Обнаженная жара - Ричард Касл

Никки проходила уже второй допрос, и по голосам, даже не разбирая слов, Рук догадался, что дело будет закрыто.

Когда полиция наконец отбыла, Никки, отказавшись от предложенного пива, подсела к Руку. Из кабинета, снимая перчатки, показались Таррелл и Каньеро и спросили, каков приговор.

— Решение будет вынесено позже, — ответила Никки, — но, между строк — насколько можно понять этих ребят из Главного, — дело ясное. Им просто нужно двадцать четыре часа на размышления, чтобы показать, как досконально они все проверили. Это уже второй несчастный случай с моим участием за последние дни.

— Им следует выдать тебе карточку постоянного покупателя, — сказал Рук и, не дожидаясь реакции Никки, дал задний ход. — Какой я бесчувственный, извини, извини. Это пиво во мне говорит.

— А когда пива нет, на кого сваливаешь? — спросил Таррелл.

Но Рук его не слушал. Он смотрел на Никки и по лицу видел, что ее мысли витают где-то далеко.

— Никки? — Завладев ее вниманием, он продолжил: — Ты отлично себя показала.

— Ну, учитывая, как могло обернуться дело, я не слишком расстроена.

— Эй, — вмешался Каньеро, — ты выдержишь… ну?..

Все и без слов знали, что речь идет об убийстве Рэнса Юджина Вольфа, который, каким бы преступником ни был, отныне навсегда избавился от прозвища «техасец». Вопреки голливудским фильмам, убийство тяжело сказывается на копах, даже если они лишили жизни холодного профессионального киллера, даже если убийство вполне оправданно. Никки была сильной женщиной, но знала, что случившееся будет долго ее мучить. Ей придется обратиться к психологу — не потому, что она слаба, а потому, что это действительно помогает. И все-таки она знала, что со временем все наладится, поэтому на вопрос Каньеро ответила коротким кивком — а большего и не требовалось.

— А правда, парень, что ты запихал эти бумаги себе в штаны? — спросил Таррелл.

Рук с гордостью кивнул.

— Истинная правда.

— Ну, теперь понятно, — Каньеро потряс в воздухе латексными перчатками, — почему нам велели не прикасаться к ним без перчаток.

Никто не рассмеялся. Все чувствовали, что после случившегося смех неуместен. И все же оценили шутку, молча покачав головой и перемигнувшись.

Рук рассказал, как, дочитав главу, пошел на кухню за мобильником, чтобы позвонить Никки. Едва он взял телефон со стойки, как услышал скрежет останавливающегося лифта. Гостей Рук не ждал и, когда в замке лязгнула отмычка, бросился обратно в кабинет в расчете на пожарную лестницу. Но окно не открывалось, и он оказался в ловушке. Понимая, что гостем вполне может оказаться явившийся за рукописью Вольф, он запихнул листы в штаны.

— Поразительно, — покачал головой Каньеро.

— Еще бы, — согласился Рук. — До сих пор удивляюсь, как там хватило места. — Услышав стон, он пояснил: — А что? Глава вышла объемная.

К тому времени все, кроме Хит, прочли разоблачительное творение Кэссиди Таун. Для Никки Рук обрисовал картину широкими мазками. Теперь, по крайней мере, стало ясно, почему Джесс Риптон и Рэнс Юджин Вольф так стремились добраться до рукописи. Финальная глава оказалась бомбой, способной подорвать звездные карьеры певицы и бейсболиста: после веселья, закончившегося отравлением Рида Уэйкфилда, оба трусливо бежали от ответственности, даже не позвонив в 911, чтобы вызвать помощь, — это само по себе было бы скандальной сенсацией. Кэссиди уделила этому факту достаточно места, чтобы книга попала в число бестселлеров и обеспечила неприятности, юридические и финансовые, всем участникам. Но все это было только затравкой, а главной сенсацией стало убийство.

Ключом к разгадке оказался консьерж. Дерек Сноу, прославившийся у постояльцев отеля не столько услужливостью, сколько умением держать язык за зубами, нередко использовал чужие тайны для своей выгоды. Джесс Риптон знал об истории с простреленной ногой и увидел в Дереке человека, который возьмет деньги и будет молчать. Поэтому, когда Сноу, проводив Тоби и Солей, вернулся в номер, Джесс Риптон с полным основанием предложил ему приемлемую сумму за забывчивость. А Сноу принял деньги и заверил Брандмауэра, что тому не о чем беспокоиться.

Когда тощий мужчина в наряде из вестерна прибыл, чтобы помочь с уборкой, Риптон подкрепил деньги угрозой, что в случае чего техасец разыщет и убьет консьержа.

Дело осложнилось, когда техасец, открыв черную сумку, достал стетоскоп. Дерек в это время протирал дверные ручки в гостиной. Он услышал из спальни голос ковбоя:

— Черт, Джесс, да он еще жив.

Консьерж уверял, что в тот момент готов был выбежать из номера, чтобы позвонить в 911, но его удержал страх перед техасцем. Он продолжил уборку, только придвинулся к двери спальни. Один раз даже заглянул, но чуть не попался приятелям на глаза и больше уже не рисковал: держался за дверью, но так, чтобы видеть происходящее в туалетном зеркале.

По его словам, говорили там тихо, но один раз он отчетливо расслышал голос Риптона: «Сделай что-нибудь». Техасец спросил, точно ли он этого хочет, на что Риптон ответил, что точно не хочет, чтобы Уэйкфилд в бреду проболтался врачам или копам, что тут было и с кем он был. «Заткни гада».

После этого техасец достал из сумки какие-то пузырьки. Он втиснул в горло Уэйкфилду несколько таблеток, затем впрыснул что-то ему в нос, а потом снова взялся за стетоскоп и очень долго слушал. Дерек испугался, что его поймают на подглядывании, поэтому отошел подальше и продолжил уборку. В спальне долго было тихо, потом послышалось движение и голос Риптона: «Ну?» Тот ответил: «Хоть вилкой тыкай, готов». Когда они вернулись в гостиную, консьерж притворился, что занят уборкой и ничего не слышал. Риптон похвалил его: «Молодец. Протри еще пульт от телевизора и можешь идти».

Обратиться к Кэссиди Таун Дерека заставило чувство вины. Он был не ангел: взял деньги у нее, как и у Риптона. Но поделиться тайной с газетной сплетницей для него было вроде исповеди и отпущения грехов. Консьерж боялся техасца, но еще страшнее было доживать жизнь, сознавая себя сообщником убийц.

Сноу также рассказал журналистке, как мучительно для него было скрывать правду от Солей, которая стала названивать ему и рыдать в трубку, обвиняя себя в смерти любимого. Он видел, как женщина катится в бездну. Дерек говорил Кэссиди, что, когда та закончит книгу, он, наверное, позвонит Грей и расскажет, как было дело. Кэссиди умоляла его подождать, и консьерж обещал. Но страдания Солей только добавляли ему мучений.

— Как ты думаешь, — спросил Рук у Никки, — Дерек затем и звонил Солей в ту ночь?

— Мне это тоже пришло в голову, — призналась Хит. — Та самая ночь, когда убили Кэссиди. Наверняка Дерек засек болтавшегося вокруг Вольфа и хотел, пока не поздно, признаться Солей.

— Только, пожалуй, было уже поздно, — вставил Каньеро.

— Грустно это, — проговорила Никки. — Мало того что Солей не услышала правды от Сноу, так и в украденной рукописи не оказалось последней главы, — и все, что она прочитала, подпитывало ее чувство вины.