Черный Василек. Наекаэль - Никита Воробьев

появлялись большие облака. Охотник молча смотрел вверх. «Пирог хочется», — подумал он: «с вишнями и румяной корочкой». Широкая тень накрыла его и двинулась дальше. «Надо было стать пекарем», — пронеслось в его голове, и он рассмеялся. «Вкусные Вера готовит, совсем как мамины», — он грустно вздохнул: «жаль родители никогда не пробовали вишню, брусника да земляника». Он полежал еще немного, но от воспоминаний его отвлек запах елейного дыма, пронесшийся в воздухе словно в знак того, что отдых закончился. Охотник нехотя поднялся, и принялся собираться.

Сначала осмотрел себя: кольчуга порвана в трех местах, на дублете царапины, но, если зашить — не заметят. На теле никаких повреждений, кроме ссадин и ушибов — кровососы не добрались, и поделом. Потом поднял меч, вернул его на место, покрутил в руках извлеченный из земли нож, вымазанный вампирской кровью, и убрал за спину на пояс. В Мастерской найдут применение это дряни. Еще раз огляделся и медленно затопал прочь.

Хаты сменяли друг друга, и Рейнальд уже собрался сплавляться назад, когда его взгляд зацепился за отдельно стоящий дом на отшибе. Что-то незримо отличало его от остальных, но ярче всего в глаза бросалась отчужденность постройки. Охотник тяжело вздохнул и двинулся навстречу строению. Больше всего он не любил оставлять за спиной врагов, Солнце, к тому же, было еще достаточно высоко.

Снаружи дом выглядел вполне добротным и менее всех заброшенным. Он обошел его по кругу: опрятный забор, калитка, широкие окна с красивыми ставнями вдоль стен и загон для скотины. Охотник дернул дверь, но та оказалась закрыта. Сначала решил, что опять придется работать ножом, но потом заметил замочную скважину и выругался. Пришлось лезть в недра дублета за отмычками и возиться с замком, но вскоре тот мелодично щелкнул и дверь приоткрылась. Охотник встал, отошел чуть в сторону, чтобы перезарядить пистолеты, и, вооружившись одним из них, шагнул внутрь.

Недра дома встретили его коридором. Правая сторона вела в крупное помещение, где свет выхватывал кусочек широкого стола, а левая уходила в комнаты поменьше. Охотник подергал ставни, но они оказались забиты намертво, и это уже настораживало. Входная дверь пропускала немного света, и разглядеть что-то дальше было физически невозможно. Пришлось вернуться назад, насобирать в проверенных домах ветоши, и соорудить из нее и досок импровизированный факел, благо ресурсов было в достатке. Вооружившись им, он снова подошел к развилке коридора, и шагнул в правую сторону. Свет озарил квадратную комнату с печкой, маленьким столом для готовки и большим обеденным, окруженным лавками. Рядом было окно, в одном углу стояла утварь, уложенная в короба и полки, а в другом четыре уже привычных гроба. Охотник закатил глаза, и решил было уже возвращаться за своей веревкой, но тут обнаружил еще одну, висящую вдоль стены.

Поставив факел в горшок, он накинул петлю на первый гроб, и потащил его наружу. Отработанным жестом откинул крышку, но тут… из деревянного ящика на него смотрела женщина средних лет. Лицо и кожа выглядели так, будто она просто задумалась и вот-вот очнется, но более всего удивляло то, что все оставшееся свободным место в гробу занимали подсохшие листья. Когда солнце озарило женщину, она рассыпалась сотней лепестков, не издав ни звука, не шевельнув ни одним мускулом. Только ветер разнес в стороны их и жухлые листья, утаскивая в небо цветную линию. Оторопело, Охотник перетащил на улицу оставшиеся гробы. Взрослый мужчина и два мальчика пребывали в таком же состоянии и развеялись едва солнце залило их тела, смешивая лепестки с листвой. Сначала он решил, что вампирская магия иссякла, и гули умерли сами по себе, но качество, в котором тела сохранились и непонятная метаморфоза слишком не вписывались в происходящее.

Убедившись в том, что в кухне ничего не осталось, охотник подхватил факел, и двинулся влево. Две комнаты не были ничем примечательны: кровати, еще одна печь по меньше, немного игрушек. Но та, что была посередине одним своим видом нагоняла жуть. Маленькая дверца, в которую взрослый мужчина едва ли протиснулся бы, была заколочена толстыми досками, местами в несколько слоев. Охотник сглотнул и развернулся в поисках подходящего инструмента. Не хватало только, чтобы там спал второй вампир. Повозившись немного, он отыскал молот, зубило и пару деревяшек. Снова поставил факел в горшок и принялся отдирать доски. Стук и скрежет инструментов в потусторонней тишине помещения звучали как гром. Создавалось впечатление, будто весь дом находится в другом мире, и только тоненькая полоска света от входной двери сохраняла в сердце Рейнальда надежду. На середине процесса он замер, и почувствовал, как по спине прокатился холодный пот. Он вспомнил, как обходил этот дом, и окон в этом месте не было.

В какой-то момент последняя доска с грохотом рухнула на пол. Охотник с сожалением оглядел очищенную дверь. Лучше бы они вообще не заканчивались. Но тянуть было некуда. Сжав факел в руке, он толкнул дверцу, и шагнул внутрь.

Небольшая комната и впрямь была лишена окон. Никаких признаков жизни в ней не было: ни звуков, ни даже запахов, но свет факела выхватил низенький стульчик и стоящий рядом с ним сундук средних размеров, на котором была расстелена постель, засыпанная почерневшими от времени васильками. У подушки лежали несколько кукол, сжимая между собой исписанный лист бумаги. Чувство тревоги усиливалось с каждой секундой, но он все равно протянул руку, и вытащил записку, поднес к ней факел и принялся читать.

«Ты на вечно в наших сердцах, дитя», — было выведено на латыни аккуратным почерком ученого человека: «Пусть твой путь всегда устилают цветы, что ты любила более всего. Теперь ты можешь видеть всех нас». — Записка закончилась. Охотник перечитал ее еще несколько раз, но так ничего и не понял.

— К черту. — Прошептал он, развернулся назад, и увидел внутреннюю сторону двери, которую случайно подсветил. — Сука! — Прохрипел охотник, машинально попятившись. Вся внутренняя поверхность досок была покрыта глубокими, но узкими царапинами, будто какой-то зверь пытался вырваться наружу, стесывая о дерево когти. Он шагнул вперед, но дверь резко захлопнулась, задувая факел потоком ветра. Охотник махнул рукой, пытаясь схватить ручку, но не смог нащупать ее, и вжался в угол, протягивая руку к мечу.

Потолок был настолько низкий, что ему приходилось прижимать голову к плечам. Факел сразу же полетел на пол, но в такой коморке с клинком было не развернуться, и он помедлил. Было омерзительно чувствовать себя загнанной крысой, но он не мог понять откуда ждать угрозы и от чего защищаться. Ситуацию ухудшала полнейшая тьма, в которой он был