Наш человек в гестапо. Кто вы, господин Штирлиц? - Эрвин Ставинский

— Русские друзья приобрели ей мелкооптовую лавку электротоваров. Но у нее не было коммерческой жилки, она прогорела, залезла в долги и пыталась с собой покончить.

— Да, тебе не позавидуешь, — посочувствовал Вилли.

— В июне 1937 года русские друзья неожиданно предложили мне перебраться в Швейцарию. Ничего толком не объяснили. Торговую точку в Берлине пришлось ликвидировать.

Эрнст замолчал, ожидая, что скажет Вилли, но тот внешне оставался безучастным.

— Мне было категорически запрещено появляться в Берлине, — продолжил Эрнст, — мне дали адрес в Москве, по которому я мог написать в случае крайней необходимости. С работой в Швейцарии у меня не ладилось.

— И как же ты жил?

— Деньги регулярно мне переводили через Лондон. Я освоился и начал выполнять поручения в Швейцарии. Однако связь со мной неожиданно прервали и вот, с января, этого года я сижу в Берлине и не знаю, что мне делать! Вилли, прошу тебя, помоги, ты ведь с ними связан!

— Эрнст, я же тебе еще в тридцать седьмом пояснял, что у меня с русскими связи нет, понимаешь, нет! Меня бросили так же, как тебя! Искать с ними связь сейчас крайне опасно. За мной периодически выставляют наблюдение, нас постоянно проверяют, за малейшую провинность могут отправить в концлагерь без суда и следствия!

Вилли заметно забеспокоился, встал и начал ходить по комнате. Потом выдвинул ящик письменного стола, вынул оттуда «вальтер» и повернулся к Эрнсту:

— Они живым меня не возьмут!

Потом опять опустил «вальтер» в ящик и уже спокойно продолжил:

— Почему я так сказал? Ну что ж, приятель, мы вместе пережили трудные времена. Но согласись, это были и прекрасные времена! Помнишь, как мы защищали революцию в восемнадцатом! А сколько вынесли документов, сколько спасли людей в тридцатом, тридцать третьем! Я надеюсь, что ты этого не забыл?

Кто, кто, а Эрнст конечно не забыл… Это были времена, когда они были еще молоды, беспечны и не задумывались о завтрашнем дне. Они считали, что могут достойно выйти из любого положения.

— Обо мне, приятель, не волнуйся, — продолжил Вилли, и глаза его лихорадочно блестели. — Я не буду ни в чем сознаваться, у меня будет время подумать о себе!

— Я буду себя вести, как ты скажешь, — смиренно напомнил о себе Эрнст — Что мне посоветуешь?

— Поскорее убраться из Берлина, пока тебя не арестовали. Твои старые друзья сделают это с большим удовольствием. Не думай, Заломона они не забыли и твою жену тоже. Террор разбил в стране дружеские привязанности и вынуждает немцев жить в пустом пространстве. Сейчас все друг друга бояться и с удовольствием пишут друг на друга доносы. Мы буквально ими завалены.

Вилли закурил свою любимую сигару.

— Убраться, но куда? И как я буду существовать без денег? С женой мы расстались, по существу в городе кроме тебя у меня никого нет.

Вилли сделал две глубокие затяжки, подумал и сказал:

— Я полагаю, что тебе нужно вернуться в Швейцарию и написать оттуда письмо в Москву. Денег, марок триста, я тебе дам, на первых порах этого достаточно, а там, возможно, и русские с тобой свяжутся. Ты поступил опрометчиво, уехав из Швейцарии и не выяснив, почему русские перестали переводить тебе деньги.

В это время из прихожей донесся шум отворяемой двери. В квартиру вошла Маргарет, с сумкой и пакетами в руках. Увидев Эрнста, она совершенно не удивилась, молча кивнула ему головой и направилась на кухню.

— Извини, Эрнст, — сказал Билли, — но тебе лучше уйти. За мной могут следить, и я не хочу, чтобы у нас обоих были неприятности.

— Это, серьезно? — забеспокоился Эрнст.

— Да нет, просто плановые проверки. Но тебе попадать в поле зрения гестапо ни к чему.

— Может встретимся вечером, выпьем пива? — робко спросил Эрнст.

— Нет, приятель, сейчас не то время. Лучше послушай меня и побыстрее уезжай из Берлина.

Вилли вышел в прихожую проводить Эрнста и там, быстро, чтобы не видела Маргарет, сунул ему в руки деньги.

«19.04.1939. Берлин, тов. Рубену. Совершенно секретно.

Если Брайтенбах не фиксирует за собой наружного наблюдения, связь с ним можете возобновить со всеми предосторожностями.

Хорошо, что А/70 уехал из Берлина. Деньги в Швейцарию ему переведены.

Брайтенбаху дайте задание представить схему организации новой структуры РСХА с описанием функций отделов и характеристиками руководящего состава.

Если он имеет возможность, пусть сообщит нам характеристики подсобных организаций немецкой военной разведки, работающей под прикрытием различных торговых организаций и союзов.

Систематически информируйте нас о подготовке Германии к нападению на Польшу и других агрессивных мероприятиях, в первую очередь на Востоке.

Павел.[40]

Это было последнее указание Центра, которое Александр Агаянц передал через Клеменс источнику Брайтенбаху.

Люси, одетая в темный, дорожный костюм, открыла дверь своей квартиры на Нюренбергштрассе. Она устала и чувствовала себя совершенно разбитой. На всякий случай она посетила место обычной встречи с Александром, надеясь, что может что-то перепутала и он все-таки придет. Битый час она ожидала его в кафе, но он так и не пришел.

— На прошлой встрече они договорились, что в случае опасности они встречаться не будут, а он направит ей письмо, в котором укажет, как ей действовать в дальнейшем. На самый крайний случай он дал ей адрес Артура, к которому она может обратиться и он передаст ей все необходимые инструкции.

— Обстановка в Берлине сложилась напряженная. Леман предупредил, что гестапо интересуется всеми иностранцами и периодически ведет за ними слежку. Видимо, ею тоже уже интересовались, потому что поведение соседей стало настороженным и они явно избегали с нею общения.

В почтовом ящике Люси нашла несколько писем, но от Александра ничего не было. Вероятно, подумала она, он из осторожности решил послать ей весточку окольным путем, а может письмо просто задержалось на почте. Придется, видимо, еще подождать день-другой, пока придет от него какое-нибудь известие.

Люси быстро разделась и легла в постель, должно быть, она спала три или четыре часа, потому что, когда проснулась и повернула голову к окну, то увидала еще не рассвет, а рассеивающую темноту. Она зажгла свет и посмотрела на часы. Они стояли. Люси забыла их вчера завести.

Она опять выключила свет, встала и подошла к окну. Ее комната выходила на юго-восток и слева появились признаки того, что ночь уже подходит к концу — мягкие полосы света на облаках.

Воздух был холодным, чистым и неподвижным. Она отошла от окна и стала быстро одеваться. Сполоснув лицо и руки холодной водой, чтобы окончательно проснуться, она надела легкий плащ, тихо вышла из квартиры и спустилась по лестнице вниз.