Мастер побега - Дмитрий Володихин

Рэм молчал. На фронте творится хрен знает что. На фронте, массаракш, каша И чем закончится война, не знает пока никто. Может, новой гражданской войной или даже двумя, причем одна из них начнется в Хонти. Для Хонти это будет уже третья гражданская… Но ему, Рэму Тану, все равно, чьи танки в чью столицу войдут. Или не войдут. Прошли те времена, когда какие-нибудь танки и какие-нибудь города он мог бы назвать «нашими». Нет для него сейчас ничего «нашего». Умерло все «наше».

Разве такое объяснишь офицеру контрразведки?

– Слушайте, вы, я вижу, серьезный человек. Давайте по-нормальному. В другое время я бы вас копнул как следует. Вон, слышите, коллега старается…

Да, за дверью в соседний кабинет кто-то устало кричал, затихал, потом опять принимался кричать, хрипеть, взвизгивать… Рутина.

– …мы с вами, понятное дело, могли бы тем же путем пойти. Извините, служба Но у меня есть пара людей поинтереснее вас и уйма народу, который надо просто оформить. А я и так вожусь с вами чего-то уж очень долго. Времени нет совсем То есть никакого времени нету. Давайте просто, чисто, без болтовни. Что мы можем? Мы можем, во-первых, отправить вас под трибунал. К вечеру вас там подпишут, а завтра утром уже определят. И мы можем, во-вторых, послушать вас. Допустим, вы имеете для нас нечто ценное. Может, еще каких-то людей нам отдадите, планы, оборудование… Тогда – другое дело. Тогда у нас с вами перспектива, сотрудничество. Останетесь жить, а уж хорошо или плохо жить – зависит от того, как много отдадите.

Ну да, расстрел. Сразу и без мучений. Это намного лучше, чем гнить на каторге. Жаль, статью в «Вестнике университета» не напечатали. И «Синюю папку» он тоже до ума не довел. Ничего. Стоит ли волноваться? Кто его теперь и где станет печатать? Смешно. Куда ему теперь бежать? Пора уходить.

Мне пора уходить, ребята.

И Рэм как-то сразу успокоился. Мысль о смерти давно была его собеседницей. Приходила из холодных краев и соблазняла совершенством тамошних узоров изо льда. «Иди за мной, увидишь красоту, увидишь совершенство… Что ты здесь забыл, странный человек?» – говорила она Но ум еще сопротивлялся ей. Озябший ум, летающий в пустоте.

– Я предпочту первое.

– Как? Уточните.

– Передавайте дело в трибунал. Уж извините, отдать мне вам нечего.

Следователь скривился от огорчения.

– Жаль. Не люблю таких ситуаций. Столько сил впустую порастрачено… – он раздраженно покачал головой. – Собссна, в другое бы время… Ладно. Сейчас я вас дооформлю, посидите тихо.

И он принялся переносить содержимое чернильницы на бумагу. Рэм усмехнулся. Прямо обидно за человека! На такой серьезной должности, и никаких игр, никаких «психологических подходов», одна бесконечная канцелярщина Бумажная профессия. Как бы он себе геморрой не нажил, будни-то сплошь сидячие…

– Чему вы смеетесь?

– Когда-то я имел глупость надеяться, что при буржуазной демократии у мыслящего человека хоть немного больше свободы, чем при «друзьях рабочих» и «огненосных творцах».

Следователь, услышав такое, изумленно поднял брови. Так и не опустив их, он встал, не торопясь обошел стол и отвесил Рэму крепкую пощечину.

– Да, в нашей стране демократия. Но демократия существует только для приличных людей. Оборванцев и дикарей она не касается, – сказал он, сохраняя видимость хладнокровия.

Отправившись в обратный путь вокруг стола, следователь на середине маршрута вдруг застыл. Задумавшись о чем-то, офицер несколько мгновений стоял как вкопанный и лишь потом «отмер». Развернувшись, он подскочил к Рэму и со всей силы ударил его кулаком в челюсть.

Два зуба попросились у Рэма изо рта.

– Холодно… – сказал он, поднимаясь с пола.

– Что?!

– Очень холодно.

Сразу после того

Им не удалось уйти без шума. То есть шума они наделали очень много. Главным образом молодой человек, сокамерник Рэма, оказавшийся невероятно резвым и задиристым. Но, кажется, они никого не убили, и это славно. Зато и погоню по их следам отправили с исключительной расторопностью.

Пришлось побегать.

Когда они выбрались из города, сердце Рэма билось о ребра в лютой истерике. Перед глазами плыли розовые круги, а легкие работали словно кузнечные мехи при срочной ковке.

В сущности, по сравнению с камерой смертников у них прибавилось не особенно много шансов. Без документов. Без оружия. Без денег. С несколькими взводами преследователей на хвосте.

Спутник Рэма, превосходный бегун, мог бы давно покинуть его. Рэм явно тормозил сокамерника. Но когда Рэм совсем уж собрался с ним попрощаться, он неожиданно сказал:

– Я вас вытащу. Вы мне должны разговор.

И они, чуть передохнув, опять побежали. Рэм давно потерял направление: лес, овраги, опять лес, перешли вброд какую-то речушку, железнодорожный тоннель, вновь лес, лес, лес… Кажется, они двигались в направлении побережья. Где-то здесь суша вторгалась в океан узким клином, и на самом мысу стояла бывшая императорская летняя резиденция, а ныне богатая гостиница Оживленное курортное местечко. Вот только для отдыха не сезон, холодновато.

Его товарищ по несчастью ориентировался прекрасно. Пару раз Рэм падал, дыхание срывалось на хрип. Но его поднимали, помогали идти, тащили, в конце концов…

Он пришел в себя лишь в маленькой хибарке посреди леса. Сокамерник заволок его на крыльцо, а потом он сам вполз в прихожую…

* * *

– Они отстали от нас, как вы думаете?

– Нет, господин Тану, не отстали. Но у нас есть приличная фора, и нам следует побеседовать.

Рэм сидел на деревянной лавке, посеревшей от старости, тяжело облокотись на стол, грубо сбитый из досок. С потолка свисали пучки травы, давно утратившей ароматы. На полу в беспорядке валялась конская упряжь. Окошко с трещиной, пыль повсюду, паутина в углах. Не похоже, чтобы люди бывали здесь часто.

Напротив Рэма стоял мосластый парень с очень бледным лицом и длинными прямыми черными волосами. Высокий, невероятно ловкий в движениях.

– Как мне именовать своего спасителя?

Остальное небось расскажет сам. Зачем им понадобился комроты ополчения, экс-журналист, экс-преподаватель, экс… много всего экс, а ныне – никто.

– Меня зовут Лев. Нет, не пандейское имя и не горское. Потом объясню, откуда оно такое взялось. Если понадобится. Для контрразведки я подпольщик-унионист. На самом же деле я никогда не участвовал в работе подполья и никогда не помышлял о возвращении Хонти в лоно Срединной державы. Меня интересуете вы. Это ведь вы автор «Мудрецов и просветителей срединного народа»?

– Я.

– И еще вы автор… – Лев перечислил несколько статей.

Жалкая пародия на настоящую работу. Глупости, осколки. Просто надо было задавать уму хоть какой-то корм, и Рэм исправно задавал.