Стальные псы - Владимир Василенко

– Да или нет, Мангуст? – жестко спросил Молчун. – Решай! Ты в деле?

Кажется, это и называется «шах и мат». Я загнан в угол, и куда ни пойди – везде голову подставляю. Хотя… В сущности, чем я рискую? Задолжать к концу года реальных денег Молчуну? Это разве что я совсем забью на договор и буду саботировать все его задания. А оно мне надо?

– Полсотни поручений в течение года – это примерно одно в неделю. Не так уж и напряжно, – сказал я. – Конечно, при условии, что у вас найдется для меня столько работы.

– О, насчет этого не переживай. Уж работой-то я тебя обеспечу. Пойми, я не стараюсь загнать тебя в долги. Я лишь хочу подстраховаться на случай, если ты вдруг решишь отлынивать.

Я вздохнул. Возможно, я совершаю огромную ошибку… Хотя, наверное, я совершил ее уже давно – еще когда принял предложение Терехова. Так что кого я обманываю – я уже на крючке.

– Я в деле, – наконец выдавил я. – Можете считать, что у вас теперь еще один Стальной пёс.

– Мне не нужен еще один пёс, Стас, – улыбнулся плешивый неожиданно открытой, дружелюбной улыбкой. – Мне нужен именно Мангуст.

Тяжелый, окованный на концах металлом посох пел, выписывая в воздухе замысловатую траекторию. Я будто бы и не управлял им – лишь сопровождал его движение пальцами и там, где надо, прикладывал силу, придавая удару дополнительную мощь.

Теперь и вспомнить стыдно свой первый день в Артаре – с каким недоверием я относился к бо, не считая его серьезным оружием. Как неуклюже отбивался им от противников. Конечно, я и сейчас только-только начинаю овладевать техникой боя с посохом. Но еще пару недель практики – и не завидую тем, кто попадется под удар.

– Ты делаешь большие успехи, Мангуст, – удовлетворенно кивнув, промяукал наставник. – Сердце Вэйюн Бао поёт, когда он видит, как растет его ученик.

– Спасибо, сенсей, – поклонился я.

– На сегодня довольно тренировок. Наверняка тебе не терпится отправиться в мир. Завершим нашу встречу Медитацией.

– Да, сенсей. Но прежде… давно хотел спросить…

Кот кивнул, давая знак, что готов выслушать.

– Ксилаи довольно странно разговаривают. Вы называете и себя, и собеседника по имени, будто смотрите на всё со стороны. Но иногда в своей речи, учитель, ты нарушаешь это правило.

Бао задумчиво усмехнулся, отчего усы его встопорщились, блеснув на солнце. Мой медальон игрока вдруг вздрогнул.

«Ваша репутация с фракцией Кси увеличена на 100 пунктов. Текущее значение – 420 (Нейтральное). До следующего ранга репутации (Дружелюбие) – 580 пунктов».

Вот это да! А я ведь просто спросил!

Ксилай уселся в позе лотоса на своё излюбленное место на самом краю обрыва, выходящего на восточное побережье океана.

– Разум Кси устроен совсем иначе, чем у людей, юный Мангуст. Большинство из нас с самого рождения учится видеть течение Ци. Это стало частью сознания нашего народа. Настолько важной частью, что мы научились чувствовать друг друга даже на огромных расстояниях. Люди думают, что Кси – это имя божества. Но это не так. Кси – это и есть все мы. Медитируя, мы объединяем наши знания, чувства и помыслы. Мы – одно целое.

– Поэтому и говорите о себе и собеседнике в третьем лице? Вы не чувствуете себя отдельной личностью?

– Нет, это скорее просто традиция. Общаясь с другими разумными, мы словно говорим с ними от лица всей Кси. Каждый из нас помнит, что все его слова и поступки должны идти на благо Кси.

Что-то вроде коллективного разума, стало быть. Так вот почему общая репутация с Кси есть, а отдельной шкалы для каждого ксилая – нет.

– Но если ксилай обращается к разумному по имени и от себя – это знак величайшего расположения и доверия, – закончил наставник.

– Я рад, что мне удалось завоевать твое доверие, почтенный Вэйюн Бао. Ты лучший из учителей, что у меня были.

Сказал я это вполне искренне. Увы, ни о школьных, ни об университетских преподавателях у меня теплых воспоминаний не осталось – запомнились только бесконечные нотации и выговоры. Хотя, может, я и сам был виноват.

Бао склонил голову, пряча в серебристых усах довольную улыбку.

На горизонте собирались иссиня-черные тучи, подсвечиваемые вспышками молний. Океан вдали потемнел, но над нами небо было по-прежнему ясным, светило солнце. Если шторм и докатится до побережья, то не в ближайшее время. Спокойно помедитировать я точно успею.

Медитируя я тоже понемногу начинаю входить во вкус. Поначалу это казалось пустой потерей времени. Я с детства терпеть не мог чего-то ждать – даже на платформе метро из стороны в сторону бродил в нетерпении. А уж неподвижно сидеть четверть часа – расслабленно, в тишине и спокойствии – это уж точно не для меня! Но со временем я распробовал эту фишку. Будто уходишь в перезагрузку и чистишь оперативную память от всякой шелухи. И мозги начинают работать быстрее.

Пять циклов Медитации пролетели незаметно. Я открыл глаза и еще раз обвёл взглядом потемневший горизонт. Гроза не приблизилась – наоборот, её сполохи, кажется, мелькают все реже, а доносящиеся до нас раскаты грома – едва слышны.

Я повернулся к Вэйюн Бао и едва не вскрикнул от удивления.

Ксилай, обычно невозмутимый и расслабленный во время Медитации, сейчас походил на увидевшего собаку кота. Шерсть на его загривке вздыбилась чёрными иглами, уши, наоборот, были прижаты к голове. Он, вытянув шею, неотрывно глядел куда-то за горизонт, и зрачки в его глазах расширились, заполнив золотистую радужку почти до краев. Посох он обычно клал перед собой на землю, но сейчас вцепился в него обеими лапами, будто готовясь отражать удар. Грудь его вздымалась от тяжелого прерывистого дыхания.

– Сенсей? – осторожно позвал я.

Он дернул ухом, но позы не изменил. Я не был уверен, что он вообще меня услышал.

– Сенсей! – позвал я громче. – Что с тобой? Что ты увидел?

Бао вздрогнул, с трудом отводя взгляд от горизонта. Голос его зазвучал приглушенно, будто ему приходилось силой продавливать слова через глотку:

– Это… сложно объяснить. Юный Мангуст пока еще слабо видит течение Ци, а словами это не передать.

– Это как-то связано с грозой? Но она вроде бы уже утихает…

Ксилай покачал головой.

– Это не в небе. И не в море. Это пронизывает Артар сверху донизу, задевая даже тончайшие струны Ци. По сравнению с этим я кажусь себе пылинкой, которую вот-вот сметет океанская волна. Что-то… Что-то пробуждается, Мангуст! Что-то неведомое даже для Кси…

– На что это похоже? Что несёт с собой?

Вэйюн Бао долго молчал, глядя вдаль и постепенно успокаиваясь. Когда он снова повернулся ко мне – это был прежний невозмутимый сенсей. И лишь чуть дрожащий голос выдавал его потрясение: