психической целостности, а не тогда, когда психика подчиняется разрушительной, регрессивной для личности части тени — такой, которую представляют сёстры в сказке о Психее. Негативность сестёр проявляется уже в негативной структуре их сознания по отношению к Психее; и это становится очевидным, если мы рассмотрим их последующее развитие, если только их роковую судьбу можно назвать развитием. Значительные психологические и мифологические факторы скрыты в этом эпизоде, который предстаёт как отмщение Эроса и Психеи сёстрам. Рискуя быть заподозренными в чрезмерной интерпретации, мы обратили внимание на эти связи, хотя их значение в полной мере может быть раскрыто только через изложение развития женственности на всех его стадиях.

Смерть сестёр через Эроса — типичный пример разрушения женственности через отцовский уроборос. Бессознательно сёстры настолько же охвачены любовником Психеи, как и она сама, если даже не больше. Они принимают его за бога почти тотчас и справедливо связывают с ним чувственный рай, который Психея по-настоящему испытывает с Эросом. Очарованность этим божественным любовником очень «персонализирована» в сказке, поскольку дворец, золото, драгоценности и так далее появляются здесь как «земные» объекты влечения, но за ними по-прежнему различима сила надперсональной увлечённости Эросом. Мы не должны забывать о ситуации этих сестёр: пленники патриархального брака, томящиеся в роли дочерней или материнской сиделки. Несмотря на их комичность, их зависть и злокачественную ненависть-ревность к Психее, а также их безоглядную готовность отказаться от всего и броситься в объятия Эроса, — они не без тайной трагичности. Их конец, что характерно, совершенно мифичен. В лихорадочной галлюцинации они бросаются вниз со скалы, с классической скалы невесты смерти, на которой стояла Психея, — и разбиваются вдребезги. В странной справедливости мифа, ослеплённые сёстры в своём безумии подтверждают истинность всех негативных заявлений, предъявленных ими Психее о её невидимом любовнике, и каким-то мрачно-трагическим образом замещают Психею в осуществлении её смерти. Для них Эрос — это на самом деле поглощающий мужской монстр, мрачный зверь оракула Пифии. За пределами их человеко-убийственного сознания они очарованы Эросом подобно Дионисийским менадам; именно в амурном неистовстве они бросаются с обрыва. Они — настоящее соответствие женщинам, которые неосознанно оказались в сетях Диониса в попытках сопротивляться ему и которые умирают в менадном безумии.

Но в ходе своего развития Психея освободилась как от матриархальной свободы, которая дала ей её революционный импульс, так и от плена в чувственном раю, которые ей предложил Эрос как отцовский уроборос. Помощь женственности — Деметры-Геры — была отвергнута Психеей, и она была вынуждена идти мужской дорогой, по которой она отправилась с кинжалом и лампой, до горько-сладкого конца. С невидимой помощью Пана она исполнила матриархальные задания, поставленные перед ней Афродитой, и это означает, что при встрече с Эросом она продвинулась в те слои своего бессознательного, где мужские силы и образы являются доминирующими.

Мужские силы в женском бессознательном выходят далеко за пределы так называемых образов «анимуса»[232]. Они включают уроборические формы, которые превосходят «чисто мужские»[233], а также сверхчеловеческие конфигурации. В женском бессознательном такие животные, как змей, а также бык, баран, лошадь, и так далее, символизируют все ещё примитивную оплодотворяющую силу мужского духа, а птицы от приносящих плоды духов-голубей до Зевсова орла, — являются символами этих духовных сил, что подтверждается в обрядах и мифах всех народов. Оплодотворяющее мужское начало в растительном мире, например, как съеденный плод, архетипически столь же эффективно, как и неорганическая сила камней или ветра, которая подобно каждому оплодотворяющему началу всегда содержит в себе духовный элемент. Этот анонимный мужской духовный принцип с его творящим и разрушающим качествами, этот принцип, который мы обозначаем как отцовской уроборос, представляет собой психическую силу, которая действует на краю мира анимуса женственности, а также за его пределами.

Своими первыми тремя деяниями Психея привела в движение приносящие знание положительно-мужские силы своей природы. Но вместе с этим она преобразовала бессознательные силы, которые помогли ей прийти к сознательной деятельности, и таким образом выпустила на волю свою собственную мужскую составляющую. Её путь, если эго в противостоянии Великой Матери проходит его осознанно, — это типичная карьера мужественного героя, в конце которой Психея превратилась бы в Нику. Очень спорный успех, как убедительно показало развитие женственности в этом направлении. Потому что такое победоносное мужское развитие за счёт её эротической притягательности, то есть за счёт её привлекательности для Эроса, было бы катастрофой для женственной Психеи, чьи действия были предприняты для любви, то есть под знаком эроса. Такой результат предотвращён тем, что мы истолковали как «неудача Психеи».

После осознания своих мужских компонентов и их реализации, став целостной через развитие своей мужской составляющей, Психея получила возможность предстать лицом к лицу перед грандиозностью Великой Матери в её двуликости Афродиты-Персефоны. Концом этого противостояния было парадоксальное победа-поражение неудачи Психеи, с которым она возвратила себе не только Эроса, превратившегося в человека, но и свою связь со своей собственной центральной женственной самостью.

В этот момент Психею приняли на Олимп, вверх её проводил Гермес, она была причислена к богам и навеки объединилась с Эросом. В этом Гермес вновь исполнил свою истинную и надлежащую функцию как psychopompos, проводник душ. Поскольку вначале он служил Афродите, он был не более чем «вестником богов» — вторичным и легко высмеиваемым образом из римского пантеона. Но теперь, когда Психея обретает бессмертие, которое она заслужила, Гермес также возвращён, вновь приобретая свой первоначальный мифический образ, — его истинная герметическая роль проводника женской души становится явственно различимой.