Таганай - Николай Феофанов

не часто бывал в долине, а на сами горы никогда не залезал. По карте теперь ориентируюсь хорошо. Думаю, на местности тоже все правильно пойму. Мне нужна информация о топографии конкретных районов.

– Что вас интересует? – спросил Анодин.

– Ну, начнем, к примеру, с этого района. – Шакулин нарисовал пальцем окружность на восточном склоне Монблана.

Губы Глазьева тронула ухмылка, что не осталось не замеченным лейтенантом.

– Местность весьма примечательная, – Борис Петрович чуть отошел от стола. – Монблан, сам по себе, скалистая сопка. Местами утыкан, главным образом, лиственницами. Но взобраться на него можно без проблем. Вокруг самой горы, с той стороны, где вы показали, плотный пихтовый лес, на юге переходящий в смешанный березово-пихтовый. Чаща темноватая, пихты в отличие от сосен имеют живые ветки почти по всему стволу. В сосняках живыми остаются только кроны деревьев. В пихтовом лесу темно, пахнет смолой, кустарников почти нет. Район, что вы показали, прямо скажем, не самый людный. Дальше лес переходит в Киалимскую падь, болото. Оттуда наш Киалим вытекает. Прямо в лесу начало берет. Сначала небольшой ручеек, а потом все больше и больше. Красивая такая речка, прямо посреди леса. Над водой нависают деревья, очень красиво! Но вокруг чащоба приличная, труднопроходимая.

– А открытые пространства есть? – стал уточнять Шакулин. – Может поляны какие, достаточно обширные?

– Болото, вот где открытое пространство, – вставил свое слово Глазьев. – Только на болоте нет особых зарослей.

– Пожалуй, да, – чуть подумав, подтвердил Анодин. – В том лесу поляны редки.

– Хорошо, мне все ясно, – отреагировал Шакулин и что-то черканул себе в тетрадку. – А как насчет вот этого района? – теперь он показал на местность вдоль западного склона Двуглавой сопки.

– Здесь редколесье, – снова отвечал Анодин, – преимущественно березы. Очень оживленный район, обычно оттуда многие туристы и заходят в долину. Недалеко, так называемая, «Верхняя тропа». Ведет она к святому источнику. Сейчас все чаще белым ключом его называют. Вода в нем и вправду белая, чистая-чистая.

Шакулин заметил, что Анодина постоянно тянет куда-то чуть в сторону от тех мест, что интересуют лейтенанта, и он начинает рассказывать о каких-то красивых и примечательных особенностях. Сразу видно натуралист, романтик природы.

– Ни там, ни у Монблана вы его не накроете! – прозвучал бас Глазьева. Охотник встал из-за стола и сложил руки на груди, глядя прямо в глаза Шакулину. – На Тесьме он появлялся редко. Его основные пути всегда находились где-то в районе между Монбланом и Ицылом, или недалеко от Терентьихи.

Изменение характера разговора было очень резким.

– Вы ищите оборотня, – Глазьев выразительно щелкнул пальцем по столу. Но если вы хотите, чтобы встреча закончилась для вас положительным исходом, вам нужно самое открытое место. Лес – его территория. Вполне вероятно, что там он вас прикончит всех.

Последнее было сказано даже с некой жестокостью, у Шакулина аж мурашки вдруг поползли по спине.

– Мой дед рассказывал, когда оборотень снова объявился на Таганае в прошлом веке, рабочие из Киалимских печей, это поселок, где заготовляли угли для комбината, сейчас там только Киалимский кордон остался. Так вот, после нескольких случаев нападений, рабочие решили провести облаву на зверя. Все это закончилось очень плохо, облава ничем не увенчалась. Но четверо человек из лесов так и не вернулись. Одного-таки нашли потом. Было очень похоже, что на него напал медведь. Но медведь никогда не сжирает человека, а у того внутренности были словно сквозь мясорубку пропущены. Хотя не исключаю, что это падальщики могли поработать.

С полминуты все находились в легком оцепенении от внезапного приступа откровенности Глазьева. Шакулин пытался что-то обдумать, но мысли отказывались функционировать. Уж очень неожиданные и сенсационные данные, вот так, прямо в лоб, только что выдал Глазьев. Кроме того, выяснилось, что в записях Нестерова была далеко не вся информация о пришествиях оборотня в прошлом веке.

Тишину снова снял охотник:

– Хотите с ним встретиться с шансами на успех? Сделайте так, чтобы он вышел на курумник. Там вы сможете его пощекотать.

В кабинете Нестерова зазвонил телефон.

Валерий Викторович, не хотя, вернулся к своему столу и снял трубку.

– Сергей, это вас, – обратился он к Шакулину, после непродолжительных переговоров.

– Меня!? – недоуменно произнес Шакулин и двинулся к телефону.

Лейтенант взял оставленную на столе трубку:

– Я слушаю.

– Лейтенант, это Листровский, – раздалось с другого конца. – Быстро завершайте там опрос по нашим моментам и двигайте домой. Предупредите семью, соберите необходимые вещи, и возвращайтесь в управление к 21-00. Мы сегодня же выдвигаемся на Киалимский кордон. Подробности при встрече.

– Хорошо, – все еще недопонимая, что происходит, ответил Шакулин.

Находясь в состоянии задумчивости, он развернулся к наблюдавшим за ним «любителям природы».

– Извините, товарищи, кажется, я должен идти. Большое спасибо, за всю информацию.

Шакулин подхватил свои вещи, тетрадку, и быстро вышел из кабинета.

Чуть в стороне от здания управления, чтобы не привлекать внимания. Под сенью липы стоял серый армейский грузовик. Шакулин отметил, что в нем уже сидят несколько человек. Лейтенант стал подниматься по ступенькам крыльца, за плечами висел небольшой наспех собранный рюкзак вещей. Навстречу из дверей вышел Листровский в походной форме, рядом с ним был человек в камуфляже без знаков отличия. Они о чем-то говорили.

– Лейтенант, знакомьтесь, командир спецотряда капитан Барышков.

Человек в камуфляже, которому на вид было лет тридцать пять, протянул руку:

– Иван, – представился он.

– Сергей.

– А теперь быстро в кузов! – скомандовал Листровский, желательно до сумерек добраться до кордона.

Отпустив Барышкова чуть вперед, Шакулин решил поинтересоваться:

– Евгений Палыч, они же вроде только вечером должны были приехать.

– Все течет, все меняется, – лаконично заметил Листровский. – Обстоятельства резко изменились. Один из дозоров с кордона вчера так и не вернулся. Сегодня их пробовали поискать и ничего.

Кгбэшники уже почти подошли к грузовику.

– Вы ныряйте в кузов, я в кабине поеду, – пояснил Листровский. – На месте дам более полные инструкции.

Из закрытого тентом кузова Шакулину протянул руку Барышков:

– Давай, лейтенант, влезай.

Шакулин взметнулся по каркасу машины и уселся на крайнее свободное место. Он хотел смотреть по дороге на окружающую обстановку. Ведь теперь Таганай был для него не набором неких гор, лесов, и рек, а хорошо знакомой красивой и таинственной страной.

Надвигались сумерки, городской шум почти полностью стих, лишь в траве играли свои симфонии сверчки.

Грузовик зафырчал и двинулся в путь.

За городом сумерки набегали быстрее. Они только что проехали по лесистому холму вблизи Пушкинского поселка. Того самого, где несколько дней назад один ученый из СКБ повстречался с чем-то, на встречу с которым сейчас ехал сам Шакулин.

Высокие плотно стоящие друг к другу сосны